88. Можно, например, сориентировать все наши изысканиятак, чтобы с помощью определенных явно сформулированных предложений устранять всякие сомнения. Они бы оказались на обочине пути, по которому движется исследование.

89. Так и тянет сказать: “Все говорит за и ничто против того, что Земля существовала задолго до моего рождения...” А разве я не мог бы все-таки верить в противоположное? Но в чем бы практически проявилась эта вера? Возможно, кто-то скажет: “Дело не в этом. Вера есть то, что она есть, имеет ли она какие-нибудь практические проявления или не имеет”. Полагают, будто вера — всегда одна и та же установка человеческого духа.

90. “Я знаю” по своему простейшему значению сходно и родственно с “я вижу” (“wissen”, “videre”) ². А “Я знал, что он в комнате, но его там не было” аналогично “я видел его в комнате, но его там не было”. “Я знаю” должно выражать отношение не между мной и смыслом предложения (как “я верю”), но между мной и фактом. Так что данный фактпринят моим сознанием. (В этом кроется и основание того, почему люди склонны заявлять: они, в сущности, не знают, что происходит во внешнем мире, но знают лишь то, что делается в области так называемого чувственно данного.) Картиной познания служило бы тогда восприятие какого-то внешнего процесса, проецируемого таким, как он есть, в глаз и в сознание путем зримого излучения. Но тотчас же возникает вопрос, можно ли доверять этой проекции. И в самом деле, ведь эта картина показывает созданное нами представлениео познании, а не то, что подлинно лежит в его основе.

91. Когда мур говорит: он знает, что Земля существовала и т. д.,— то большинство из нас согласится с тем, что она существовала так долго, и поверит тому, что он в этом убежден. Но есть ли у него вместе с тем веские основаниядля такого убеждения? Ибо если их нет, то он, несмотря ни на что, этого не знает.( рассел.)

92. Но вот вопрос: “Могут ли у кого-то быть веские основания верить в то, что Земля возникла лишь незадолго до его рождения?” — Допустим, ему все время говорили бы это, — были бы у него достаточные основания сомневаться? Люди верили, что они могут вызвать дождь; почему бы не привить какому-нибудь королю веру в то, что мир начался вместе с ним? И вот, сойдись мур и этот король вместе и начни дискутировать, смог ли бы мур действительно доказать, что его вера истинна? Я не говорю, что мур не смог бы обратить короля в свою веру, но это было бы своего рода изменением образа мысли: король был бы вынужден рассматривать мир иначе.

Поразмышляй о том, что в правильностинекоего воззрения людей не раз убеждала его простотаили симметрия,склонявшая перейти к этому воззрению. В таком случае, к примеру, просто говорят: “Такдолжно быть”.

93. Предложения, утверждающие, что мур “знает”нечто, носят такой характер, что трудно себе представить, почемукто-то должен верить в обратное. Например, предложение, что мур всю свою жизнь провел на Земле, не отдаляясь от нее на большое расстояние. — И опять-таки вместо Мура я могу здесь говорить о самом себе. Что могло бы привести меня к вере в обратное? Либо некое воспоминание, либо то, что мне сказали. — Все, что я видел или слышал, убеждает меня в том, что ни один человек никогда не удалялся далеко от Земли. Ничто в моей картине мира не свидетельствует об обратном.

94. Но я обрел свою картину мира не путем подтверждений ее правильности, и придерживаюсь этой картины я тоже не потому, что убедился в ее корректности. Вовсе нет: это унаследованный опыт, отталкиваясь от которого я различаю истинное и ложное.

95. Предложения, описывающие эту картину мира, могли бы входить в своего рода мифологию. А их роль подобна роли правил игры; игру же можно освоить чисто практически, не зазубривая никаких эксплицитных правил.

96. Можно было бы представить себе, что некоторые предложения, имеющие форму эмпирических предложений, затвердели бы и функционировали как каналы для не застывших, текучих эмпирических предложений; и что это отношение со временем менялось бы, то есть текучие предложения затвердевали бы, а застывшие становились текучими.

