— Это не просто пение, — заметил Николе какой-то незнакомец, — хотя и совершенно дивное. Тут играет роль и личное обаяние. Должно быть, она потрясающий человек.

Никола сочувственно улыбнулась, но про себя подумала: «Вот уж неправда. Это всего-навсего моя постоянно ошибающаяся, довольно утомительная и все-таки милая тетя. И эта великолепная женщина — тоже она. Как странно!»

Было нелегко пройти за кулисы сквозь толпу почитателей, друзей, представителей прессы и звезд. До этого концерта Торелли держалась отчужденно, но теперь Никола с изумлением узнала множество известных людей среди тех, кто заполнял коридор, ведущий к ее гримерной. Ей так бы и не удалось пройти туда, если бы не появление Джулиана Эветта. Люди немедленно расступились перед ним, потому что, во-первых, вне всякого сомнения, узнали его, а во-вторых, из-за его прирожденного чувства превосходства.

— Пойдемте, Никола, — позвал он, прокладывая для нее путь, и она подумала, что заставило его вновь назвать ее по имени: простая забывчивость или волнение этого необыкновенного момента.

Гримерная была завалена цветами, забита людьми, и в ней почти физически ощущался восторг, всегда сопровождающий подобные события.

— Джулиан! — К изумлению Николы, Торелли обняла дирижера и расцеловала его в обе щеки. — Дорогой мой, вы были прекрасны! Знаю, я была права, настаивая на том, чтобы вы выступали со мной. Вы стали для меня настоящей поддержкой.

— Вы слишком добры. — Он мягко улыбнулся в ответ и тоже поцеловал ее. И только легкая смешинка в его глазах и приглушенное хихиканье Дермота Дина, стоявшего поодаль, напоминали о прошедшей буре и сопротивлении, с которым им пришлось столкнуться при первом упоминании имени Джулиана Эветта.

— Никола, милая! — Торелли подставила ей теплую щеку для поцелуя. — Разве он не великолепен, наш Джулиан?

— Выступление было прекрасным, — тщательно скрывая свой восторг, согласилась Никола. — И вы были прекрасны.

— Что ж… — Тетя улыбнулась и пожала плечами, словно не желая отрицать очевидного. — Без Джулиана мне было бы намного труднее. Поужинаете с нами? — Она вновь повернулась к дирижеру.

— Если пожелаете.

— Я не просто желаю, я настаиваю. — Торелли одарила его величественной улыбкой. — Дермот, ты заказал мне столик в «Глории»?

— Естественно, — ответил Дин с довольным видом человека, совершившего чудо.

— Думаю, нас будет восемь или десять. Никола, ты поезжай вперед и убедись, что все в порядке. Можешь взять машину. Нет, нельзя. Мне она понадобится. Сейчас подумаем…

— Давайте я возьму Николу, — холодно предложил дирижер. — У меня есть машина.

— Жаль отрывать вас от поклонников, — с сомнением протянула Торелли.

— Дорогая мадам! Сегодня поклонники ждут только одного человека, — с улыбкой возразил Джулиан.

— Чушь! В Лондоне не каждый день появляются замечательные дирижеры. Ну ладно, возьмите Николу. Мы не задержимся.

— Я могла бы поехать на такси, — с угрозой произнесла Никола.

— Не стоит, — раздался сзади тихий, повелительный голос. — Сюда… — И он вновь провел ее сквозь толпу к выходу из театра.

Здесь его ожидала обычная публика, и, похоже, Торелли была права, поскольку при появлении Джулиана раздались восторженные крики и в толпе замахали программками, безмолвно умоляя об автографе.

— Не возражаете? — спросил Джулиан у Николы и принялся с добродушной улыбкой раздавать автографы.

— Пожалуйста! — Какая-то особенно преданная поклонница протянула программку Николе. — Не попросите вашего мужа подписать? Я не достаю.

— Я вовсе не ее муж, — не поднимая глаз, заметил Джулиан Эветт, — но за эти добрые слова я обязательно дам вам свой автограф.

В толпе засмеялись, потому что шутка всегда желанный гость у дверей театра, и Никола молча протянула программку дирижеру. Передавая ее обратно, она заметила написанные слова «Спасибо! Джулиан Эветт». Ей стоило большого труда скрыть свое негодование.

