К сожалению, я опять пустился в крайность, опекая мою малышку и сына, которого она мне родила. Они были слишком отгорожены от реального мира. Я часто отсутствовал по делам. Моя молодая жена ничего не понимала и не хотела понимать в бизнесе. Ее здоровье с самого начала было очень слабым, и она не могла ездить вместе со мной. Она была счастлива, живя на острове с Алексисом, которого обожала. Когда она умерла, я не мог с ним справиться.

— Извините, — сказала я. — Я понимаю, что для вас это было ударом, но… Вы говорите об Алексисе так, будто вы никогда не любили, никогда не восхищались им, потому что он не был таким, как вам бы хотелось. Вы мне все это рассказываете как плохой пример. Хотите, чтобы я не уделяла Ники слишком много внимания, а то он станет похож на своего отца? А я бы хотела именно этого.

Какое-то мгновение Василис просто смотрел на меня. Я не могла понять, злится он или нет. Потом он спокойно произнес:

— Моя дорогая, то, что ты так предана Алексису, делает тебе честь. Логично, что ты не замечала в нем никаких недостатков. Ты была замужем около года, а он был еще совсем мальчик. Ты считаешь, что могла узнать его за такой короткий срок лучше, чем его отец? Определить все достоинства и недостатки? Боюсь, что нет. Я любил Алексиса, но он разочаровал меня. И причина кроется в ошибках его воспитания. Я хочу, чтобы ты понимала, что может унаследовать Никос и как важно для этого получить соответствующее образование.

— Но наследник вашего королевства — Пол, — медленно сказала я. — Ведь именно он примет когда-нибудь бразды правления.

Василис сжал губы.

— Ах да, конечно, Пол. Если что-нибудь со мной случится, он, разумеется, займет мое место. Но когда я говорю о будущем, я имею в виду своих внуков. Сейчас у меня есть только один внук — Никос. И я строю планы, исходя из этого.

— Но когда Пол женится, у него тоже будут дети. Мне казалось, что он и Леда… Они ведь помолвлены? — Мне было сложно говорить о Поле.

Глаза Василиса сузились. Он уловил что-то необычное в моем голосе.

— Это было решено уже много лет назад между двумя семьями. Леда и Пол были еще детьми. В Греции это принято. Их союз основан на взаимных деловых интересах, для слияния двух компаний. Но… — Он пожал плечами. — Я не собираюсь давить на Пола. Он должен сделать свой выбор. Много лет он жил в снисходительном обществе и привык к свободе. Может быть, он и женится на Леде. Она предана ему. Хотя… — Вытряхнув из трубки пепел, он продолжил: — Существует много сложностей, о которых тебе пока не обязательно знать. Поэтому я ни на чем не настаиваю. — Он опять откинулся в кресле. — Теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему я заинтересован в том, чтобы ты и мой внук остались на острове. Если вы будете жить на Меленусе, Ники и ты будете получать содержание независимо от доли его наследства. — Он замолчал, его глаза ярко блестели. — Но, если ты его увезешь, я вам ничего не дам. Ни при каких обстоятельствах.

Я подняла голову и посмотрела на него:

— Вы ставите условия? Даете мне взятку? Если я соглашусь оставить здесь Ники, о нем будут заботиться до конца жизни. Но вы сами будете решать, как его воспитывать. На это я не пойду.

Он кивнул:

— Ты правильно поняла. Это альтернативное решение. Но тыможешь и не жить здесь. Ты вольна делать все, что хочешь. Это твоя жизнь. Разумеется, ты снова выйдешь замуж. Может быть, за англичанина? Ты здорова и молода, способна родить еще не одного ребенка. Почему бы тебе не отдать мне Никоса?

Я с ужасом смотрела на него.

— Вы говорите серьезно? Я не могу жить без Ники!

— Я преклоняюсь перед твоими чувствами, — сухо сказал он. — Но ты преувеличиваешь важность материнской любви. Не думаю, что ты в состоянии обеспечить будущее Ники. То, что может дать ему жизнь на Меленусе, несоизмеримо с твоими возможностями. Не говоря уже о его здоровье. Здесь у него есть шанс стать здоровым.

