— Простите, мисс, — произнес Дэвид писклявым голосом.

Это было достаточно, чтобы Дженнифер расхохоталась. Дэвид посмотрел на Жасмин, опасаясь последствий, но тут они все разразились смехом.

— Так, ну все! Достаточно, посмеялись — и хватит! — заметила Жасмин, вытирая слезы. Затем она подошла к Дэвиду и положила ему руку на плечо. — А ты, кыш отсюда! — Она пихнула его, вывела в коридор, после чего вернулась к Дженнифер: — А сейчас ты должна немного отдохнуть, слышишь меня? И не вздумай вставать с постели.

Дэвид заглянул в комнату и весело добавил:

— И больше никакой возни под одеялом!

Дженнифер еще раз засмеялась, а Жасмин вытолкала его за дверь,

— Это что еще такое? — спросила она Дэвида.

— Когда-нибудь, Жасмин, — ответил он, обнимая ее за плечи, — все тайное станет явным.

Она оттолкнула его и воскликнула:

— Ах ты мерзавец! Я с тобой больше не играю. Ты стал чересчур радостным!

Глава двадцать седьмая

Прошло три дня, прежде чем Жасмин посчитала возможным разрешить Дженнифер спускаться на первый этаж. Поначалу Жасмин попросту раскритиковала их утренние с Дэвидом детские шалости, но позже в тот же день, когда Дженнифер принимала ванну, она, заправляя кровать, обнаружила спрятанный кейс, и, несмотря на многочисленные протесты и жалобы Дженнифер на то, что с ней обращаются как с десятилетним ребенком, она забрала его на временное хранение.

Диктаторские правила Жасмин коснулись также и Дэвида, но тот находил их милыми и забавными. Она запретила ему посещать Дженнифер, переживая не столько за то, что это может как-то препятствовать ее выздоровлению, сколько за то, что они могли вступить в тайный сговор, и Дэвид вернул бы ей кейс.

Тем не менее в субботу военная блокада была снята, и в результате небольшой церемониальной процедуры передачи, произведенной на кухне, Дженнифер вновь стала обладательницей собственного кейса и получила полнейшее разрешение «главнокомандующего» на продолжение работы с документами. Однако Дженнифер оказалась крайне сложно сосредоточиться на проекте, поэтому вся дальнейшая работа была отложена до понедельника, когда ей вновь предстояло вернуться в офис.

Но зато у нее появилась возможность посвятить все выходные Бенджи. Они вместе катались в лодке; Дженнифер наблюдала за его тренировками по виндсерфингу и, конечно же, вновь и вновь слушала песню, и всякий раз Бенджи давал беглые комментарии о каждом звуке.

Но кроме всего прочего, она еще имела возможность наслаждаться присутствием Дэвида. Поначалу Дженнифер не могла объяснить себе своих чувств к Дэвиду, но во второй половине субботнего дня, во время теннисного матча, когда она сидела на вышке судьи и засуживала игру Дэвида в пользу сына, умирая со смеху, когда Дэвид подбегал к ней с протестами и воззваниями к справедливости в стиле настоящего Макинроя [8], она поняла, что это именно то, к чему она так стремилась в отношениях с Алексом. Они были семьей. Они были счастливы. На какое-то мгновение ей захотелось, чтобы Алекс оказался здесь и был частью всего этого. Но затем, испытывая чуть ли не чувство вины, она поняла, что его присутствие разрушило бы эту идиллию: Дэвид, несомненно, счел бы свое присутствие излишним, а если бы она настояла на этом, то, вероятнее всего, это разозлило бы Алекса.

Вечером этого дня, успешно поупражнявшись в ведении жестких переговоров с Жасмин, она уговорила ее устроить на следующий день обед с барбекю, большей частью для того, чтобы отблагодарить Джерри Рейли за его участие в оформлении песни Бенджи. Но поскольку «Даблин Ап» еще оставались здесь и дописывали свой альбом, то пригласили и их. Бенджи ликовал, ведь это дало ему возможность еще выше поднять свою только что восстановленную в школе репутацию, потому что на вечеринку была приглашена почти половина его класса.

