— Так вот кто тебя выручил! — воскликнула Оливия. — Какая прелесть! Ты знаешь, мне всегда нравился этот человек. Он ведь влюблен в Афину, не так ли?

— Может быть. — Гиффорд весело рассмеялся. — Но не думаю, что у него остались в отношении ее какие-то иллюзии, особенно после моего рассказа. Думаю, он способен неплохо управлять ею, и на этот раз она должна быть рада, если он окажет ей помощь. Если эта история станет широко известна, ее репутации в обществе придет конец. Во всяком случае, как я понял из его слов, Афина собиралась на некоторое время покинуть Англию. И я не удивлюсь, если она вернется уже как миссис Аларик Роскоу. — Он пожал плечами и добавил с неожиданным для Оливии цинизмом: — И очень хорошо. У каждого свои вкусы.

Спустя некоторое время мисис Морнингтон встала и объявила, что собирается ложиться спать. Подчеркнуто пожелав им спокойной ночи, пожилая леди оставила влюбленных наедине.

Прикрыв за ней дверь, Гиффорд обернулся и обнаружил Оливию задумчиво глядящей на угольки электрического камина. Казалось, она напрочь забыла о его присутствии.

— Ты очень устала, моя прелесть, — мягко проговорил доктор. — Тебе давным-давно пора быть в постели.

— Я совсем не сонная, — возразила девушка, быстро вскинув голову. — И мне надо с тобой поговорить.

Присев на диван и обняв ее за талию, Гиффорд произнес с сомнением в голосе:

— А это не может подождать до завтра?

Она отрицательно покачала головой и спрятала лицо у него на груди.

— Ох, милый, если бы ты знал, как все это было ужасно! Я думала, что никогда уже не смогу прийти в себя…

— Но теперь все в порядке, — успокаивающе сказал он, чувствуя щекой прядь ее волос. — Представь себе, что это был дурной сон.

— Это было слишком похоже на правду! — Оливия подняла голову. В ее темных глазах оставался страх. — Ты понимаешь, когда этот телефонный разговор так неожиданно прервался, я подумала… я поверила, что ты действительно попал в какую-то больницу, тяжело ранен, а может, и умираешь. Не представляю, как я не узнала голос Афины!

— Очень просто, — откликнулся Гиффорд. — Не думаю, что звонила именно Афина. Может, это та же женщина, которая представилась мне как миссис Зонопулос. Не сомневаюсь, что у Афины была надежная компаньонка, которой та вдобавок неплохо заплатила. Возможно, ее собственная прислуга.

Доктор оказался недалек от истины.

— Кто бы это ни был, она все тщательно продумала.

— Несомненно. Ты же понимаешь, если бы они дали название клиники, ты бы смогла перезвонить и проверить. Если такой клиники не существует — тоже легко обнаружить подвох. А если дать реальное название — ты легко обнаружишь, что в ней нет и не было пациента по фамилии Хардинг. О-о-о, — взвыл Гиффорд, — я бы ее придушил!

— Я думаю, — с неожиданной проницательностью заметила Оливия, — она предпочла бы, чтобы ты поцеловал ее. Она ведь любит тебя, Гифф, правда?

— Она не способна любить никого, кроме себя, — убежденно откликнулся Гиффорд.

— Возможно… — Девушка чуть отстранилась и, положив руки ему на плечи, взглянула в лицо. — Гифф! А ты… У вас с ней…

— Ты хочешь спросить, спал ли я с ней? — прямо рубанул Гиффорд. — Нет, солнышко мое, но, может, лучше было бы один раз переспать и давно забыть об этом. В свое время я был очень ею увлечен, но понимал, что подобные чувства очень мало значат и быстро улетучиваются. Все умерло естественной смертью, когда я уехал в Америку… Да нет, еще раньше.

Оливия глубоко вздохнула:

— Я рада. Но она… она хочет, чтобы ты вернулся, да?

— Это не тот человек, который легко позволит себя бросить.

Оливия нахмурилась, пытаясь разобраться в своих чувствах. Помолчав, она тихо сказала:

— Я не ревную. Я и не думала, что буду у тебя первой.

— Ты у меня последняя и единственная! — Гиффорд обнял ее и поцеловал. — Тебе пора спать, дорогая. Утром, когда проснешься, весь мир будет лежать у твоих ног. Что может быть лучше?

