Он направился в её сторону, его движения были размеренными и неторопливыми, он шёл словно танцевал под этот медленный, едва уловимый ритм джаза, что окутал комнату как дурман. Впрочем, он всегда обладал врождённой грацией. И он стал ещё привлекательнее с тех пор, как она в последний раз видела его. Или, может, это её память преуменьшила его красоту, чтобы она могла убедить себя, что он не был единственным интересным мужчиной, попавшим в поле её зрения? В любом случае, его теперешняя внешность ошеломила её. Овал лица. Непослушный локон тёмно-русых волос, так трогательно упавший на лоб. Озорной блеск тёмных глаз. Тех самых, что обшарили каждый дюйм её тела, пока он неумолимо приближался к ней.

— Спасибо, Эмилио. Это всё на сегодня.

Лара вздрогнула и оглянулась. Она совершенно забыла о присутствии швейцара. Не говоря уже о том, зачем пришла сюда. И в тот момент, наверное, даже имя своё вспомнила бы не сразу. У Коннора всегда была удивительная способность лишать её разума, причём абсолютно без малейших усилий с его стороны. Лара была бы не против оказывать на него то же воздействие, но он никогда не казался настолько поглощённым ею, как она им.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, пытаясь выровнять дыхание и унять дрожь в голосе, угрожавшую лишить её возможности говорить. — Я слышала, что ты переехал на Гуам или в Ирландию, или ещё куда-то.

Одна ночь, проведённая с нею… ну, почти проведённая… и он тут же сделал ноги. И этого оказалось достаточно, чтобы подорвать её самооценку.

Коннор тихо рассмеялся, закончив неспешное шествие и остановившись прямо перед ней. Он подошёл чересчур близко, и Лара почувствовала легкий дискомфорт от того, что он вклинился в её личное пространство, но она не позволила себе сделать шаг назад. Если он в состоянии выдержать эту близость, то, черт возьми, и она сможет.

— Ну, на самом деле это был Чикаго, — сказал он. — Мой дедушка скончался, и мне нужно было кое-что уладить с семейным бизнесом.

Чудесно. Выходит, она не должна была так уж злиться на то, что он сбежал от неё, раз он уехал будучи полон благородных намерений позаботиться о своей семье. И все же этот мерзавец мог хотя бы попрощаться. А то практически раздел девушку, распалил до такого состояния, что она связно мыслить не может, а затем исчез без единого слова.

Но Лара не горела желанием обсуждать внезапный отъезд Коннора, потому что тогда придётся говорить о событиях, предшествовавших его внезапному отъезду, а уж это было последнее, что ей хотелось бы делать. Возрождение воспоминаний о самой ужасной ночи её жизни не являлось главенствующим в списке её приоритетов.

Она осмотрела клуб в поисках чего-нибудь, что помогло бы отвлечься от Коннора и секса. Бокал мартини на столе привлёк её внимание. Это тот самый напиток, ради которого её вызвали?

— Так, где жертва?

Коннор выгнул бровь весьма позабавленный:

— Жертва?

— Меня ведь вызвали из-за никудышного любовного зелья. Так, кто его выпил?

— Никто. Пока.

Она нахмурилась, раздраженная туманным ответом.

— И что, чёрт возьми, это должно означать?

— Лара. — Коннор покачал головой, всё ещё улыбаясь. — Ты ранишь меня в самое сердце. Неужели ты действительно считаешь меня настолько некомпетентным, что я даже не в состоянии правильно приготовить простое любовное зелье?

Да, что верно, то верно. У Коннора всегда был талант и к привороту и к любовным зельям. Словно у него и так не было всё в порядке с женщинами. И это было чертовски несправедливо по отношению к прекрасному полу — мало того, что мужчина был безбожно красив, так ещё и имел в своём арсенале магические средства соблазнения. Коннор не был практикующим колдуном, больше любителем, но у него был к этому природный дар, который всегда заставлял Лару зеленеть от зависти… ну, во всяком случае, пока она не начинала пылать от простого, старого как мир желания.

— Так, если твоё мастерство по-прежнему на уровне, для чего же тебе нужна я?

Коннор хищно усмехнулся:

— Чтобы проверить снадобье, душа моя.

— Прошу прощения?

Он приблизился вплотную, пристально глядя на неё.

— Это совершенно особенное зелье, Лара. Можно сказать — вершина моих достижений. Любовный Напиток Номер Девять. — Он одарил её сладкой улыбкой. — И я не смогу проверить его без тебя.

— Без меня? — пискнула Лара.

Замечательно. Она уже пищит по его милости.

— Без тебя. — Он наклонился к ней и на одно прекрасное, жуткое мгновение, ей показалось, что он собирается поцеловать её. Но затем он словно опомнился, отодвинулся от неё и как-то буднично пожал плечами. — У тебя всегда был иммунитет ко всяким любовным снадобьям. Как это Люк тебя называл?

Лара скорчила гримасу:

— Антикупидон.

— Точно. И я не смогу на сто процентов быть уверенным, что средство действует, пока оно не сможет заставить Антикупидона влюбиться.

— А я, стало быть, подопытный кролик?

— Других нет.

Лара с сомнением взглянула на разноцветный коктейль.

— Ты ведь понимаешь, что нарушил чистоту своего маленького эксперимента. Ты же знаешь, так же как и я, что любовные снадобья гораздо менее эффективны, если объект в курсе, что его собираются опоить.

Сопротивление на подсознательном уровне было очень мощной вещью. И теперь, когда Лара знала, что он попытается с помощью волшебства заставить её влюбиться, она соберёт всю силу воли, чтобы блокировать воздействие зелья.

Коннор усмехнулся совершенно беззаботно:

— Это совершенно особенный коктейль. — Он неспешно направился к столу. — Конечно, только тебе решать, хочешь ты его попробовать или нет. Я не могу тебя заставить.

Лара расслышала вызов в его голосе и прикусила губу. Вот оно. Момент истины. Романтичная обстановка, по-другому не назовёшь, и она наедине с мужчиной, который был героем девяноста процентов чувственных фантазий, что посещали её, с тех пор как она достигла половой зрелости, и он предлагает ей любовный напиток. И всё, что ей нужно было сделать — это выпить.

Но принять этот коктейль было бы крайне унизительным. Это означало бы признать, что она всё ещё хотела его, даже после того, как он тогда оторвал её от себя, практически раздетую, навешал какой-то лапши на уши о том, что «не стоит спешить», а потом просто растворился в ночи; и больше она его не видела и не слышала. До сегодняшнего вечера.

Выпить этот проклятый любовный напиток означало бы подтвердить, что она всё ещё хотела в него влюбиться. А ей, помоги ей Купидон, в самом деле хотелось в него влюбиться.

Ей хотелось выпить зелье. И больше того, ей хотелось, чтобы оно подействовало. Возможно она и Антикупидон, не подвластный чарам любви, и её обычная сопротивляемость могла быть легендарной, но сегодня вечером её хотелось быть легкомысленной и влюбиться. И устроить себе простое свидание.

Но этого никогда не произойдёт, если только она не опустошит этот бокал.

Однако гордость всё ещё не давала ей совершить этот шаг.

— Это не сработает, — упорствовала она, самоуверенно качая головой, пока неторопливо подходила к столу, на котором стоял напиток. — Ни одно зелье никогда на меня не действовало, и никогда не подействует.

Его усмешка была еще более самоуверенной — человек, абсолютно уверенный в победе:

— Тогда тебе нечего бояться, пей.

Она упёрла руку в бедро.

— А тебе кажется, что я выгляжу испуганной?

— Мне кажется, ты выглядишь… — Он прошёлся взглядом по её телу и с трудом сглотнул. — Ты выглядишь в точности такой, как я тебя запомнил.

Лара с трудом разорвала визуальный контакт; мысль, что он вообще помнил о ней, доставила несказанное удовольствие, гораздо большее, чем ей хотелось признавать. Её взгляд остановился на коктейле. Она так резко схватила бокал мартини, что часть жидкости пролилась на руку.

— До дна! — И начала жадно пить, ещё больше расплёскивая напиток.

Ответ Коннора прозвучал так тихо, что Лара не была уверена расслышала ли она его верно, но ей показалось, что он сказал что-то вроде: «Очень на это надеюсь.»