— Я пойду с тобой.

Малыш крепко спал, свернувшись калачиком и прижимая к себе медвежонка. Поправив сбившееся одеяло, Николь наклонилась, чтобы поцеловать его.

— А мне… можно? — неуверенно спросил Филип.

— Конечно.

Она была тронута тем, с какой нежностью он смотрел на ребенка.

Он осторожно отвел шелковистые волосики и поцеловал мальчика в лоб. Николь окончательно убедилась: может быть, между ней и Филипом и существовали какие-то непримиримые разногласия, но их объединяло одно — они оба любили своего племянника.

Когда они на цыпочках вышли из комнаты и остановились, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи, она ощутила, как какое-то мимолетное чувство возникло между ними.

— Ну, мне, пожалуй, пора ложиться, — сказала она. — Сегодня произошло столько событий.

— Успокойся, самое худшее уже позади. Как знать, может быть, тебе понравится чувствовать себя замужней женщиной. — Николь напряглась, когда он наклонился к ней, но Филип только взял ее за подбородок. — Ты устала. Отдохни, дорогая.

Он поцеловал ее в щеку и пошел по коридору в свою спальню.

Ее щека все еще горела от прикосновения его теплых губ, когда она вошла в свою комнату. Ситуация была двусмысленная: они как бы были женаты, но в то же время нет. Только в этом крылась причина ее нервозного состояния. Она представила, какой могла бы быть ее брачная ночь, если бы она относилась к сексу так же просто, как, по ее убеждению, относился Филип.

Сейчас бы он лежал с ней, медленно раздевал ее, осыпая ласками. Она почти чувствовала прикосновение его рук.

Николь резко вздохнула, стараясь прогнать эротическое видение. Как раз это и нужно Филипу! На это он и рассчитывал. На то, что влечение, которое они испытывают друг к другу, заставит ее потерять контроль над собой. Но он ошибался. Она никогда не позволит, чтобы подобное повторилось!

ГЛАВА ПЯТАЯ

На следующее утро Николь еще нежилась в постели, наслаждаясь возможностью поспать подольше, когда Поль разбудил ее, чтобы сказать, что ее просят к телефону.

Это мог быть только Филип. Других знакомых в Париже у нее не было. Когда Николь сняла трубку, ее охватило странное предчувствие.

Она услышала разгневанный женский голос. Без всякого вступления женщина заявила:

— Вы надеялись, что вам сойдет с рук такое безобразие? Я добьюсь, чтобы этот брак был аннулирован! Мы обе знаем, что вас интересуют только деньги Филипа, но я позабочусь о том, чтобы вам не досталось ни гроша!

— Мадам Галантуа, насколько я понимаю, — сказала Николь натянуто. — не ждала поздравлений, но ваш гнев направлен совершенно не по адресу. Обсудите это с вашим сыном. Именно Филип настоял на этом браке.

— Это ложь! Вы заманили его так же, как ваша сестра заманила Раймона. Вы обе — дешевые авантюристки. Я слышала о женщинах такого рода. Вы соблазняете и дразните мужчину до тех пор, пока он не захочет заполучить вас любой ценой.

Глаза Николь гневно сузились.

— Вы можете называть меня как угодно, но не смейте в таком тоне говорить о моей сестре. Раймон узнал с ней больше любви и счастья за короткое время, что они были вместе, чем за всю свою предыдущую жизнь. Если он вам действительно был дорог, вам следовало быть благодарной Сандре, вместо того, чтобы чернить ее.

— Как вы смеете разговаривать со мной подобным тоном?

— Кому-то следовало сделать это уже давно, — пробормотала Николь.

— Что вы знаете о материнской любви? Ваша сестра украла Раймона у меня, а теперь вы пытаетесь отобрать Филипа и моего внука.

В голосе старухи слышались страдальческие нотки.

Эта избалованная и невыносимая женщина не заслуживала сострадания, но Николь почувствовала укол жалости.

— Я вовсе не собираюсь вставать между вами и вашим сыном, — сказала она более мягко. — Вам не о чем беспокоиться.

— Если вы и в самом деле так думаете, то уезжайте туда, откуда приехали, и оставьте нас в покое. Я дам вам денег, — горячо сказала Катрин. — Только держитесь подальше от дорогих мне людей, и тогда можете назвать свою собственную цену!

