Вэл опять подтолкнул сына вперед, а сам, подхватив сумку, пошел следом. Они не сговаривались с профессором о том, сколько пробудут, но спешить было особенно некуда, к тому же Вэлу хотелось поподробнее обсудить все нюансы будущей работы. Если профессор готов оставить их у себя на пару дней, отказываться он не будет. Конечно, если Дику здесь понравится… Хотя за несколько дней общения Вэл убедился, что Дик с восторгом принимает все его предложения. И честно сказать, ни разу за это время между ними не возникло того тягостного напряжения, которое всегда возникало раньше. Может быть, мальчик вырос, а может быть, сам Вэл стал другим и новая перспектива сделала возможным то, что раньше было совершенно невозможно… Что об этом думать, если сын весело шагает впереди тебя по лестнице и даже не оглядывается, ища поддержки?

Они быстро разложили вещи в просторной и уютной комнате, умылись с дороги и через полчаса спустились к накрытому столу.

— Милости прошу, — сказал профессор, который уже сидел за большим круглым столом, сервированным по всем правилам. — Признаться, я давно не обедал в компании. Этот стол рассчитан человек на двенадцать. Когда-то здесь каждый день собиралась большая компания… Но, думаю, мы не потеряемся…

Вэл вежливо улыбнулся и отодвинул стул, чтобы усадить Дика. Интересно, умеет ли он пользоваться приборами? — с запозданием подумал он про сына, с некоторым ужасом поглядывая на мерцающие серебряные вилки и ножи. Но Дик как ни в чем не бывало спокойно оглядел яства и начал есть. Что и говорить, в этом отношении воспитание Жаклин было безупречным. Вэл вспомнил, что Лейла всегда тихонько улыбалась, когда он садился за стол в доме ее родителей, и шепотом подсказывала, что и чем следует есть.

Дальше обед покатился весело и спокойно. Вэл и Берк пытались не углубляться в профессиональные подробности, а скорее делились своими наблюдениями по поводу современных подходов к лечебной работе. Вэл с удовольствием рассказывал о своей бригаде, о странах, где он побывал, о национальных особенностях и пристрастиях местных жителей, о коллегах-врачах. Профессор слушал с большим вниманием, задавая вопросы и делая свои замечания. Вэл понимал, что для него это было своего рода испытанием способности говорить перед аудиторией, к тому же въедливой и профессиональной. Но он не слишком волновался, потому что в основном рассказывал о своих странствиях Дику, который слушал его так восторженно, что вилка застревала на полпути. Если он может увлечь маленького мальчика, значит, сможет заставить себя слушать и любую другую аудиторию.

Дик за весь обед не сказал ни слова, он был огорошен тем, что совершенно не представлял, какая у его отца ответственная и захватывающая профессия.

Профессор несколько раз взглянул на Дика, а в конце обеда, поняв, что мальчик очарован их ремеслом, предложил показать ему библиотеку и медицинские атласы.

— Если тебе будет неинтересно, — сказал он на всякий случай, — можешь просто отложить их в сторону. Тогда я расскажу тебе, что можно найти в саду. А мы пока поговорим с твоим отцом. Мне хочется задать ему несколько вопросов относительно его статей.

Дик был невероятно польщен. Если такой большой человек должен задавать вопросы, чтобы понять, что делает его отец, значит Вэл Слейтер — ого-го!

— У меня есть и детские книги, — заметил профессор, когда они вошли в комнату, до потолка заставленную книжными полками. — Моя дочь когда-то тоже была подростком и довольно много читала. Можем поискать что-нибудь на ее полке.

— А можно я сначала посмотрю атласы? — спросил Дик, который понятия не имел, что таковые существуют. Он знал, что есть географические атласы, в которых можно прочитать все о странах и континентах… Интересно, а в медицинских атласах тоже есть карты, реки, горы?

Профессор достал большую коричневую книгу и подал Дику.

— Здесь все о человеке, — сказал он. — Смотри, это самое интересное, что есть на свете.

Дик кивнул и опустился в кресло. Книга была хоть и тонкая, но большая и рассматривать ее стоя было просто невозможно.

— Мы поднимемся ко мне в кабинет. Когда закончишь, приходи к нам, — сказал профессор, дотронувшись до головы Дика.

Невероятно, но ему даже не пришло в голову дернуться, хотя он терпеть не мог, когда его касались чужие люди. Мистер Бриджес был какой-то очень располагающий.

— Хорошо, — ответил Дик, уже мечтая, чтобы они поскорее ушли и не мешали ему. Потом спохватился и добавил: — Спасибо!

