Из ее груди вырвался наполовину стон, наполовину всхлипывание, она прижалась к нему, тяжело дыша. Его искусные пальцы дразнили все сильнее, он все глубже проникал во влажный жар ее плоти.

И, наконец, когда пришло время, он улыбнулся и отпустил ее. Медленно дойдя до качелей, он сел, расстегнул джинсы и прислонился спиной к подушкам сиденья, призывно улыбаясь.

Она двинулась к нему танцующей походкой, халат падал с ее плеч, и тело светилось в лунном сиянии. Холли положила руки на его плечи, пытаясь удержать равновесие, все еще улыбаясь и пристально глядя ему в глаза. А затем поставила одно колено на сиденье возле Кола, а другое перекинула через его бедра, усевшись на него в позу наездницы. Слегка коснулась его, поддразнивая, а затем еще медленнее опустилась на него.

Кол застонал, стиснув зубы и откинув назад голову, задохнулся на мгновение от этого изысканного чувства, чувства прикосновения шелковистой плоти. Она провела руками по его волосам и коснулась губ, нежно целуя его. Рассмеялась и начала легко двигать бедрами.

— Ты говорил мне о сене или о чем-то подобном?

Кол откинул голову на подушки сиденья, провел руками по ее бедрам, затем его руки очутились под халатом, как бы прикрывавшем их от нескромных взглядов.

— И яблоках.

— Яблоки…

После этого они уже не разговаривали. Кол расслабился, откинувшись на подушки, удерживая ладонями ее бедра, и позволил ей двигаться в медленном гипнотическом экстазе.

Они не спеша обменивались поцелуями, и Холли изредка наклонялась, трогая губами его соски и дразня их языком. Они позволили страсти постепенно разгораться в них, полностью наслаждаясь ею.

И наконец, он перевернул ее и прижал к подушкам, лег на нее, раздвинул бедра, и быстро и уверенно стал двигаться.

Потом Кол осторожно высвободился и завернул ее в халат, помогая сесть. Она казалась сонной и чуточку удивленной, когда прижалась к нему, теплая и нежная.

— Подожди немного, чтобы я смог перевести дыхание, и мы посмотрим, сможем ли сделать это еще лучше!

Холли сонно улыбнулась.

— Я решила бы, что ты хвастаешь, но уже знаю тебя. Не думаю, что ты преувеличиваешь. — Тело ее все еще подрагивало, охваченное уходящей и удовлетворенной страстью, которая — заставляла ее ощущать себя ленивой, успокоенной, как объевшаяся сливок кошка на солнышке.

Промелькнула мысль о том времени, когда Кола здесь не станет. О том, как ей будет не хватать не просто физической близости, а их смеха, ласки, ощущения единства с ним. Он заполнил собой все те уголки в ее жизни и сознании, о которых Холли и не подозревала.

Похоже, она снова влюбилась или начинает влюбляться…

Кол обнял ее двумя руками со счастливым вздохом, утопая в подушках.

— Как хорошо!

— М-м-м.

— Устала?

— Ну, в общем, да.

— Хочешь лечь в постель?

Она улыбнулась.

— Наверное, уже время.

— Я постараюсь, чтобы тебе было хорошо в постели, — зашептал он ей на ухо. — Я собираюсь любить тебя всю ночь. Каждое мгновение. Я не хочу потерять ни минуты, потому что у меня их осталось так мало.

— Не говори так. — Холли закрыла глаза, уткнувшись лицом в его грудь.

— Холли, — нежно сказал он. — Ты знаешь, мы…

— Пожалуйста, Кол. Не говори об этом сегодня. Это наша ночь, давай притворимся, что мы вместе навсегда. Утром… будет видно. Но я хочу провести эту ночь с тобой на случай, если…

Ей не нужно было договаривать. Ее глаза наполнились слезами, и она несколько раз всхлипнула, повернувшись к нему и чувствуя, как его руки сжимают ее.

— Еще одна ночь, — шептал он. — Боже, как мне будет тебя не хватать!

Опершись ногой об пол веранды, Кол сдвинул с места качели. Они затряслись и заскрипели, даже сама веранда задрожала.

Холли простонала.

— Как только я увидела эти «качели любви», то поняла, что куплю дом.

— Ты их так назвала? «Качели любви»? — Он рассмеялся и потерся губами о ее шею. — Это то, чем мы занимались только что?

— Зависит от того, что ты понимаешь под словом «любовь».

Он дотронулся до ее щеки ладонью и повернул к себе ее лицо.

