— Довольно внушительно, — наконец-то произнес Дэвид, кивая в сторону компьютера. Он повернулся, чтобы посмотреть, отреагировал ли Бенджи хоть как-то на его слова, но ребенок был поглощен своей игрушкой. Дэвид решил продолжить разговор, несмотря ни на что.

— Я удивлен, что ты интересуешься этой игрой. У тебя же есть CD-Rom.

Он подошел к столу и взял некоторые из CD-Rom игр, лежавших около компьютера. Бенджи тяжело вздохнул, показывая, что ему неприятно присутствие Дэвида, и стал еще сильнее жать на пульт управления.

Дэвид понял, что единственная возможность обратить на себя внимание этого упрямого ребенка — это начать прямо. Но тут на глаза ему попалась гитара, лежавшая забытой на верхней полке, а на ее грифе красовались слова: «Привет с Гавайев!» Дэвид дотянулся до инструмента, снял его с полки и провел по струнам. Гитара была полностью расстроена. Мужчина начал перебирать аккорды, настраивая инструмент, и когда послышалась приятная мелодия, он услышал голос Бенджи:

— Как ты это делаешь? — Бенджи сидел с открытым ртом и неотрывно смотрел на гитару.

— Что?

— Я думал, что она игрушечная, а у тебя получилась музыка.

— По-моему, это самая настоящая гитара. Вероятно, тебе ее преподнесли как сувенир, но у нее есть струны, и она может хорошо звучать.

Его руки забегали по струнам, рождая задушевную мелодию. Когда она закончилась, Дэвид развел в стороны руки, как будто ожидал аплодисментов, и изящно поклонился перед своим слушателем.

— Где ты этому научился? — спросил Бенджи, подходя к Дэвиду.

— У меня был довольно эксцентричный дядя, который часто гостил у нас дома, когда я был ребенком. Он всегда привозил свою гавайскую гитару и сочинял на ней глупые песенки для меня. Когда я подрос, он научил меня играть. — Дэвид забренчал по струнам, с каждым словом повышая тон своего голоса: «Моя собака имеет блох…»

Бенджи засмеялся и, выхватив гитару из рук Дэвида, пробренчал какие-то несвязные аккорды.

— Молодец, — сказал Дэвид. — У тебя только что состоялся первый урок. А потом мы будем учиться дальше, и я научу тебя настраивать инструмент.

Глаза Бенджи расширились.

— Bay, правда? Ты действительно можешь играть на гитаре?

— Ну, я долго не играл, но, думаю, что мог бы начать снова. Это похоже на езду. — Дэвид сделал паузу, понимая, что это было прекрасным ходом для его извинения. — Кроме того, Бенджи… инцидент, который случился вчера вечером, когда я занимался твоим велосипедом… Ну, словом, я сожалею о том, что накричал на тебя в бассейне. Я не знал, что ты так здорово владеешь дыханием.

Бенджи улыбнулся и пожал плечами.

— А, не стоит, ничего. Скажи, ты когда-нибудь играл в какой-нибудь группе или что-то в этом роде?

Дэвид засмеялся, понимая, что Бенджи не интересна тема его извинений.

— Да, на самом деле я играл в университете.

— Ничего себе! И ты писал песни и исполнял их?

— Конечно. Не очень хорошие, но если группа играла их очень громко, они не казались слишком плохими.

— Ничего себе! Вот это да! Я думал, что ты всегда был только садовником.

Дэвид засмеялся еще громче:

— Ну, просто у меня есть скрытые таланты.

Бенджи снова посмотрел на гавайскую гитару:

— А сколько тебе было лет, когда ты начал играть?

— О, примерно восемь.

— Восемь! А мне одиннадцать, — сказал он взволнованно.

— Что ж, тогда самое время начать играть, не так ли?

— Ты хочешь сказать, что мог бы учить меня?

— Если надумаешь учиться.

— Да! И прошу, научи, как писать песни и музыкальные композиции. Я сочиняю стихи. Это могло бы помочь?

— Ну, если ты можешь писать стихи, то у тебя получится сочинять и песни.

Бенджи удовлетворенно вздохнул. Он посмотрел на Дэвида вопрошающим взглядом:

— А ты мог бы начать мне преподавать прямо сейчас?

Дэвид покачал головой и посмотрел в окно.

— Нет, не сейчас. Сегодня вечер слишком хороший, чтобы сидеть в душной комнате.

На лице Бенджи появилось разочарование.

