— И ты решил стать тем булыжником, который выполнит благородную миссию. — Безразлично отозвался, краем глаза, незаметно для Глеба вглядываясь в циферблат его массивных наручных часов. Тот не заметил.
— Ты потерял прежнюю смекалку, ты стал уязвим. — Не слыша слов Андрея, продолжал находиться на своей волне, присел на корточки рядом. — Каждый имеет слабое место, и твоя Ахиллесова пята — это Лиза. — Ухмыльнулся, довольно заламывая руки, углубляя взгляд в ледяные глаза Андрея.
— Ты не прав, Лиза просто мой близкий родственник, и я как брат забочусь о ее благополучии, не более. — Отрешенные глаза, и Андрей продолжил спокойным, практически обыденным тоном. Сам не знал, каково ему это далось, все та же актерская смекалка киллера и понимание тонкой организации психики человека.
— Допустим! — Едко сверкнул глазами, застыв взглядом на его лице. — Допустим, что я полный профан, редкостный лох, и я тебе поверил! Хотя… — заулыбался, не видя, как Истомин вновь перевел взгляд на циферблат. Пятнадцать минут… — Хотелось бы проверить, так сказать визуально! — Откровенный уничтожающий взгляд, скрытый за маской показного веселья, и ненормальный, безумный взгляд голодной гиены перед прыжком, сквозь щели бесцветных прозрачных зрачков.
"Четырнадцать минут… секунда, две, три…"
— Валет, приведи его девку! — Словно ошалелый, противно заржал, раз за разом повторяя про себя: "Сейчас, братишка…отомщу, обещал ведь…корчиться будет…уничтожу…".
Парень, словно собачонка, откликающийся на данную кличку, залыбился на весь рот, обнажая ряд крупных, явно вставных зубов, довольно кивнув шефу, мигом исчез за полураскрыто дверью.
"Тринадцать….", — в уме просчитывая каждую новую минуту, словно в бреду тянущуюся сквозь время. Секунда, две, три, время вновь начало свой скорый отсчет…
Что можно чувствовать, понимая, что каждая последующая секунда может стать последней? Что не будет больше ни белого, ни черного, ни горячего, ни холодного, не будет любимого взгляда, улыбок из-за плеча, лукавых взглядов, поцелуев — резких, жадных, нежных, украдкой, поцелуев пьянящих, радости и горя…не будет мира, не будет ни зеленого, ни синего, не будет их… Сколько не было сказано, сколько не додумано, утаено, сказано в горячке, со злости, желанием насолить и причинить боль другому… Нет самого важного — слов, поступков, взглядов, полных боли, надежды, обещания на счастье, любви… Ничего не исправить, просто нет времени, нельзя исправить одно- единственное, смерть…
Слегка согнувшись, со связанными сзади спины руками, знакомой полоской скотча на сухих, он знал ее всю, губах. Радость на мгновение в блестящих изумрудных глазах, когда зеленые угольки вмиг встретились с его синими, потемневшими от боли за Нее… Шаг вперед, хотелось бросить все, не ведая дороги, броситься ему на шею, одними глазами сказав самое важное, возможно то, что больше никогда не повториться в ее жизни. Еще шаг, ощущение крепкой жилистой руки, больно дергающей назад. Стала, широко расставив ноги, ненавидяще оглядываясь назад на того урода, который натягиванием веревки связанных запястий сумел остановить… Совершенно не чувствовала боли, ни того, как тонкие струйки алой жидкости мелким ручьем стекали вдоль тонкого изгиба руки. Заламывала руки, впиваясь острыми ногтями в плоть, дабы заглушить стук собственного сердца, встречаясь с пламенным синим взглядом.
Говорящие глаза…это про нее. Они молили, они ласкали, они умели умертвлять и воскрешать.
— Лиза…, - прошептал в полутьму, видя, как от доносящегося порыва ветра с полу разбитого окна зашаталась единственная лампочка на потолке, освещающая всю темень. Лиза что-то невнятно промычала, но он сумел все прочесть в ее глазах…страх, отчаянье, дикое беспокойство…за Него…
— Как трогательно! — громкие аплодисменты, и под кивок головы Глеба комнатка наполнилась еще двумя парнями, в карманах брюк которых явно виднелись мощные стволы, он знал наверняка, словно рентген, видел их сквозь одежду. — Не хватает только заполненного бланка из ЗАГСа, и радостных физиономий родителей! — Усмехнулся, давая команду ребятам стать по углам. Подчинились. Тот, что удерживал Лизу, рванул девушку на себя, про себя удивляясь, что та еще до сих пор может стоять на ногах и продолжает опираться.
