— А если бы такие доказательства были?

— Все равно.

— Почему?

— Потому что я считаю, что неприлично и неудобно говорить гадости про друзей их друзьям.

— Так я и думал, — кивнул Тарквин. — Вы наверное считаете, что я был слишком резок с Эйрин?

— Я бы сказала — слишком кратки. Она готовила эту речь несколько дней, все держала в себе…

— Вы гораздо более сдержанны, и тем не менее все-таки, воздержавшись от обвинений Фьорре, высказали мне свое разочарование. Вы восприняли провал Бриджмена так же близко к сердцу, как Эйрин?

Клер сомневалась — сейчас она могла бы развеять ложное впечатление о ней и Оскаре, которое создалось у Тарквина, когда он подсмотрел их поцелуй, но с другой стороны она не хотела предать друга, а поэтому выбрала компромисс:

— Можно сказать и так. Мне жаль, что его планы рухнули, и поэтому я пришла к вам за помощью.

— Чтобы уйти с пустыми руками.

— Но вы ничего не могли сделать. Я это поняла.

— Да, было слишком поздно. Кстати, каковы планы Бриджмена?

— Он хочет отослать племянника в Англию, а сам поискать покупателя на землю. Конечно, он будет продавать ее дешевле и немало потеряет.

— А если ему повезет?

— Не думаю, что он заглядывает так далеко вперед. Скорее всего это будет зависеть от того, сколько денег он получит. Наверное, он будет искать другой участок. Вы хотите, чтобы Эйрин извинилась за свою выходку?

— Ей стоит извиниться перед мамой и остальными, а насчет меня она может не волноваться. Впрочем, можете сказать ей: то, что Джакетта говорит о наших отношениях, не стоит принимать на веру.

— Девочка просто вышла из себя, — смутилась Клер, — но я передам ей ваши слова.

— Хорошо, — отозвался Тарквин, провожая ее к двери.

— Вы неплохо поработали над своей концепцией дружбы, — добавил он. — Например — сыграли страстного адвоката Бриджмена передо мной, готовы войти в положение Эйрин, и в то же время лояльны по отношению к Роскуро… Вы верный друг.

— Это ирония?

— Жаль, что вы растрачиваете свои таланты только на поддержку друзей!

Клер на мгновение оторопела, но потом поняла, что он имеет в виду и померкла.

— Кажется, вы напоминаете, что я недавно лишилась иллюзий насчет семейных уз?

— Точно. Вы не изменили своих взглядов? — сейчас Тарквин говорил мягче.

— С тех пор, как я познакомилась с вашей семьей, увидела, как вы помогаете друг другу, как гордитесь своими предками, как строите свои отношения с другими людьми, я уже не могу высказываться так резко.

— С вами поработал дядя Паоло? — удивился Тарквин.

— Нет, хотя мы с ним много разговаривали. Я завидую вам, завидую всему, что у вас есть — работе, семье, будущему.

— Почему вы завидуете? Вы же живете с нами, в нашей семье.

— Это не моя страна, а ваша. И работа моя не здесь, а в Англии, и когда Эйрин уедет домой, я тоже уеду. Но я очень благодарна вам за помощь, за то, что вы дали мне кров и работу.

— Хорошо, что драмы уже позади, — заметил он иронически, но ласково взял ее за руку и остановил у двери. — Прошу вас об одном — перед тем, как вы соберетесь домой, мы с вами поговорим. Обещаете?

Клер вдруг поняла, что первый раз он просит о чем-то, и она вольна сказать «да» или «нет», хотя до сих пор его вопросы предполагали только утвердительный ответ.

— Конечно, да, — ответила она с готовностью.

На другой день тягостную атмосферу разрядили извинения Эйрин. Синьора вознаградила ее королевским поцелуем и словами:

— Мы больше не будем об этом вспоминать, дитя. Молодые люди всегда говорят больше, чем надо.

Мир снова воцарился в семье Роскуро. Эйрин попросила разрешения почаще видеться с Фрэнком до его отъезда в Лондон и пригласить его в Каса. Синьора не возражала, более того, она сказала, что готова принять ради Эйрин этого «скромного и милого молодого человека».

