— А ты как? — девушка в ужасе переводила глаза с Тронева на пятерых замерших сектантов и на лимонку в его руке.

— Обо мне не беспокойся! — беззаботно улыбнулся ее Тронев. — Иди. Иди-иди! — настойчиво повторил он, видя, что девушка в нерешительности медлит. — А то у меня рука уже устала. Гранату держать.

Маша посмотрела на гранату, торопливо схватила картину и опрометью кинулась к двери.

— Ну, все, пока! — бросил ей Тронев, выпуская девушку из комнаты. — Позвони мне. Не забудь!

— Но ты-то как?! С тобой все будет нормально?

— Все-все! Иди! — Тронев захлопнул дверь и снова прислонился к ней спиной. Постоял немного, потом медленно сполз по двери и сел прямо на пол.

— Ну чего, братья? — насмешливо сказал он. — Расскажите мне пока что-нибудь. Из Святого Писания. Время есть.

* * *

Маша расстегнула сумочку и дрожащими руками достала телефон. От волнения она никак не могла вспомнить сразу номер мобильника Тронева. Получилось только с третьей или четвертой попытки.

— Алло! — закричала она, услышав наконец-то в трубке знакомый голос.

— Да, ну как ты, все в порядке? — спокойно поинтересовался Тронев.

— Да-да, все нормально! — захлебываясь словами, торопливо зачастила Маша.

— Ты где?

— Около метро.

— Никого на улице не было? — голос у Тронева был по-прежнему какой-то неестественно-спокойный.

— Нет, — девушка сглотнула. — А что мне теперь делать? — после паузы спросила она. — Домой ехать? Или здесь тебя ждать?

— Да нет, меня ждать не надо! — засмеялся чему-то Тронев. — Конечно, домой поезжай.

Маше вдруг почему-то стало жутко.

— Но ты мне позвони, обязательно! Когда все кончится, — жалобно, по-детски попросила она. Она чувствовала себя в чем-то виноватой, только не могла никак понять, в чем.

— Когда все кончится? — со странной интонацией переспросил Тронев и снова засмеялся. — Конечно, Машенька! Обязательно.

Девушка внезапно все поняла.

— Не делай этого, — тихо, замирая от страха, прошептала она. — Не надо.

— Они тебя видели, Машенька, — мягко напомнил ей Тронев. — Да и от меня они теперь не отстанут.

— Нет!! — в смертельном ужасе закричала девушка. — Нет!!! Не надо!!

— Жаль все-таки, что у нас с тобой ничего не получилось, — помолчав, негромко сказал Тронев.

— У нас еще все получится!! Я люблю тебя, Боря! Люблю!! Люблю!.. — глотая слезы, бормотала в трубку Маша. — Люблю...

— Спасибо, милая, — голос у Тронева дрогнул. — Хоть и знаешь, что ложь, а все равно приятно слышать. «Я состраданье за любовь принять готов!» — шутливо пропел он. — А ведь картина-то пророческая оказалась! — Маше показалось, что он улыбается. — Все у нас с тобой в точности так и вышло. Женщина пытается спасти мужчину. Помочь ему. Любой ценой. Так, как она может. Чисто по-женски... Спасибо. А теперь прощай. Пора.

— Не-е-ет!!!

В трубке раздался какой-то треск, грохот, и девушка инстинктивно отдернула руку. Когда она снова поднесла трубку к уху, там уже никого не было.

«Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети».

«Абонент временно недоступен...»

«Абонент...»

Лишь монотонно снова и снова равнодушно повторял и повторял автомат.

* * *

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Та женщина говорила про Содом и Гоморру. Я давно хотел узнать. Почему жена Лота оглянулась, покидая эти города, несмотря на запрет? «Жена же Лотова оглянулась позади его и стала соляным столпом».

И ответил, рассмеявшись, Люцифер Своему Сыну:

— Наверное, потому, что порок привлекателен... Слишком!

СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 68-й

И настал шестьдесят восьмой день.

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Как найти свое счастье?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Счастье невозможно «найти». На него можно только случайно наткнуться. Это как будущее. Оно обязательно наступит, но угадать, каким оно будет, заранее невозможно.