— Делай, как говорит…, - Прошептал одними губами Андрей, не отводя от нее поглощающего взгляда, как будто хотел запомнить, напоследок впитать в себя, всю, до мелочей…
Прочла, зло сверкнув назад потемневшими глазами из-за длинной челки, отступила следом, лихорадочным жестом убирая мешавшие пряди волос… Глухое мычанье, выдающее явное недовольство, когда парень уверенным движением запустил руку под разорванные края футболки, дернулась, видя, как при действии того урода напряглось лицо Андрея, а на лице заходили желваки.
— Скажи ему…!!! — Прошипел сквозь плотно сжатые челюсти, срываясь с места, с диким лязгом мощных наручников, вновь и вновь делая глубокие порезы на коже.
— Серый, убери лапы от девушки! — Глеб ухмыльнулся, видя непонимание в глазах "Серого". — Предсмертное желание, чин чинарем! — Развел руками, вновь противно улыбаясь, не видя, как в очередной раз обмякла девушка позади, стальным усилием воли взяв себя в руки.
— А знаешь, Страх, мне всегда было забавно поиграть в кошки мышки, — плотоядно улыбнулся, охватывая липким взглядом фигуру Лизы, дерзкий беспорядок светлых волос, оголенную кожу живота, не прикрытую тканью, длинные строгие ноги. Нервно сглотнув, видя синие глаза напротив, налившиеся кровью и тонкие сосуды внутри белка, готовые лопнуть в любую минуту. — Нервничаешь, Страх! Никогда бы не подумал, что ты способен на это!
— Отпусти ее! Ты не знаешь, с кем имеешь дело! Отомсти мне, но только не трогай Лизу!
Смех с нотками нервозности внутри, когда Глеб обернулся, пристально сверля соперника глазами.
— Я могу сделать с тобой все, что захочу, и с твоей девкой… Жалко, конечно, портить такое тело…, - в несколько шагов оказался у Лизы, грубо схватив за подбородок, властно провел толстыми пальцами вдоль шеи, касаясь ложбинки высокой груди. Лиза дернулась, словно от укуса, ненавидяще сверкнув яркими изумрудами глаз, глухо замычав в скотч. На что ты готов, что бы твоя пташка вышла сухой из воды?! — Вновь смех, говорящий о явном безрассудстве его обладателя, резко повернулся к мужчине, не сводивших горящего взгляда с циферблата его часов.
— Ты знаешь. — Процедил по слогам, неотрывно смотря на Лизу, как она, извиваясь в жилистых руках парня позади, попыталась уложить его взмахом ноги. Рывок, и парень отчаянно потянул девушку на себя, больно схватив за пряди светлых волос. Истомин напрягся, налившиеся свинцовой тяжестью кулаки срочно требовали разрядки.
— Остановись…, - шептал одними губами, понимая скорый финал развязки. — Лиза…еще немного…
"Хочу к тебе…", — шептали синие глаза, — "всегда…рядом…вечность…"
"Пять минут…вновь отсчет…секунда, две, три…"
— Она же нужна тебе…живая…, - ухмыльнулся Глеб, жадно проводя по телу Лизы рукой, больно сжимая нежную грудь.
— Не смей… касаться…ее!!! — Словно в бреду, видел шарящие по любимому телу чужие руки, дикий ужас в любимых родных глазах, распахнутых до предела, приступ боли, прорвавшийся сквозь стискивающий скотч.
Отчаянье, страх, волна боли…от понимания собственного бессилия хотелось выть волком, хотелось рвать, метать, впервые за долгое время пришло желание убивать.
— Хочу поиграть с тобой! — Глеб выпрямился, оторвал руку от обнаженной кожи, медленно облизывая губы, отошел в сторону. — Всегда было интересно хоть на минуту побыть режиссером, и сегодня ты сам того не подозревая дал мне такую возможность! Страх, — мерзкая улыбка на разъяренного мужчину, и он прохрипел, — эта девочка ничего мне не сделала, по сути дела вся загвоздка в тебе. Так вот, я подумал, — улыбнулся, специально растягивая момент, видя, как задрожала Лиза и напрягся, превратившись в слух, Истомин.