Это был день бурного веселья, пикантно приправленный тем фактом, что Дженнифер наконец-то обнаружила нечто, в чем Дэвид был явно не силен. Его попытки приготовить барбекю окончились полнейшим провалом, а Бенджи и его друзья большую часть времени, отведенного для ужина, носились по лужайке со сгоревшими до угольков кусочками стейка и пускали их как летающие тарелки над водой. Дэвид упорно не хотел признавать поражения.

— Следующий кусочек точно получится, — говорил он каждый раз Дженнифер до тех пор, пока она, вооруженная шампурами и ножами, не выпроводила его подальше. Вслед за этим истинная управительница домашнего быта, Жасмин, вступила в свои владения. Мясо поджаривалось у нее идеально, а Дженнифер, умело ей ассистировавшая, использовала водяной распылитель для того, чтобы гасить не только возникавшие в углях язычки пламени, но и коварные попытки Дэвида вернуть себе потерянные позиции.

Вечеринка плавно перешла из полуденного времени в ранние вечерние часы, сопровождавшиеся напряженными партиями игры в теннис, сумасшедшими феериями в бассейне и жаркими футбольными мини-матчами; спортивные состязания прерывались периодами ленивого лежания на газоне или на шезлонгах около бассейна. Команды взрослых и детей напряженно соперничали друг с другом, школьники выигрывали у старших, бурно подогреваемые их лидерскими амбициями.

За все время веселой вечеринки произошел лишь один случай, который на мгновение встревожил Дженнифер. Одна молодая особа из класса Бенджи устроила настоящую охоту за первым гитаристом группы «Даблин Ап». Как ни в чем не бывало, пристроившись на его колене, когда он лежал на шезлонге рядом с Дженнифер, девочка остроумно поинтересовалась, почему его сигарета была такой необычной формы и почему она так странно пахла. Однако, к облегчению Дженнифер и прежде, чем возникла необходимость ей, как хозяйке дома, вмешаться в эту ситуацию, молодой человек быстро потушил сигарету и заткнул ее себе за ухо. Затем, во избежание подобного выражения чувств со стороны молодой поклонницы, он подхватил ее на руки и с математической точностью забросил точно в центр бассейна.

Когда она услышала, как Бенджи громко прощается с последним из своих друзей и как отъезжает машина, Дженнифер медленно прошла в дальнюю часть сада, чтобы подобрать там забытую кем-то на газоне рубашку. Взяв ее, она вышла на берег залива, на деревянный причал. Остановившись и крепко прижав рубашку к груди, она слушала какофонию сверчков, которая разрывала повисшую в воздухе вечернюю тишину, и любовалась последними лучами заходящего солнца — они окрашивали волны в мягкие розовые тона.

«Чудесный финал прекрасного дня, — подумала она. Нет, не только дня. Весь уик-энд был наполнен настоящим отдыхом, счастьем…» Дженнифер неожиданно вздрогнула, вопреки разлившемуся вокруг теплому вечернему воздуху, и, закрыв глаза, поплыла по волнам густого аромата сосновых деревьев, смешивающегося с бодрящей свежестью морской воды. Затем, не обращая внимания на москитов, яростно атакующих ее лодыжки, она медленно пошла назад, к дому, ступая босыми ногами в такт с песней Лу Рида, которая все громче и громче звучала в ее голове:

О, этот дивный день,

Я рад был провести с тобой

Действительно прекрасный день…

Когда Дэвид подъехал к дому следующим утром, Дженнифер уже отправилась на работу, и Жасмин, с радостным блеском в глазах, заметила, что впервые на ее памяти хозяйка собиралась на работу с такой неохотой. Однако, тогда как Дженнифер испытывала не лучшие чувства в отношении начала новой рабочей недели, новая вспышка радости и возбуждения охватила тех, кто остался в доме Ньюманов, ибо Дэвид и Жасмин приступили к дальнейшим обсуждениям их планов в связи с приездом детей.

Как и следовало ожидать, Бенджи приходил всякий раз в ярость от их нескончаемых тайных перемолвок, и поэтому Дэвид решил посвятить его в суть надвигающихся событий немного раньше, чем планировал. После возвращения мальчугана из школы он рассказал ему все от начала до конца: о Рейчел, детях и об их приезде.