Когда они ушли, Дик вдруг вспомнил, что не спросил у профессора, как зовут его дочь, а ведь он говорил о ней. Ну ладно, я еще успею спросить, утешил себя Дик и открыл первую страницу.

Первая картинка немного смутила его. Мужчина и женщина были нарисованы совершенно голые со всеми подробностями. Как на иллюстрациях к Библии изображались Адам и Ева. Только там они все-таки прикрыты какими-то листиками. Но Дик утешил себя тем, что это настоящая медицинская книга, а значит, тут не может быть ничего запрещенного. Дальше было еще интереснее и страшнее. Те же мужчина и женщины были нарисованы без кожи, потом и без мускулов — только скелеты…

Дик пыхтел, рассматривал, щупал самого себя, пытаясь определить, где у него находится печень и селезенка. Больше всего его поразил огромный глаз с кровеносными сосудами и нервными окончаниями. До этого момента он и не представлял, что глаз так интересно устроен и то, что он привык называть глазами, только десятая часть того, что есть на самом деле.

Дик дошел только до середины атласа, когда услышал голоса и понял, что отец и профессор спускаются вниз. Он не хотел пока ничего обсуждать, слишком велико было его открытие, поэтому захлопнул книгу и пошел к ним навстречу.

— Ну как? — спросил мистер Бриджес. — Ты не скучал?

— Нет, — замотал головой Дик. — Можно я потом еще посмотрю?

— Сколько угодно, — засмеялся профессор. — А теперь идите погуляйте в саду, а я поработаю. Встретимся за ужином. Кстати, к вечеру должна появиться моя дочь. Она приехала на несколько дней погостить.

Дик навострил уши, а Вэл напрягся. Больше всего ему не хотелось общаться с лишним человеком. Наверное, она прелестная девушка и профессор очень любит ее, но у него совсем нет сил и желания вести светские беседы.

— Профессор, может быть, нам лучше отправиться домой? — спросил он. — Еще не поздно, а мы практически обо всем поговорили.

Дик на минуту расстроился: если они сейчас уедут, то он не сможет досмотреть атлас до конца. К тому же он так и не узнает, как зовут дочь мистера Бриджеса.

— Даже не думайте, — замахал руками профессор, превращаясь в смешного старичка. — Она знает, что у нас гости. И будет очень рада с вами познакомиться. Она бы никуда не уехала, а встретила бы вас, но обещала побывать у подруги. Так что будет очень неправильно, если вы уедете. К тому же она отлично справляется с юными джентльменами. Дику с ней будет интересно. А у нас с тобой разговор не закончен, Вэл. Так что идите дышите воздухом. — Последнюю фразу профессор произнес тоном, не терпящим возражений.

Вэл и Дик переглянулись, при этом рожица Дика была настолько довольной, что Вэл решил, что ради этого он готов терпеть любую дочь.

— Не думаю, что вас нужно провожать, — сказал профессор, поднимаясь по лестнице. — Сад большой, но заблудиться в нем сложно.

Действительно, сад был большой и довольно запущенный, но все тропинки, которые в нем были, вели к небольшому пруду и обратно к дому.

Дика распирали вопросы, но отец выглядел сумрачным, поэтому он решил подождать, когда тот сам захочет говорить.

Вэл молчал и смотрел на облетевшие деревья. Начинались сумерки — самое время для тяжелых и мрачных мыслей. Ему было спокойно и хорошо весь день, сын тихонько шел рядом, но сейчас необъяснимая тоска накатила на него.

Вот так и я, думал он, холодный и голый, как эти деревья. Где-то там глубоко под корой текут соки, которые весной разольются и заставят их зазеленеть, но сейчас они почти умерли. У меня есть силы жить, работать, растить сына… Но мне не суждено больше трепетать от дурацкой человеческой радости, когда какая-то женщина улыбнулась и сказала, что счастлива со мной… Я сплю, ровный и несгибаемый, как вот этот клен. Или это не клен? Без листьев трудно угадать дерево. Хотя что уж тут расстраиваться? Мне жизнь и так подарила слишком много. Я женился на женщине, которой восхищался и которую по-настоящему любил. У меня есть дело, самое значительное и нужное для людей. У меня растет добрый умный сын. Самое большое, что я могу для него сделать, это просто быть настоящим отцом и хорошим человеком. Когда-нибудь у него будет своя жизнь, своя любовь, своя женщина. Она придет к нам в дом… Мысли Вэла прервал Дик, который, устав ждать, когда отец насладиться своим сумрачным настроением, легонько дернул его за рукав и спросил: