Он высматривал Трейси среди пассажиров, периодически сверяясь с фотографией, которую Лидия накануне прислала ему по фототелеграфу.

Трейси ждало новое потрясение, когда Кевин скользнул по ней равнодушным взглядом и снова обратился к снимку. Моя прическа! — внезапно спохватилась она. Наверное, фотография сделана несколько лет назад, когда у меня еще были длинные волосы. Мне ведь не раз говорили, что короткая стрижка изменила меня до неузнаваемости.

Трейси заставила себя подойти к Кевину, двигаясь при этом какой-то неестественной, деревянной походкой и чувствуя, как сердце готово выпрыгнуть из груди.

— Кевин.

— Трейси? — машинально откликнулся он, причем в его темно-золотистых глазах не промелькнуло ни малейшей искорки узнавания.

Она кивнула.

— Сестра сказала, что ты моя жена, — произнес он с оттенком черного юмора, более того, — даже нашел в себе силы улыбнуться.

Лидия не стала уточнять, что жена бывшая, опасаясь, что брат просто не позволит Трейси приехать, если узнает, что они развелись два года назад. Кевин никогда не принял бы «благотворительную» помощь от посторонних людей, к которым теперь относилась и его бывшая жена.

Трейси кивнула, прекрасно осознавая, что ей надлежит вести себя осторожно и мудро. Она поцеловала Кевина, обняв его одной рукой за шею. Кевин, в свою очередь, обнял ее за талию. Трейси поразило, что, прижавшись к нему, она сразу вспомнила его запах — настолько знакомый, словно муж только вчера держал ее в объятиях.

Где-то в глубине подсознания всколыхнулась настолько сильная волна печали и желания, что Трейси испугалась собственных чувств. Нет, подумала она, только не это!

Когда она прижалась щекой к теплой щеке Кевина, ее тело содрогнулось от рыданий.

— Все в порядке, — мягко утешил он, поглаживая Трейси по спине, — мы справимся с этим.

Справимся с чем? — хотела спросить она, однако не могла раскрыть рта, чувствуя, как из глаз неудержимым потоком льются слезы. С большим трудом Трейси обуздала эмоции и отстранилась от этого мужчины — родного и одновременно чужого.

— Прости, — дрожащим голосом прошептала она.

— Ничего-ничего, с кем не бывает, — ответил Кевин, рассматривая ее взглядом доброжелательного незнакомца.

Трейси промокнула глаза платочком и спросила:

— Ты действительно меня не узнал?

— Увы.

Это признание причинило ей боль, которой она никак не ожидала. Кевин меня не узнает, я для него никто, а ведь когда-то он любил меня всем сердцем и всей душой! И вновь слезы затуманили глаза Трейси.

— Не плачь, — попросил Кевин, и в его голосе прозвучали какие-то странные нотки. — Пожалуйста, не плачь.

Смахнув слезы, Трейси посмотрела ему в глаза. Теперь в них не было и тени юмора — одна только затаенная печаль.

— Больше не буду.

— Вот и хорошо. Пойдем.

На выходе из аэропорта их ожидала машина с водителем. Кевин сел рядом с Трейси на заднее сиденье. Пока его рука находится в гипсе, он не может водить сам, догадалась она.

— Лидия не сказала мне, что ты подстриглась, поэтому я искал женщину с длинными волосами.

— Она не видела меня с тех пор, как я сделала короткую стрижку. Можно взглянуть на фотографию, которую она тебе прислала?

Кевин кивнул и достал из нагрудного кармана рубашки снимок. Он был сделан в день свадьбы, когда Трейси и Кевин, смеясь, готовились разрезать свадебный торт. На этой фотографии они выглядели такими молодыми, беззаботными, счастливыми!

Это была другая жизнь и другая реальность.

— Мне нравится эта фотография. — Кевин чуть заметно улыбнулся. — Мы выглядим здесь восхитительно влюбленными.

— Да.

Возвращая снимок, Трейси чуть заметно вздохнула, борясь с чувствами, которые он у нее вызвал. Недолго они были счастливы, она бросила Кевина через два года после свадьбы… Этот глянцевый кусочек бумаги хранил чудесный, но невозвратимый отрезок их жизни.

— У меня в бумажнике была твоя фотография, однако бумажник лежал в кармане пиджака, который сгорел во время аварии, — сказал Кевин. — По крайней мере, полиция сделала вывод, что он сгорел, поскольку, когда меня нашли, пиджака на мне не было, а я даже не мог назвать своего имени.

От Лидии Трейси знала, что Кевин каким-то чудом ухитрился выползти из машины до того, как вспыхнул бензобак. Полиции не сразу удалось установить личность пострадавшего, поскольку дело осложнялось тем обстоятельством, что Кевин позаимствовал машину у человека, который в тот момент находился за границей.

— Это ужасно! — Трейси передернула плечами.

— Да, но, к счастью, я ничего не помню.

— Кевин…

— Я очень многое пытался вспомнить, предполагая, что у меня, как и у любого другого человека, есть прошлое, забыть которое просто невозможно.

— Увы, далеко не все в нашей власти, — посетовала Трейси, стараясь не выдать ненароком, как ей жалко Кевина.

— Ничего подобного, — не согласился он.

Благодаря открывающимся по обе стороны пейзажам, дорога вдоль океанского побережья была поистине прекрасна, однако Трейси слишком сильно нервничала, чтобы любоваться окрестностями. Они с Кевином неотрывно смотрели друг на друга, причем на его лице застыло любопытство.

Скорее всего, он размышляет, как вести себя с женой, которую совсем не помнит, или как вообще ухитрился выбрать эту женщину себе в жены. Неужели я ему не нравлюсь? — огорчилась Трейси. Да и был ли он когда-нибудь по-настоящему ко мне привязан?

— Лидия прислала мне кучу фотографий, — сказал Кевин, — наши родители, детство, школьные каникулы… Есть там и наши с тобой свадебные фотографии.

— Да, но, насколько мне известно, они не помогли тебе вспомнить что-либо…

— Увы! Я рассматривал их с таким чувством, словно на них изображены чужие люди, и даже себя не узнавал на детских снимках.

В это невозможно поверить! — ужаснулась Трейси и осторожно сказала:

— Должно быть, это очень страшно, когда ты не можешь вспомнить даже самого себя.

— Ну, в том, что я не помню себя ребенком, нет ничего страшного. Лидия уверяет, будто в детстве я был озорником и, судя по всему, с тех пор не слишком изменился.

— Я наслышана от нее о твоих детских проделках. — Трейси через силу улыбнулась, глядя в окно. Не зная, с чего начать, она спросила первое, что пришло в голову: — Кстати, рука еще болит?

— Нет. Сломанные ребра представляли гораздо большую проблему, но и они хорошо срослись. Правда, мне до сих пор трудно спать на боку… Только не подумай, что я жалуюсь! — спохватившись, поторопился добавить он. — Самое главное — я жив и благодарен судьбе за это.

Да, это просто чудо, что ты не получил более серьезных травм, подумала Трейси. А еще большее чудо, что остался в живых.

— Лидия сказала, — продолжал Кевин, — что последний месяц ты лазила по Большому водораздельному хребту во главе группы школьников.

— Верно. Именно поэтому я с запозданием узнала о случившемся с тобой несчастье. После звонка Лидии я приехала к тебе так скоро, как только смогла.

Внимательно выслушав Трейси, Кевин несколько минут молча изучал ее лицо.

— Ты не похожа на людей, которым нравится подобное времяпрепровождение.

— Почему? — искренне удивилась она.

— Ты не выглядишь мужественной или хотя бы грубоватой. Напротив, кажешься очень хрупкой и изящной.

— Я не такая уж хрупкая. К тому же мы с тобой частенько выбирались на природу, и отнюдь не всегда местность была равнинной.

— В самом деле? — Кевин нахмурился. — В таком случае, у нас должно быть множество фотографий.

— Они есть, — подтвердила Трейси и добавила про себя: если только ты их не выбросил. Как бы то ни было, но ту часть этих фотографий, которая осталась у нее после разрыва с Кевином, она захватила с собой. — Кстати, когда прибывает наше имущество?

— Вчера я разговаривал с транспортной компанией, обещали послезавтра. — Кевин с легкой улыбкой посмотрел на Трейси. — И мы сможем переехать в домик, предоставленный в мое полное распоряжение администрацией курорта. Замечательное место! Представь: дом стоит так, что из одних окон открывается вид на океан, а из других — на лес. Надеюсь, тебе понравится, а если нет, мы найдем что-нибудь другое.