— Есть кое-что получше всех ценностей мира. — Оливия встала. — Спокойной ночи, любимый. Береги себя. Я чувствую, что всегда буду волноваться, когда тебя нет рядом.

— Ну, это скоро пройдет. — Он нежно взял ее лицо в свои ладони. — Ты же знаешь: я всегда здесь, как только ты этого захочешь.

Было не время объяснять ему, что она хотела сказать. А кроме того, Оливия была достаточно разумна, чтобы понять: то важнейшее решение, к которому она уже была почти готова, следует принимать на свежую голову.

Поэтому, подарив друг другу прощальный долгий поцелуй, они расстались.

Оливия спала как убитая и проснулась лишь тогда, когда осеннее солнце уже вовсю заливало своими лучами спальню. Открыв глаза, она тотчас вспомнила о принятом вчера вечером решении. Лежа в постели и еще раз все обдумывая, Оливия все больше убеждалась, что это — единственный путь, если ей дорого собственное счастье, а тем более — счастье Гиффорда.

Но пойти на это было очень непросто. Оливия снова и снова взвешивала все «за» и «против».

Вошла Дэнверс — с чаем и пачкой утренних газет. Оливия выпила чай, но к газетам не прикоснулась. Через полчаса, когда она уже приняла ванну и оделась, в ее комнате раздался довольно неожиданный телефонный звонок. Это не мог быть Гиффорд: он сказал, что с раннего утра должен быть в клинике, а о совместном ленче они условились заранее.

Дэнверс чуть не упала в обморок, увидев Оливию в коридоре одетой для улицы.

— Мисс, но вы не говорили, что у вас сегодня репетиция! — с жаром воскликнула она.

— Правильно. Но у меня деловая встреча, — пояснила девушка. — Пожалуйста, передайте миссис Морнингтон, что я постараюсь вернуться как можно раньше. Если будет звонить доктор, просто скажите, что увидимся за ленчем, как договорились.

Но Дэнверс категорически заявила, что никуда не выпустит девочку без завтрака, и Оливии пришлось подчиниться. Перенервничав лишний час, она схватила такси и помчалась на Парк-Лейн.

Гиффорд с миссис Морнингтон ждали ее четверть часа, тщательно скрывая друг от друга нарастающее беспокойство. Наконец дверь гостиной открылась, и на пороге с извинениями появилась бледная, но улыбающаяся Оливия.

— Прошу прощения за опоздание, мои дорогие, но… мне нужно было немного погулять в парке. Сейчас я все объясню. Но прежде нельзя ли мне рюмочку шерри — я чувствую, мне это просто необходимо.

Она подошла поцеловать миссис Морнингтон, потом подала руку жениху и подставила губы для поцелуя.

Гиффорд с облегчением заметил, что ее лицо светилось счастьем.

— Ну, ты убедилась уже, что весь мир лежит у твоих ног? — проговорил он, улыбаясь. — Я говорил, что так будет, но критика, пожалуй, превзошла себя в комплиментах!

— Я даже не знаю, что они написали, — призналась Оливия. — По крайней мере, от Ивана Дуброски я слышала, что все признали успех. Впрочем, — тут ее лицо потемнело, — кто-то сообщил, что у меня были проблемы перед выступлением. Интересно, откуда им это стало известно — ну то, что ты не приехал к началу спектакля?

Наверное, Аларик Роскоу мог бы ответить на этот вопрос. Но он так никогда этого и не сделал. Лишь глухим откликом на поступок Афины через шесть месяцев до Гиффорда дошел слух, что она наконец вышла замуж — как, впрочем, Гиффорд и предполагал.

— Не хочешь ли ты сказать, дорогая, — встрепенулась миссис Морнингтон, — что этот человек уже общался с тобой?

— Нам надо было обсудить кое-что важное, — пояснила Оливия. — И я решила, что лучше это сделать побыстрее.

— Пожалуй, я пойду скажу, чтобы задержали ленч минут на десять, — нахмурилась леди Кэролайн и вышла из комнаты.

Воцарилось молчание. Отпив из бокала, Оливия улыбнулась своему возлюбленному:

— Дорогой мой! Пора мне тебе все сказать. Боюсь, я оставила Дуброски в крайне расстроенных чувствах, но тут уж ничего не поделаешь.

— Из-за чего он мог расстроиться? Ты ведь сделала все, что он хотел от тебя! — Гиффорд говорил уверенно, и лишь глаза любви могли заметить тень, которая промелькнула по его лицу.