РЕСТАРТ

«Quo fortuna si non conceditur uti».

(«К чему мне удача, если я не могу ею воспользоваться». — лат.)

Гораций, «Послания»

1.

Веничка Штурба сидел, скучал и от нечего делать пялился исподтишка на англичанку. Английский был одним из самых нелюбимых его предметов. Собственно, с некоторых пор, курса этак со второго, у него все предметы были нелюбимыми, но английский — в особенности. Потому, наверное, что там он чувствовал себя совсем уж идиотом. Полным! На остальных предметах все-таки хоть по-русски говорят, можно хоть вид сделать, что и ты чего-то там понимаешь, но тут уж — увы! Не знаешь слов — все! Сидишь и только глазами хлопаешь, как чурка. И о чем все вокруг тебя стрекочут — хуй их знает! Мерзкое, надо сказать, ощущение... Короче, английский Веничка не любил.

Но вот англичанка ему нравилась. Классная телка! Молодая, броская, уверенная в себе. Одета всегда ярко... Плюс эффект преподавателя. Студенты почти всегда неравнодушны к своим преподавателям. Ореол знаний, который тех незримо окутывает и окружает, делает их зачастую в глазах учащейся молодежи прямо-таки неотразимыми! по крайней мере, усиливает их сексуальную привлекательность многократно.

Веничка в этом смысле не был исключением. Он даже на лекторшу по высшей алгебре реагировал, как на сексуальный объект. Хотя, сказать по правде, больше всего Раиса Валентиновна Барановская была похожа на засушенную рыбу воблу. На которую надели зачем-то юбку и очки и послали читать студентам лекции. По высшей алгебре. А чего? Зато у-умная!.. Разочек можно!

Одним словом, при такой широкой, всеобъемлющей, пылкой и снисходительной любви к знаниям англичанку Веничка воспринимал вообще как нечто божественное. Как какую-то олимпийскую богиню. Даже сверхбогиню! У богинь все-таки что-нибудь одно было. Какое-то одно достоинство. Одно-единственное. Либо — либо! Либо ум, либо красота. Либо Афина, либо Афродита. Обе на «А», даже на «Аф» начинаются, но, как говорится, почувствуйте разницу!

А тут все сразу! И красота, и ум, и власть. В одном лице. Венера, Минерва и Юнона в одном флаконе. Блин! Да тут никакого Париса не надо! Наливай и пей! Нагибай, в смысле, им!.. Ей. От глагола «еть».

И вот сейчас Веничка смотрел, млея, маслеными глазками на бойко что-то свое, английское, тараторящую преподавательницу и чувствовал, что у него просто слюнки текут.

И как ведь непонятно все говорит! И все по-английски! Так и режет, так и режет! Как говорил классик: так и ржет! Вот взять бы, подойти к ней сейчас...

Веничка совершенно ясно, отчетливо, в мельчайших деталях представил себе, как он вот прямо сейчас, сию самую секунду! встает.., отодвигает стул.., выходит из-за стола и подходит к замолчавшей вдруг и уставившейся на него удивленно англичанке. По-деловому, спокойно и не торопясь, на глазах у замершей в ошеломлении аудитории, ощупывает ее грудь — Веничка даже языком в восхищении прищелкнул: вах! какая грудь! — потом берет женщину за руку, ведет к столу, мягко, но настойчиво толкает на него, предлагая лечь... на живот?.. или на спину?.. нет, лучше все-таки на живот для начала... стол как раз подходящей высоты.., довольно низковато, впрочем будет, ну да ничего! пусть ляжет на него грудью и животом, стоя на полу и слегка расставив ноги...

В мозгу Венички вдруг словно что-то сдвинулось, и он с болезненным изумлением, переходящим в самый настоящий ужас, внезапно обнаружил себя действительно стоящим рядом с лежащей на столе преподавательницей английского! Женщина лежала именно в той самой позе, как ему и представлялось: на животе и стоя ногами на полу, фактически просто наклонившись вперед и навалившись грудью на стол; и он чуть нагнулся уже и опустил даже руки вниз, собираясь задрать ей платье. Даже схватился уже за край его!