— Разве это было необходимо? — холодно спросила она, когда они наконец добрались до машины.

— Что именно? Раздавать автографы?

— Конечно, нет. Я понимаю, что без этого не обойтись. Разве было необходимо писать это на программке той женщины?

— Ах, это! — Он рассмеялся. — Думаю, ей было приятно.

Никола промолчала, и Джулиан задумчиво добавил:

— И мне тоже, если уж на то пошло.

— Почему?

— Не знаю, Никола. После такого вечера всегда чувствуешь себя веселым и глупым. Вполне естественно обмениваться шутками с поклонниками.

Никола промолчала. Внезапно она вспомнила, как всегда после концертов Брайан улыбался своей радостной, ребячливой улыбкой. У нее защемило сердце, когда с ужасающей ясностью она поняла, что этого больше никогда не повторится.

— В чем дело? — наконец спросил Джулиан.

— Я думала о Брайане.

— Боже мой, неужели вы каждый раз будете мне напоминать об этом? — вскричал он, и машина тронулась с места.

Никола вовсе не собиралась упрекать его. Она просто высказала свои мысли вслух. А теперь, к своему ужасу, поняла, что не в силах скрыть слез. Они тихо текли по щекам. Через несколько минут Джулиан взглянул на нее и увидел, что случилось. Каким-то странно-беспомощным тоном он произнес:

— Господи, простите меня! Я не должен был кричать на вас.

— А я не должна была портить вам праздник, — ответила Никола.

Но тут она опомнилась. Раз уж он взялся везти ее в отель против ее желания, то не стоит полностью подчиняться ему.

— А теперь расскажите, почему вы носите с собой мою фотографию, — ровным голосом произнесла она.

Глава 3

Почти на целую минуту воцарилась тишина. Потом Джулиан холодно ответил:

— Я же вам говорил, вы ошиблись насчет своей фотографии.

— А я вам говорю, что не верю, — ответила Никола. — Невозможно ошибиться насчет своей собственной фотографии. Это копия той, что я дала Брайану?

Снова молчание. Потом он ответил:

— Да.

— Тогда почему она у вас? — Презрение, вложенное в этот вопрос, заставило бы поежиться любого, и Никола заметила, как руки Джулиана крепче сжали руль.

— Брайан попросил меня взять себе его личные вещи и переправить их в Англию, — без всякого выражения ответил он. — Их было немного. Я передал их его брату, который живет с женой в Шропшире. Возможно, вы его знаете.

— Брайан рассказывал о нем. Но это не объясняет присутствие у вас моей фотографии.

— Фотографию я взял себе, — спокойно ответил Джулиан.

— Но зачем? — Никола с трудом сдержала гнев. — Мы опять вернулись к тому, с чего начали. Зачем она вам?

— Думаю, потому, Никола, что именно мне Брайан больше всего рассказывал о вас. Скорее всего, его брат даже не подозревал о вашем существовании, тем более о той роли, которую вы играли в жизни Брайана. Моим первым порывом было найти вас. Я хотел поговорить с вами о нем. Так и случилось.

— Что ж, вы меня нашли, — ледяным тоном произнесла Никола. — И мы поговорили о Брайане. Правда, все вышло не совсем так, как вы планировали. Поэтому теперь вы можете вернуть мне фотографию.

— Нет, — холодно и отчетливо ответил он.

— Что вы сказали? — с изумлением переспросила Никола.

— Вы слышали.

— Но это же смешно! — Никола была потрясена до глубины души. — Вы совсем не тот человек, которому я бы хотела оставить свою фотографию. Вы должны мне ее вернуть. Она моя.

— Нет, она принадлежала Брайану. Он, если хотите, оставил ее мне. Единственным человеком, которому полагались вещи Брайана, был его брат, а для него, как я уже говорил, эта фотография не имеет никакого значения.

— Думаю, и для вас тоже? — зло рассмеялась Никола. Он не ответил, и в ее тоне появилось замешательство. — Ответьте мне. Я задала вопрос.

— Я не обязан отвечать на ваши вопросы, — холодно сказал он. — Вот мы и приехали. — Он остановил машину перед входом в отель «Глория».

— Я настаиваю!

— Невозможно. Секретарша мадам Торелли не может устроить сцену на людях.