— Вы действительно полагаете, что я продам ребенка своей сестры тому, кто предложит большую цену? — возмущенно спросила Николь. — Тогда вы, вероятно, совсем больная.

— Не валяйте дурака. Вы уйдете ни с чем. Когда Филип устанет от вас, он вышвырнет вас без гроша в кармане.

— Тогда вы сэкономите ваши деньги. Просто надо подождать, — протянула Николь.

— Сейчас вы уверены в себе, но время работает на меня, — в бешенстве заявила Катрин. — Я собираюсь пристально следить за вами и ждать, пока вы не допустите какого-нибудь промаха. Такие жадные женщины, как вы, всегда допускают ошибки. А когда я поймаю вас, вы пожалеете о том, что вообще услышали фамилию Галантуа.

— Я уже жалею. До свидания, мадам Галантуа, — резко сказала Николь, кладя трубку.

Она старалась не повышать голоса, но вся дрожала после этой безобразной стычки. Никто никогда не относился к ней с такой ненавистью и не оскорблял так гадко. Первым злым побуждением Николь было потребовать от Филипа, чтобы он заставил замолчать свою мать. Но потом она передумала.

Николь поставит его в трудное положение, и это ничего не изменит. Он и без того знал, что его мать ведет себя невыносимо. Разговаривать с ней было бесполезно. Это могло даже привести к трещине в их отношениях, что было бы нежелательно. Филип был единственным, кто оставался у этой старой женщины. Она была мерзким существом, но даже у старых мегер есть чувства. Николь вздохнула.

Оказалось, что это была не единственная проблема, с которой ей пришлось столкнуться в этот день. Ей было трудно занять чем-то Робби. Филип купил ему обещанную машину, потом завез его домой и уехал на работу. Робби был в восторге от новой игрушки, пока она ему не наскучила. Тогда он стал хвостом ходить за Николь, жалуясь, что ему нечего делать. У нее не было ни минуты свободного времени.

Когда Филип вернулся вечером домой, он бросил короткий взгляд на ее грустное лицо и вздохнул.

— Я сожалею о мамином звонке сегодня.

Николь насторожилась.

— Что она тебе рассказала?

— Достаточно, чтобы понять, что она была непростительно груба с тобой. Был долгий разговор, и я принял меры, — сказал он мрачно. — Она не будет больше докучать тебе.

— Жаль, что она тебе рассказала. Надеюсь, ты не сказал ничего такого, о чем потом пожалеешь.

Ом удивленно посмотрел на нее.

— Поведение моей матери было недостойным. Как я понял, она вела себя неприлично. Почему тебя должно беспокоить, ссорились ли мы с ней?

— Что бы ты ей ни говорил, она никогда не изменит своего мнения обо мне. Мы никогда не сможем стать друзьями или просто с симпатией относиться друг к другу. Но я могу представить, как это ужасно — потерять сына. И вдобавок беспокоиться о потере оставшегося сына.

Филип с минуту молча смотрел на нее. Он ответил севшим голосом:

— Ты проявляешь необыкновенную чуткость. Боюсь, Галантуа вели себя не столь великодушно по отношению к тебе.

— Это никогда не поздно исправить, — сказала Николь, стараясь скрыть удовольствие.

Она никак не ожидала, что Филип так твердо примет ее сторону.

— Скажи, что я могу сделать для тебя.

— Для меня ничего, но мне нужно поговорить с тобой относительно Робби. Ему не с кем играть и нечем заняться весь день. Так не может продолжаться.

— Я уже думал об этом. Я понимаю, что городской дом — не самое подходящее место для жизни активного ребенка. Ему нужен простор, чтобы было где побегать, и домашние животные, чтобы возиться с ними.

— Это было бы идеально. Но где это найти?

— В моем загородном поместье. Мы соберемся и переедем туда. У нас там есть лошади и собаки, а в соседних поместьях живут мои друзья, у которых есть дети. Там просто рай для детей.

Николь немного огорчало то, что придется покинуть Париж. Она успела лишь бегло осмотреть этот замечательный город. Но интересы Робби гораздо важнее.