— Если бы все было по-другому, поверь мне, я бы ухаживал за тобою по-настоящему. Цветы, дорогие рестораны и прочее. Я бы хотел… черт! — Он тихо засмеялся. — Мы же не хотели говорить об этом.

— Нет.

Он еще раз сдвинул качели.

— Не возражаешь, если я утром попробую их починить?

Холли с сомнением посмотрела на качели.

— Им же сто лет!

— Тридцать или сорок, — ответил Кол. — Я думаю, что их очень давно не смазывали. И болты заржавели. Я сниму их, смажу, постараюсь укрепить, и все будет в порядке.

— Откуда ты все это знаешь?

Кол пожал плечами.

— Ну, просто узнавал обо всем. Мне пришлось заниматься всякими делами. Я работал на нефтяных промыслах в Техасе, строил дома в Калифорнии, варил трубы на Аляске, собирал урожай в Айдахо… Это оплачивало наши счета, позволило Стиву закончить школу. Но я скажу тебе… — Он посмотрел на окружающие их холмы, ощущая знакомую тягу и боль. Лунный свет заливал все вокруг, заставляя сверкать склоны, и старый амбар на фоне звездного неба выглядел как на старинной гравюре. — Я бы отдал все на свете, чтобы жить в таком же месте. Здесь как в раю.

— Поэтому ты говорил о яблоках и клевере? — сонно прошептала Холли.

— У тебя здесь хорошие источники, хорошая земля и трава для покоса. Постройки все крепкие, их нужно только покрасить и чуть подремонтировать. Ты могла бы иметь достаточно сена на зиму для небольшого стада. Фруктовый сад тоже здоровый и может давать урожай.

— Иногда я думаю, что это преступление иметь землю и не использовать ее. Но воспитывать двоих детей и вести свое дело занимает все мое время. Надо было бы продать ее настоящему хозяину, но… — Она пожала плечами, вглядываясь вдаль. — Я люблю ее. — Хотя живу здесь всего четыре года. Мне кажется, что здесь мои корни.

— Я понимаю. — Прищурившись, Кол оглядывал окрестности. — Мужчина мог бы пустить здесь корни… прочные корни.

— Ты говорил, что у твоей матери была ферма. Ты там вырос?

— Нет. — Кол сухо рассмеялся. — Это было позже. Ее брат умер и завещал ей ферму, и она со Стивом там жила, когда я уехал.

Он вздохнул.

— Когда я был ребенком, мы постоянно переезжали, и большинство домов, где мы жили, не годились даже для скота, не говоря уж о женщине с двумя детьми.

Кол помолчал, вспоминая.

— Я поклялся, что у меня будет свой дом, двор с зеленой травой, на которой будут играть мои дети. Я заведу двух собак и качели, вот как эти.

Он вдруг заметил ее молчание. Холли смотрела на него. Кол беззаботно улыбнулся.

— Вместо этого я нигде не мог осесть. Раньше или позже, люди узнавали, что мой отец умер в тюрьме, и все начиналось сначала: пропадали деньги — значит, это сделал я. Кто-то украл машину — опять все винили меня.

Кол помолчал, вспоминая те годы, когда он рос, вынужденный постоянно защищать себя.

— Наконец все было позади. Я создал собственную компанию по строительству, женился на Дарлин, купил дом. — Он мрачно усмехнулся. — И вот я здесь.

Наблюдая за ним и заметив ярость в его глазах, Холли почувствовала, как что-то перевернулось в ее душе. Она хорошо знала о разбитых мечтах. Знала, что такое чувствовать себя в безопасности и счастливой и вдруг в одночасье потерять все это.

— Он не уйдет, Кол, — сказала она очень медленно. — Я клянусь, что он заплатит за это!

Кол посмотрел на нее, глаза его внезапно стали холодными и опасными.

— Это уж точно, он за все заплатит!

Холодная дрожь пронзила Холли.

— Но по-моему, Кол. Ты же обещал!

— Ты сама сказала, что Веймаут ни в чем не признался. И он не сделает этого, Холли. Мэр в безопасности. После всех этих лет он не выдаст себя на съедение волкам. Прошло уже слишком много времени, никому до этого нет дела.

— Мне есть дело, — яростно настаивала она.

— О, Холли. — Он взял ее лицо в ладони и прижался лбом к ее лбу. — Я не должен был приходить сюда. Я никогда не должен был вовлекать тебя во все это. Если что-нибудь случится с тобой…