Никола была на последних днях беременности и переносила свое положение с той же легкостью, как и весь срок. Естественно, синьор Бернини хотел мальчика, а для нее, как сказала Никола обеим англичанкам, это не имело значения, лишь бы bambino родился здоровеньким.

Вскоре приехал и Марко — ее муж, взволнованный и неугомонный. Он не переставал задавать вопросы: Когда появится повитуха? Можно ли вызвать врача, если все случится ночью? Все ли приготовили — действительно все, ничего не забыли? Удобно ли Никола? Счастлива ли она? Ей не жарко? Не холодно?

Есть хочется? А пить? Она устала? Никола только посмеивалась. Никто и предположить не мог, говорила она, что человек, который водит огромные танкеры через самые узкие океанские проливы, не верит, что она родит ребенка без его помощи. А может, он потому и стал отличным специалистом, что вникает во все мельчайшие детали? На все можно посмотреть с разных точек зрения, не правда ли?

В тот год весна в Сан-Марино пришла рано — в конце января. Теперь не надо было покупать мимозу на рынке — все сады покрылись желтыми пушинками. Налились бутоны на вьющихся розах, обвивавших многие дома в городе, а вишни клонились к земле под тяжестью белых пышных соцветий. Небо было ярко-синим, а тепло, которое разливало по земле с каждым днем все более жаркое солнце, поднимало по ночам дымку тумана, по утрам он еще клубился вокруг вершин гор и древних шпилей замков, превращая город в театральную сцену исторического спектакля.

День отъезда Эйрин в Лондон был еще неизвестен, но ее мама уже сообщила, что вернулась домой в Англию. Эйрин не слишком радовалась перспективе, а так как она никому не сообщала, что в конце концов решили родители, то Клер терялась в догадках, полюбила ли девочка Сан-Марино или просто не хотела присутствовать при разводе родителей. Мисс Йорк попыталась задать своей подопечной пару осторожных вопросов, но услышала в ответ только:

— Мама сейчас дома, а папа в командировке в Югославии.

Клер не стала настаивать, чтобы не ранить подростка, а Никола, которая всегда была оптимисткой, надеялась, что «хорошие новости еще впереди». Эта неопределенность сулила Клер еще несколько счастливых дней. Одиночество и забытье были впереди, но в ту весну она наслаждалась солнцем, добротой обитателей Каса и хорошим отношением Тарквина — конечно, он относился к ней просто по-дружески, но все равно каждая встреча с ним была для девушки праздником.

Фрэнк долго откладывал свой отъезд, но наконец настал день, когда Клер, Эйрин и Оскар поехали в аэропорт, чтобы проводить его в Англию.

— Оставим их вдвоем, — предложил Оскар, беря Клер под руку, — это их последняя встреча по эту сторону Ла-Манша, да и мне надо поговорить с тобой наедине. Случилось нечто невероятное, я даже не стал рассказывать Фрэнку.

Оставив Эйрин и Фрэнка в зале ожидания, молодые люди отправились в кафе, где Бриджмен заказал два капуччино, но сразу отставил свою чашку. Клер почувствовала что-то необычное в его поведении, и не удержалась от вопроса:

— Ну? Что случилось? Это связано с землей?

— Да, — ответил он, не отрывая от нее взгляда.

— Ты ее продаешь?

— Несколько дней назад моему адвокату позвонил аноним и предложил купить эту землю, но на весьма странных условиях, одним из которых было то, что он назовет себя, только получив мое согласие на сделку.

— И?

— Я попросил о встрече — ведь мне нечего терять. Представь — этим таинственным покупателем оказался Тарквин Роскуро!

— Тарквин? Не понимаю — он же не занимается недвижимостью!

— Я тоже сразу спросил, зачем ему эта земля. Он сказал, что построит на ней склады и магазины с керамикой Роскуро, и у него отбоя не будет от туристов, направляющихся в Сан-Марино. Дорога в этом случае только принесет дополнительные доходы.

— Но что за условия?

— Ага, — Оскар сжал губы. — Сначала я думал, что он захочет купить участок по дешевке, но он спросил, сколько я за него заплатил, и предложил мне точно такую же цену. А условие такое — я должен немедленно возвратиться в Англию и вести дела там, а не здесь.