Он встал, обогнул стол и подошел ко мне. Взяв мою руку, он продолжил:

— Я не прошу тебя принять решение сейчас. У тебя есть время, чтобы все обдумать. Нужно проанализировать все «за» и «против». К тому же, может быть, еще что-нибудь произойдет, что сможет повлиять на тебя. Сегодня вечером я уезжаю в Афины, поэтому сейчас я с тобой прощаюсь. Пока меня нет, вспомни еще раз все, о чем мы с тобой говорили. Нет! Лучше не говори сейчас ничего! — остановил он мои возражения.

Не выпуская моей руки, он проводил меня до дверей и, как всегда, поклонился.

Я поднималась по ступенькам. В голове у меня все перемешалось. Одна фраза Василиса не давала мне покоя. Он сказал, что на острове Ники будет лучше себя чувствовать. И это больше всего мучило меня, заставляло сомневаться в правильности первоначального решения. Я боялась, что, если не приму предложения Василиса и увезу Ники, я нанесу ему непоправимый вред.

Если я скажу Василису, что отказываюсь от его предложения, которое его устраивает, не отошлет ли он нас назад, в Англию? А ведь Ники как раз стало лучше от солнца и морских купаний.

Он настаивал на том, чтобы я хорошо подумала, и был в этом прав. Слишком много щекотливых вопросов. Мне необходимо было время.

Следующее утро, как обычно, мы провели с Ники на пляже. Он был такой веселый, счастливый, загорелый, что я поняла — я обязана принять предложение Василиса. Наблюдая, как сын возится в воде с корабликом, я чувствовала, что это верное решение. Но я пока думала только о его здоровье. А как же моральная и психологическая сторона вопроса?

Мистер Панаидис обедал вместе с нами. Они на удивление подружились с Ники. Мистер Панаидис, маленький, сутулый, близорукий, казалось, получал странное удовлетворение от общения с ребенком. Они часто гуляли по саду, взявшись за руки. Мистер Панаидис очень доступно рассказывал ему мифы Древней Греции, и Ники обожал потом пересказывать их мне.

После сиесты он отправился играть с племянником Сирены Йоргосом, который часто приходил со своей матерью. Из комнаты для прислуги до меня доносились взрывы смеха и оживленная беседа. Мне было интересно, был ли организован этот визит специально в отсутствие Василиса. Потом они очень долго прощались. Когда я пришла за Ники, сестра Сирены сидела на муле, посадив ребенка перед собой. Упрямое животное не желало двигаться, и несколько слуг, включая Сирену, толкали его сзади по направлению к дороге. Наконец мул медленно поплыл по тропинке под дружный хохот и крики.

Положив Ники спать, я спустилась вниз, чтобы поужинать вместе с мистером Панаидисом. Я хорошо к нему относилась, потому что он любил Ники и знакомил его с местным фольклором и обычаями. В тот вечер он рассказывал мне о запуске воздушных змеев в первый понедельник Великого поста. Традиционно местом проведения мероприятия был местный Акрополь. Сотни змеев различной формы и цветов устремлялись ввысь, как стая веселых птичек. Этот праздник совпадал с открытием сезона торговли молочными продуктами, и продавцы для привлечения покупателей старались перещеголять друг друга и запускали самые причудливые конструкции.

Я была рада слушать эти истории, потому что они меня отвлекали от насущных проблем. Но как только, извинившись, мистер Панаидис удалился в свой кабинет, чтобы подготовить бумаги для Василиса, я снова вернулась к своим мыслям и вышла на террасу подышать воздухом.

Инстинктивно я направилась к «саду Персефоны», который стал моим любимым местом. Сегодня ночью он был особенно красив, будто бы хотел убедить меня не покидать Меленус. Летучие мыши проносились над головой. Я пошла по ступенькам навстречу морю. Заходящее солнце горело абрикосовым светом, а вода поражала неподвижной голубизной. Потом я вернулась и села рядом с фонтаном, уставившись на веточки валерьяны у своих ног.

Должно быть, я просидела так довольно долго, когда услышала звук приближающихся шагов. Подняв голову, к своему удивлению, увидела Пола, направлявшегося ко мне.

Я вздрогнула и вскочила, не поверив своим глазам.

— Пожалуйста, сиди. Ангелос сказал мне, что ты, должно быть, здесь.