Кэролайн не могла ответить ему. Она вообще не могла говорить, потому что пыталась сдержать слезы, и просто кивнула в ответ.

— Спокойной ночи, любовь моя, — прошептал он и, обхватив рукой ее голову, быстро поцеловал, а потом, поднявшись с кровати, подошел к окну.

Быстро взобравшись на подоконник, Джеймс перелез на огромную ветку вяза. Буквально через минуту Кэролайн услышала, как он спрыгнул на землю и быстро пробежал через двор. Потом тихо скрипнула калитка и… стало тихо.

Кэролайн легла на кровать, с головой укрывшись одеялом.

— Никаких сожалений, — прошептала она.

И слезы наконец хлынули из ее глаз.

В соседней комнате в кресле, стоявшем у окна, сидела Минерва. Она слышала тихий ночной разговор двух влюбленных. И он напомнил ей другой разговор, состоявшийся много лет назад между нею и Робертом. Мужчиной, который был очень похож на Джеймса Феррингтона. Мужчиной, которого она любила.

Слушая тихие вздохи и приглушенные всхлипывания, Минерва понимала, что через несколько часов Кэролайн выйдет к завтраку и как всегда будет невозмутимой и спокойной. Она никогда не признается при свете дня в том, что ее сердце разбито.

«Необходимо что-нибудь сделать. Мы должны помешать Феррингтону жениться на дочери графини Лэвенхем», — подумала Минерва. Она уже не сомневалась в том, что Джеймс любит Кэролайн. Мужчина говорит с такой искренностью и нежностью, только когда он понимает, что теряет свою возлюбленную.

Именно это она и сказала леди Мэри, Шарлотте и Виолетте, встретившись с ними утром и пересказав им ночной разговор влюбленной пары.

— Кэролайн права. Им нельзя бежать из Лондона. Это им не поможет, — произнесла Виолетта, прикладывая платок к влажным от слез глазам.

— Но что же мы можем сделать? — спросила леди Мэри.

— Не вы, а я, — поправила ее Минерва. — В этом деле только я смогу помочь. Шарлотта, можно взять твой экипаж?

— Конечно, cherie. Я дам тебе экипаж, но только после того, как ты расскажешь, что задумала.

— Я, дорогие мои, собираюсь нанести визит особе, которая может остановить весь этот фарс, именуемый женитьбой Джеймса Феррингтона.

— Кто же это? — поинтересовалась Виолетта.

— Графиня Лэвенхем, — ответила Минерва, надевая перчатки.

Глава 17

Граф и графиня Лэвенхемы жили в роскошном дворце, располагавшемся в одном из самых старых и наиболее престижных районов Лондона.

Минерва рассматривала изящные перила лестницы, высокий потолок, расписанный фресками, на которых изображались лесные пейзажи, летающие херувимы и прочая сентиментальная чепуха. Судя по всему, краски на фресках были еще свежими. Минерва улыбнулась. В молодости Вера Форбс Стенбери не отличалась хорошим вкусом. Похоже, с годами ничего не изменилось.

К ней спустился дворецкий, одетый в какую-то странную ливрею из розового шелка.

— Леди Лэвенхем примет вас. Следуйте за мной, — сказал он.

Он не взял у Минервы ни шляпу, ни шаль. Этот слуга был таким же холодным и чопорным, как каменный фасад этого дворца. Его неучтивость не обидела Минерву. Ей не хотелось лебезить и заискивать ни перед Верой, ни перед ее невоспитанными слугами.

Следуя за дворецким сквозь лабиринт комнат и коридоров, Минерва обратила внимание на одну интересную особенность. Как только они покинули официальную часть дома и вошли в личные покои членов семейства Лэвенхемов, обстановка разительно изменилась. На полу здесь лежал старый, потертый ковер. Стены были покрашены довольно небрежно, а на тех местах, где когда-то висели картины, остались темные пятна четырехугольной формы.

Дворецкий повернул за угол и вошел в другое крыло дома. И снова окружающая обстановка изменилась. Здесь пол был устлан толстым, мягким ковром, а стены украшали образцы новомодной живописи. Минерве показалось, что все эти картины выполнены художниками-дилетантами, которые только учатся держать в руках кисть. Судя по всему, в этом крыле жила Вера.