— Я думаю, сейчас мы могли бы пойти поиграть в теннис.

Бенджи посмотрел на него, раскрыв рот:

— Что?

— Я хочу поиграть в теннис. Что-то не так?

— Ты и в теннис можешь играть?

— Конечно, почему нет?

— Хорошо. — Бенджи остановился, на его лице внезапно появилось волнение, и он начал перебирать струны на гитаре.

— В чем дело? — поинтересовался Дэвид, — разве ты не любишь теннис?

— Да, мне нравится эта игра, — ответил Бенджи, — только…

— Только что?

— Только… Ну, я не могу быстро бегать, потому что я… ну, своего рода… знаешь ли… толстый. — Он начал вновь теребить пальцами струны.

Дэвид пристально посмотрел на мальчика:

— Я не думаю, что ты толстый. Я сказал бы, что ты плотно сложен.

— Ты действительно так думаешь?

— Конечно. Говорю тебе, года через четыре я бы не хотел встретиться с тобой где-нибудь в темном переулке.

— Что?

— Ну, ты, вероятно, превратишь меня в лепешку.

Бенджи рассмеялся:

— Нет, я не побил бы тебя! Я бы побил врага, а не друга! — Он аккуратно положил гитару на кровать, затем подошел к двери. — Пойдем поиграем немного в теннис.

— Бенджи, — ответил Дэвид, указывая взглядом в сторону гитары.

— Да? — тихо произнес Бенджи, не понимая, что он сделал не так.

— Да нет же, вся в порядке. Просто я хочу, чтобы ты настроил ее для меня к завтрашнему дню, хорошо?

Лицо Бенджи снова осветила улыбка.

— Хорошо!!! Теперь мы можем пойти поиграть в теннис?

— Нет, есть еще кое-что.

Бенджи снова вернулся, нетерпеливо простонав. Дэвид улыбнулся:

— Слушай, как ты уже слышал, Жармейн не собирается больше отвозить и забирать тебя из школы, мы с Жасмин подумали, не был бы ты против, если бы это делал я?

— Что? В твоем «фольксвагене»? — Он открыл рот от изумления.

— Хорошо, что ты не возражаешь.

— Ничего себе! Это же так здорово! И мы можем опускать крышу вниз?

— Да, конечно, можем. А зачем ты хочешь ее опускать?

— Потому что это клево и…

— И что?

— Ну, просто вчера я играл с Додди и наклонился, чтобы забрать у нее мяч, и когда она облизала мне лицо, ее дыхание оказалось настолько отвратительным, что я…

Дэвид засмеялся.

— Идет. — Он подошел к Бенджи, пожал ему руку, и они закрепили свой договор ударом ладоней. — Хорошо, а теперь бежим играть в теннис.

Бенджи, бросив дверь открытой, стремительно побежал вниз, радостно выкрикивая имя Жасмин. Жасмин выбежала из кухни.

— Жасмин! Дэвид собирается преподавать мне теннис и игру на гитаре. — Он посмотрел наверх, туда, где стоял Дэвид. — На моей гавайской гитаре. Да, вот именно. Он собирается показать мне, как играть… на гавайской гитаре. Он уже почти научил меня тому, как ее настраивать!

Дэвид спускался по лестнице и взглянул на Жасмин. Женщина смотрела на него с недоумением.

— Господи, как тебе это удалось?

— О, мы просто немного поговорили по-мужски, и… Ну, в общем, он, кажется, довольно спокойно отреагировал на то, что я буду подвозить его в школу, так что звони Дженнифер. — Он подмигнул ей и последовал за Бенджи.

Глава двадцатая

Сэм Калпеппер бросил на стол документ и откинулся на спинку высокого кожаного кресла. Он мельком взглянул на двух своих финансовых директоров, которые пристально смотрели на него и молчали.

— Что ж, я на самом деле хочу, чтобы мы заключили этот контракт. — Он взял сигару, тлеющую в пепельнице, и сделал глубокую затяжку. — Почему? Потому что распространились слухи, что «Бэйтс», и «Янг», и «Рубикэм» также хотят заполучить этот контракт, — он положил руку на документ, — …и это было бы чертовски хорошо для нашей репутации, если бы мы получили его. Даю голову на отсечение, что СМИ узнают об этом первыми. — Он громко засмеялся, но его смех почти сразу перерос в потрескивающий кашель.

Расс Хоган первым прокомментировал его слова: