— Юга, ты меня извини… Я такой дурак…
Юга взял его за плечи, надавил. Они рядом сели на пушку. Холодок остывшего металла прошёл по телу и будто пригладил горечь.
— Рассказывай, — велел Юга.
И Сушкин все рассказал. Половина сил ушла на то, чтобы не разреветься снова, но Сушкин сдержался.
Юга слушал, молчал и дёргал пряди волос. Потом он не стал успокаивать Сушкина. Сказал:
— Да, паршиво…
И от этого стало ещё легче.
— Юга, как ты думаешь, герцог про кино знает?
— Нет, конечно! Он терпеть не может киношников! Слушать не стал бы!.. И адмирал Дудка их не выносит.
— Значит, пираты напали по правде?
— Ну… может, не совсем по правде, а больше для испуга. Но вы-то на «Деде Мазае» воевали по-настоящему… Том, а ещё буря была настоящая! Когда вы ставили парус! Тут уж кино точно ни при чем… И пироскаф настоящий.
— Это я думал, что он настоящий. Думал, что он мой. А на самом деле — киношное имущество… И сам я оказался такой же…
— А если по шее? — сурово спросил Юга.
— Ну, давай. А толку-то? Все равно все было зря…
Юга поболтал ногой в башмаке «Australia», чуть посмеялся.
— Том, все-таки не совсем зря. Если бы вы не поплыли, не было бы здесь тёти Сузи…
— Это да… — вздохнул Сушкин. — Юга, а как она? Не очень угнетает?
— Нисколечко. Ей не до того. Похоже, что у них с папочкой такое… тонкие душевные отношения.
— Ещё не легче!
— Наоборот, легче. Им хорошо и мне тоже — меньше достают… Том, а ты не грузи себе голову лишними заморочками…
— Ничего себе «лишними»!
— Вот увидишь, через несколько дней все утрясётся.
— Ага! Такой обман разве можно утрясти?
Юга вдруг спросил:
— Том, а какой фильм-то? О чем?
— Откуда я знаю?!
— Интересно же знать, какого киногероя из тебя лепили…
— Ни капельки не интересно! Все равно жулики…
— А ты ни разу их не видел? Режиссёров там всяких и этих… продюсеры называются…
— Ни разу. Они-то меня видели, конечно, тайком. А я не догадывался…
— Теперь, наверно, придётся. Если хочешь рвать с ними договор…
— Его капитан подписывал. Пусть он и рвёт…
— Тебя уговаривать станут…
— Ага… лизала кошка ёжика…
— Том… давай позавтракаем. Ты, наверно, ничего не ел ни вечером, ни сегодня…
Да, есть хотелось! Дурацкий у человек организм! Какие бы пакости ни свалились на него, а в животе все равно сосёт…
Юга выдернул мобильник:
— Тётя Клара! Принесите, пожалуйста, молока и хлеба ко мне в «конуру». На двоих. Нет, больше ничего, спасибо… — Юга понимал, что сейчас не до разносолов. — Том, ты умойся в фонтане…
Сушкин умылся. Когда пришли к Юге, две большущие кружки и свежий каравай были уже на столе. Сушкин вцепился зубами в горбушку…
Сжевали по куску, выпили по кружке, и Юга решил:
— Теперь погуляем… — Он, кажется, считал, что неспешные прогулки успокаивают нервы.
— Ладно…
— Искупаемся за старой пристанью. Там всегда тёплая вода. И дно песчаное.
— Ладно, — опять сказал Сушкин. — Только давай сперва зайдём к Кате. Она, может, волнуется из-за меня. Рассказала вчера, а что дальше, не знает…
— Давай! Только надо сделать беззаботные лица.
Они сделали (как могли). И пошли…
На улице Новых Сапожников, на крылечке дома номер два, махала веником круглолицая девушка с такими же, как у Кати кудряшками. Сушкин знал — Катина двоюродная сестра. Она обрадовалась:
— Катрин! К тебе кавалеры пришли! — А мальчишкам объяснила: — Вчера и сегодня изводилась из-за Тома: где он, что с ним… Я говорю: «Позвони», а она: «Боюсь…».
Появилась Катя — в платьице, похожем на лоскуток с рисунком из кленовых листьев. Босая. Заулыбалась. Вся такая своя… «Сестрёнка…» Нет, и правда не все на свете плохо…Глянула нерешительно:
— Том… у тебя там как? Ну, насчёт съёмок…
— У него все в полном порядке, — заявил Юга. — Идём купаться!
— Только надену босоножки!
За пристанью, на крохотном пляжике, было пусто, лишь дежурил на всякий случай дядька из герцогской спасательной службы — в форменном полосатом купальнике и под таким же полосатым зонтом. Пусть дежурит, не мешает… Катя стряхнула сандалетки, на бегу сбросила через голову «кленовые листики» и стала совсем, как мальчишка. Промчалась по дощатым мосткам, ласточкой сиганула в воду. Мальчишки — за ней.
Ныряли, играли в догонялки, устраивали «катапульту» — с рук швыряли Катю на глубину. Накупались «до зубовной стучалки». Свалились на согревшийся песок. Подошёл охранник.
— Хотите арбуза? Первый в этом сезоне…
Конечно, они хотели! Арбуз оказался пузатый и полосатый, как охранник, только без усов. Слегка недозрелый, но сладкий. Одолели весь. Потом повалялись под солнышком и пошли купаться снова.
И снова упали на песок.
Теперь оказалось, что заботы не оставили их окончательно.
— Все-таки я не знаю… что теперь делать, — признался Сушкин.
Юга знал:
— Прежде всего разжевать все с твоим капитаном.
— Я не знаю, как…
— Если считаешь, что он тебя предал, так и скажи.
— Я уже сказал…
— Скажи ещё раз, твёрдо. И пусть все расхлёбывает с киношниками сам…
— А мне-то что делать?! — вырвалось у Сушкина. — Кто я теперь? Был хозяин пироскафа, а нынче… вроде как беглый детдомовец…
— Том, ну какой же ты беглый! — возмутилась Катя.
— Все равно. Отвезут в Воробьёвск, засадят в «Фонарики». И будто ничего не было. Ни «Деда Мазая», ни Дельты, ни приключений… — «И вас», — чуть не добавил он.
Катя возмутилась опять:
— Как это не было!
— А если и было, только дразнилки останутся: «Матрос с погорелого корыта…»
— С «разбитого», — сухо уточнил Юга.
— Ага, это лучше…
Юга повозился на песке, лёг на локоть.
— Том… я ведь уже говорил. Зачем тебе уезжать?
— Отвезут, не спросят…
— Силой, что ли?
— Изымут и переместят. Пикнуть не успею…
— Том! Здесь независимая территория, — слегка заносчиво сообщил Юга. — Будут штурмовать границу?
— А что? Ты не знаешь, какие у нас Бэ Сэ О?
— Что за Бэ Сэ О?
— Батальоны для специальных операций…
— Думаешь, начнут войну? Из-за одного пацана?
— Им все равно, из-за чего. Телевизор не смотришь? Могут из-за спутников Марса, могут из-за соседской курицы. Прикажут, и пошёл…
— Тогда… ты не знаешь, какие в герцогстве есть природные достопримечательности. Думаешь, только минерал кашеварий? Есть ещё растение кошмарий…
— Это что? — поёжилась на солнышке Катя.
— Оно с горошинами в стручках. Одну горошину пустишь из рогатки — и двух Бэ Сэ О как ни бывало…
Сушкин сказал:
— Юга, ты головкой стукнулся? Это же все-таки люди…
Юга объяснил:
— Это шутка… Но тебя мы не отдадим, это уже не шутка.
И Сушкин понял: да, не шутка.
Юга посоветовал (умный же человек, наследник престола):
— Все же поговори с капитаном ещё раз. На свежую голову…
Как жить дальше?
Сушкин понимал: никуда не денешься, придётся говорить. Чтобы все решить до конца. Когда вернулись во дворец, он сказал, что идёт к капитану. Юга спросил:
— Может, нам вместе?
— Нет, я сам…
Капитан, кажется, ждал его. Отложил дымящуюся трубку, сел в кресле прямо. Сушкин теперь увидел, какой он некрасивый, Поликарп Поликарпович Поддувало. Каким острым огурцом торчит лысая голова, какой шероховатый коричневый нос, как близко друг к дружке сидят слезящиеся от табака глазки. Какие красные жилки на дряблых щеках… Капитан сел в кресле прямо и вытянул шею. «Как Донби», — хмыкнул про себя Сушкин. (А самого Донби не было.)
— Ну? Ты, кажется, успокоился? — сказал капитан, стараясь выглядеть невозмутимым.
— Нет, — сказал Сушкин.
— Всё ещё злишься?
Сушкин подумал.
— Я даже не злюсь. Дело не в этом…
— Не можешь простить?
— Просто очень жалко…
— Чего тебе жалко, Том? — тихо спросил дядя Поль. — Ты разве что-то потерял?