97. Мифология может снова прийти в состояние непрерывного изменения, русло, по которому текут мысли, может смещаться. Но я различаю движение воды по руслу и изменение самого русла; хотя одно от другого и не отделено сколько-нибудь резко.

98. Однако скажи кто-нибудь: “Тогда и логика тоже является эмпирической наукой”, — он ошибся бы. Но что верно, то верно: то же самое предложение в одно время может быть истолковано как подлежащее проверке опытом, а в другое — как правило проверки.

99. И берег той реки частично состоит из скальных пород, не подверженных изменению или изменяющихся лишь незначительно, а частично из песка, который то здесь, то там вымывается или оседает.

100. Истины, о коих мур говорит, что он их знает, вообще говоря, таковы, что если их знает он, то и мы все их знаем.

101. К ним можно было бы отнести, скажем, такое предложение: “Мое тело никогда не исчезало и не появлялось спустя какое-то время вновь”.

102. Разве я не мог бы поверить, что однажды, сам того не зная, возможно в бессознательном состоянии, я был унесен далеко от Земли, — и даже что другие люди об этом знают, но не говорят мне? Но это совсем не встроилось бы во все остальные мои убеждения. Нет, систему этих убеждений я бы описать не смог. Тем не менее мои убеждения все же образуют некую систему, некое строение.

103. Если же сказать: “Моим непоколебимым убеждением является то, что и т. д.”, — то в нашем случае это означает также, что я пришел к своему убеждению, не следуя сознательно определенному ходу мысли, но что оно так закрепилось во всех моих вопросах и ответах,что стало для меня непреложным.

104. Так, я, например, убежден в том, что Солнце не есть дыра в небесном своде.

105. Всякое испытание, всякое подтверждение и опровержение некоего предположения происходит уже внутри некоторой системы. И эта система не есть более или менее произвольный и сомнительный отправной пункт всех наших доказательств, но включена в самую суть того, что мы называем доказательством. Эта система не столько отправной пункт, сколько жизненная стихия доказательств.

106. Допустим, некий взрослый рассказал ребенку, что он побывал на Луне. Ребенок пересказывает это мне, я же утверждаю: это всего лишь шутка; человек не был на Луне; никто и никогда не был на Луне; Луна далеко-далеко от нас, и туда невозможно подняться или долететь. — Если ребенок все же настаивает, говоря, что, возможно, все-таки есть какой-нибудь способ туда добраться, но только я о нем не знаю и т. д., — что я мог бы ему ответить? Что я мог бы ответить взрослым представителям какого-нибудь племени, верящим в то, что люди иногда посещают Луну (таким образом, возможно, они толкуют свои сновидения), признавая, правда, что нет обычных средств подняться или долететь туда? — Но обыкновенно ребенок не очень привязывается к подобному верованию, и его вскоре убеждает то, что мы ему говорим всерьез.

107. Разве это в целом не похоже на то, как ребенку внушают веру в Бога или же в то, что никакого Бога нет, и он в соответствии с этим обретает способность приводить вроде бы убедительные основания того или другого?

108. Но тогда здесь нет объективной истины? Разве не является либо истинным, либо ложным, что кто-то побывал на Луне? Если мыслить в нашей системе, то наверняка ни один человек не побывал на Луне. Дело не только в том, что всерьез нам не рассказывал об этом ни один здравомыслящий человек, но и в том, что вся система нашей физики запрещает в это верить. Ибо это требует ответов на вопросы: “Как он преодолел силу тяготения?”, “Как он мог жить без атмосферы?” — и на тысячу других, на которые нельзя ответить. А что, если вместо ответа на все эти вопросы нам бы возразили: “Мы не знаем, какпопадают на Луну, но те, кто туда попадают, тотчас узнают, что они там; и ты ведь тоже не все можешь объяснить”? Мы почувствовали бы, как далеки мы духовно от того, кто это сказал.