Гиппарх— начальник отряда конницы (гиппархии).

Гоплит— тяжеловооруженный воин.

Диаграмма— письменное распоряжение.

Диадохи(букв, «приходящие на смету», «наследники») — обозначение полководцев, унаследовавших и разделивших империю Александра.

Ила— подразделение конницы, эскадрон (около 200 человек).

Наварх— командующий флотом.

Ойкумена— населенная часть земли. В представлении древних греков, в ойкумену входили Южная Европа, Северная Африка и Азия вплоть до долины Инда.

Палестра— школа физического воспитания; место, где происходили гимнастические соревнования.

Педзэтайры(педзетеры) — тяжеловооруженная пехота, набиравшаяся из зажиточных крестьян.

Пельтасты— легковооруженная пехота, оружие которой ограничивалось пращами, луками и легкими кожаными щитами (пельтами).

Потос(букв, «влечение», «побуждение») — в понимании Аристотеля и Александра, потос — стремление к подвигу, присущее героическим личностям, которое влечет их к аретэ.

Продромой— легкая конница и пехота, которым поручались разведка и преследование противника.

Проксены— постоянные представители какого-либо государства в чужой стране.

Проскинеза(проскинесис) — земной поклон; принятая в Персии форма приветствия царя, сводившаяся к падению ниц и прикасанию лицом к земле.

Сарисса— длинное (около 4 м) копье, принятое на вооружение в македонской пехоте.

Симмахия —военный союз.

Синедрион— исполнительный орган Коринфского союза.

Таксис— полк пехоты, насчитывавший при Александре около 1500 человек.

Талант —весовая и денежная единицы. Аттический серебряный талант состоял из 60 мин и весил 26,2 кг.

Талассократия— господство на море.

Фаланга —боевой порядок тяжеловооруженной пехоты. Македонская фаланга насчитывала в глубину до 26 рядов.

Фрурарх— начальник воинского поста или крепости.

Хилиарх(букв, «тысяцкий») — в конце царствования Александра ближайший помощник царя, соответствующий визирю восточных правителей.

Хитон —нательная одежда греков и македонян (рубаха).

Эакиды —потомки мифического героя Эака. Эакидами называли эпирских царей, ведших свое происхождение от Эака и Ахилла.

Эпигоны(букв, «потомки») — эллинистические правители, пришедшие на смену диад охам.

Эпитома —сжатое изложение или извлечение из литературного или исторического сочинения.

Эфемериды(букв, «подневные записи») — хроники дворцовой канцелярии Александра.

ФРИЦ ШАХЕРМАЙР И ЕГО КНИГИ ОБ АЛЕКСАНДРЕ

«То, что касается Александра, известно всем», — писал путешественник Павсаний (VIII, 7, 7) 400 лет спустя после походов великого завоевателя, а другой писатель приблизительно того же времени утверждал, что «нет человека, о котором писали бы больше и противоречивее» [400]. Прошедшие с тех пор века не ослабили интереса к судьбе великого завоевателя, и даже невежественный городничий в гоголевском «Ревизоре» не отрицал, что Александр Македонский — герой, хотя и не рекомендовал на этом основании ломать стулья и наносить убыток казне. Все же ожесточенные споры об Александре не затихали, не только стулья, но даже копья ломали не одни лишь учителя, но и крупнейшие ученые-античники.

Немало сил потратили и ориенталисты на изучение Восточного похода Александра, пытаясь выяснить причины его быстрых побед, а также определить влияние македонских завоеваний на развитие стран Переднего Востока и Средней Азии. В их спорах по, казалось бы, сугубо научным вопросам нетрудно подчас почувствовать и «злобу дня», угадать политическую позицию того иди иного ученого.

Большинство западных историков XVII, XVIII и даже XIX в. признавали идеалом общественного строя афинскую демократию эпохи Перикла. К возвышению Македонии, положившему конец независимости Афин, и к македонским царям Филиппу и Александру многие историки того времени относились с нескрываемой неприязнью. Такую позицию занимали и наиболее известные представители историографии первой половины XIX в.: Нибур, Грот, Курциус и др. Дройзен с его восторженным преклонением перед великим завоевателем стоит особняком среди ученых того времени.

В эпоху империализма буржуазная наука резко меняет свое отношение к возвышению Македонии и к Александру. Пельман одобряет идею Александра создать государство, «обнимающее главнейшие культурные народы и сглаживающее их особенности на почве возможно более космополитической культуры» [401]. Эд. Мейер в работе «Александр Великий и абсолютная монархия» [402], Керст, Вилькен и другие немецкие историки всячески превозносят македонское объединение. Влияние этой тенденции сказалось и на сравнительно новых книгах Берве, Раде, Корнемана [403]и др. Позиция Белова, писавшего, что «Александр пожал там, где посеял его отец», оригинальна и критична только в оценке личности Александра, но это не относится к оценке его деятельности.

Особенно возрос интерес к македонским завоеваниям и к личности Александра после второй мировой войны. За этот сравнительно небольшой промежуток времени об Александре было написано больше книг, чем за все предшествующие годы. Далеко не все они оставили заметный след в историографии, но некоторые представляют несомненный интерес (о книгах Э. Бедиэна, Г. Бенгтсона, П. Бриана, Л. Омо, Ч. Робинсона, М. Уилера уже писали в нашей специальной литературе).

На первом месте среди этих монографий, с нашей точки зрения, стоит прекрасная книга В. Тарна «Александр Великий» [404]— результат переработки написанных этим автором соответствующих глав «Кембриджской древней истории». В книге Тарна сочетаются увлеченность историка, сумевшего по-новому прочитать одну из интереснейших страниц истории, и блестящее изложение известных всем событий с основательностью и глубиной в разработке частных вопросов. Чтобы не отвлекать внимания читателя на источники и полемику по отдельным проблемам, Тарн разбил свою работу на два тома, отделив рассчитанное на массового читателя «Повествование» от предназначенных для специалистов «Источников и исследований». Этот второй том, состоящий из отдельных очерков, несомненно, значительное явление в историографии. Если можно согласиться не со всеми результатами исследования Тарна, то нельзя обойти молчанием проделанную им работу.

Вступительный очерк второго тома — разбор первоисточников, рассказывающих о походе — посвящен пересмотру взгляда на происхождение и сравнительную ценность сочинений современников македонских завоеваний. Еще в конце прошлого века немецкими историками была разработана концепция о существовании двух восходящих к современникам Александра традиций: одной надежной, основанной на воспоминаниях участников похода, Птолемея и Аристобула, которую использовал в дальнейшем Арриан в своем «Походе Александра», и так называемой «вульгаты» — распространенной, но малодостоверной версии. К «вульгате» восходят наиболее известные истории похода Александра, составленные в римское время: XVII книга «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийского, «История Александра Македонского» Курция Руфа и сделанная Юстином «Эпитома» («Извлечение») из «Всеобщей истории» Помпея Трога, а также в значительной степени биография Александра, написанная Плутархом. Сколь значительное влияние на представления последующих поколений оказала эта «вульгата», видно из того, что именно на ней основан сложившийся еще в эпоху эллинизма и получивший затем распространение по всему тогдашнему миру «Роман об Александре», версии которого дошли не только на греческом, но и на латинском, арабском, армянском, сербском и многих других языках. Популярность «Романа об Александре» в средние века можно сравнить только с популярностью «Библии» [405].