Дворецкий остановился перед большой белой дверью, украшенной позолотой. Эту дверь охранял лакей в такой же жуткой ливрее из розового шелка. Дворецкий осторожно постучал в дверь.

Дверь открыла горничная, одетая в светло-розовое платье.

— Леди Минерва… — произнес дворецкий унылым голосом, представляя гостью, однако Минерва прервала его.

— Мисс Минерва Пирсон, — поправила она его.

— Мисс Минерва Пирсон, — повторил он так же уныло.

— Мисс Минерва? — послышался из комнаты недовольный голос. — Боже мой, какая невиданная честь!

Минерва восприняла эту реплику как приглашение войти. Она не испугалась ни слуг, ни ловушек, и Вера очень скоро поймет, что ее Минерва тоже не боится.

В душной полутемной комнате на мягком диване, обитом все тем же розовым шелком, из которого были сшиты ливреи слуг, в картинной позе возлежала Вера Форбс, в замужестве Вера Стенбери, графиня Лэвенхем. Даже портьеры на окнах (они были плотно задернуты для того, чтобы защитить комнату от ярких утренних лучей) имели такой же цвет, и поэтому все помещение было залито розовым светом. Два спаниеля с горящими глазами сидели на коленях у графини. Уши собак были повязаны розовыми шелковыми лентами. Такие же ленты украшали весьма пестрый кружевной чепец Веры и ее платье. Огромный персидский белоснежный кот лежал в кресле, стоявшем возле дивана. На шее у него красовался розовый шелковый бант.

— Минерва, какой сюрприз, — сказала Вера. С подноса, стоявшего рядом с диваном, она взяла конфету и, разломив ее на две половины, скормила собакам. — Ты всегда приезжаешь с визитами в столь ранний час?

— Это неофициальный визит, Вера.

Небрежно махнув рукой, графиня отпустила слуг.

— Я так и думала, — сказала она.

— Может быть, ты хочешь присесть? — спросила Вера, подождав, пока уйдут слуги. — О-о, прошу прощения, но на кресле уже сидит мой кот. Какая жалость. — И, взяв с подноса конфету, она засунула ее себе в рот.

— А ты совсем не изменилась, — спокойно сказала Минерва. — Посмотри на себя. Прошло более тридцати лет, а ты все такая же.

Столкнув с колен собак, Вера села.

— О нет, с тех пор как мы с тобой виделись в последний раз, я очень изменилась. У меня есть муж и дети. Моя семья любит и уважает меня. А ты по-прежнему одна. Я знатная дама, одна из самых уважаемых женщин высшего общества, а ты никто, ты — падшая женщина, — она злорадно улыбнулась. — Я благодарю Бога за то, что смогла дожить до этого дня.

— Это из-за меня ты дала согласие на брак своей дочери и мистера Феррингтона? Ты узнала, что ему нравится моя племянница?

— Думаю, что он будет прекрасным зятем, — сказала Вера, почесав за ухом у спаниеля. — Он очень богат, весьма хорош собой и имеет солидных покровителей. Лэвенхем говорит, что скоро Феррингтон станет еще богаче, — призналась она, поцеловав собаку в нос. — Лэвенхему сейчас очень нужны деньги, и он сказал, что если мы породнимся с Феррингтоном, то сможем приумножить свое состояние.

Вера улыбнулась Минерве.

— Ты, Минерва, наверное, очень нуждаешься в деньгах? Представляю, как тяжело тебе живется без богатого покровителя. Должно быть, твоя жизнь была не из легких и на твою долю выпало много бед.

Минерва побагровела от гнева.

— Да как ты смеешь рушить счастье любящих людей из-за мелочной мести?! — воскликнула она.

— Мелочной? О нет, — сказала Вера. — Я много лет ждала этого дня. Я мечтала о нем. Мне очень хотелось, чтобы у меня появилась возможность отплатить тебе за то, как ты поступила со мной много лет тому назад.

Минерва и не думала отступать.

— Я ничего плохого тебе не сделала, — сказала она.

— Нет, сделала! — злобно прищурившись, крикнула Вера.

— Роберт не принадлежал тебе, — отчетливо произнося каждое слово, напомнила Минерва.

— Он был моим женихом, и все об этом знали.

— Но он любил меня. И именно это не дает тебе покоя, не так ли? Ты бесишься из-за того, что он выбрал меня.