Герм. thing (англ. thing, нем. Ding) дело, предприятие; народный совет; владение, вещь;в готском theihs также время(как срок дела?).Сюда же, быть может, и.-е. *tек- простирать руку (получать, просить).
Герм.: готск. sakan спорить,др. — исл. sok дело [в суде], дело, причина;ср. — англ. sake вина; причина,нем. Sache дело(в том числе судебное); вещь.
Герм.: готск. waihts вещь,др. — исл. sök [сверхъестественное] существо; вещь;др. — верхненем. wiht существо;вероятно, из и.-е. ṷek w-ti говорение.
Слав. *weštǐ > рус. «вещь», от того же и.-е. корня. Ср. укр. «рiч» вещь,рус. «рЪчь» < и.-е.*(ṷ)rek- вещать, говорить, колдовать.
Мы видим, таким образом, что так привычное нам абстрактное понятие «вещи» расплывается в древних языках в иносказаниях (тропах): «имущество, дело (в смысле business или в смысле litigation in court)», «положенное (в пищу)», «явление», «видимое», «сказанное (названное)», «причина» и т. п. Понятия «вещь» сначала нет в языке, и первоначально оно не может быть выражено иначе как в виде тропа. Мы еще упрощаем дело, употребляя в переводе прилагательные; в большинстве архаических языков прилагательное формально пе отличается от существительного.
Рискуя утомить читателя, но учитывая важность проблемы для понимания мифа и его возникновения, решаемся привести еще одну группу примеров, тщательно разработанную А. Ю. Милитаревым на материале афразийских языков (включающих и семитские).
Как передается в этих языках абстрактное понятие «создавать, творить»? [25]
1. Араб., эфиоп, и др. *pṭr творить;первичные значения: прорываться(о воде), открываться, спасать, выходить, сорваться, освобождаться, открываться, распускаться, раскалываться; подуть с силой(о ветре).
2. Евр., арам., араб., сабейск. *br' создавать, творить;первичные значения: прорубать, открыть проход, извергнуть[ся] проделать отверстие; быть свободным, выходить; снаружи; появляться;в языке гуанче а-bora бог.
3. Аккадск. *ptq создавать(например, человека), лепить(из глины); первичное значение: разрываться, вскрывать, распарывать, освобождаться, отрывать, отщипывать.
4. Егип. (пóзднее) ptḥ творить, создавать,(раннее) Ptḥ бог-творец;первичные значения: открывать, развязывать, отпускать, выпускать.
5. Арам. gbl творить,араб. ğib творить,ğibl- творение как мир;первичные значения: илистая вода; месить глину (тесто), сгущать[ся], лепить, ваять, смешивать, замешивать, оседать, складывать.Ср. *gabūl- тур, межевой столб.
6. Евр. yṣr создать [человека из праха земного],Yōṣēr Создатель, Творец;первичное значение: чертить, рисовать на глине, лепить, формовать [горшки].
7. Араб. ṭyn создавать; лепить;финик. ṭn' воздвигать;первичное значение: лепить;ср. араб. tin- глина.
8. Эфиоп. iḥq w/k w лепить; творить,ləhək w--et творение:первичное значение: глина, глиняная [посуда].
9. Егип. qd создавать; создатель; форма, природа(в смысле «свойство»); первичные значения: ил, глина, строительный раствор, штукатурка; работать по гончарному делу.
10. Аморитск., угаритск. евр. qōnē Творец,араб. qny творить, изготавливать,сокотри qanίn (hin) Творец.
11. Общесемитский глагол wld рожатьшироко употребляется и в значении порождать, сотворять.
12. Египетский глагол (заставительная форма) s-nčy творить;первичное значение: заставить совокупиться, оплодотворить, сделать беременной.
13. Арам. (заставительная форма) '-hwy создавать;первичное (общесемитское заставительное) значение Iзаставить] быть, пожелать, [чтобы стало], пожелать, полюбить;но в аккадск. 'awā-t- речь, дело;awū, 'ewū (незаставительная форма) произносить, говорить; превращать, уподоблять.
14. Аккадск. (заставительная форма) š-bšy создавать,по-видимому, при первичном (незаставительном) значении корня bšy: совокупляться, зачинать;также быть способным что-либо сделать; порождение (ребенок);может быть, сюда же др. — евр. bōhû (< *buhw- < *bәšw-?) Хаос.
15. Общесемитск. bny строить, зачинать, создавать; первичные значения: строить, строение; столб(?), bn сын, дитя.
16-20. Опускаем несколько очевидных семантических переходов типа «строить, сооружать, делать» → «творить» в абстрактном смысле.
21. Араб. ḫlq творить, создавать;первичные значения; доля, надел; выделять участок, жребий (?), надел.
22. Егип. *s3 c> š3 (< *ĉṛ c) творить, создавать;первичное значение: [устанавливать] порядок, судебное решение, справедливость, обычай, запрети т. п.
Здесь мы также видим, что современное абстрактное понятие «создавать, творить» выражается тропами, причем прослеживается несколько метонимических и метафорических способов передать нужное понятие:
А. «зачинать (от семени)» [12, 14; 13?]; «рожать; рождаться» [11].
Б. «прорывать, проделывать отверстие» [1, 2, 3, 4]; «рожать» [11].
В. «говорить, называть» [13?]; «назначать порядок (словом)» [22]; «выделять долю» [21].
Г. «замешивать глину, лепить из глины, формовать» [3, 5, 6, 7, 8, 9, 10?]; «строить» [15–20].
Ясно поэтому, что всякое сообщение о сотворении (космогонии, антропогонии), во-первых, обязательно принимает форму тропа (метонимии, метафоры); во-вторых, избранный троп может быть различным, но все равно будет равноценным (и входить в определенное семантическое поле). [26]
Это утверждение можно расширить следующим образом: всякое высказывание, содержащее в себе материал для абстрактных понятий, будет на уровне архаического общества и архаического языка неизбежно выражено только в форме тропа. [27]Сколько-нибудь событийно развернутое высказывание неизбежно должно будет принять форму мифа, т. е. высказывания, в котором общая мысль передается через частное, но такое частное, которое является выражением общего, т. е. через тропы определенного семантического поля либо, чаще, его части — семантического ряда или пучка. Одно и то же высказывание может быть выражено в форме разных тропов данного семантического ряда или пучка, и соответственно миф может варьироваться в его пределах.
Тропы эти не случайны, а базируются на объективно существующих в психологии вида «Человек разумный» эмоционально-мыслительных реакциях на внешние воздействия. Поэтому и слагающиеся мифы будут, с одной стороны, поражать нас своим разнообразием, а с другой — укладываться в ограниченное число типологичеких рамок.
Мы конечно, далеко ушли от того времени, когда миф рассматривался как сказка, игра воображения. Мы будем рассматривать миф или его структурное ядро, мифологему, как высказывание, содержащее в себе материал для мысленного и для эмоционального обобщения, в современных условиях подлежащих передаче, с одной стороны, в абстрактных понятиях, с другой — в художественных образах.
Конкретной целью высказываний может быть информационное или развлекательное повествование, предостережение, осмысление практически возникающей и поэтому жизненно важной реакции, осмысление места человека в мире, воздействие на этот мир в виде практической или (что для первобытного человека то же самое) ритуальной деятельности. Но в любом случае такое высказывание имеет своей общей целью осмысление феноменов внешнего мира или внутреннего мира человека. Сказать, что миф — это объяснение мира при недостатке знаний, что это простая ошибка художественного воображения, как не раз говорилось, было бы, конечно, совершенно неправильно. Но правильно (как мы постараемся показать), что в основе мифа в простейшем случае лежит эмоциональное и мыслительное, сюжетно оформленное (не зеркальное) отображение феноменов внешнего и внутреннего мира в условиях, когда абстрактное обобщение может быть передано только через троп. Миф, однако, нельзя приравнять просто к художественному сюжету потому, что функционально он на первичном этапе есть единственнаяформа познания, в то время как позже их две: научное познание стало противостоять художественному (как познание феномена — познанию нашего отношения к феномену) и взаимно дополнять друг друга. Но об этом у нас будет говориться ниже.
25
Милитарев А. Ю.Происхождение корней со значением «творить, создавать» в афразийских языках. — Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока (ПППИКВ). XIX Годичная научная сессия ЛО ИВ АН СССР (доклады и сообщения). Ч. III. М., 1986, с. 63–79.
26
В своей работе, не случайно включенной в сборник «До философии», Г. Франкфорт пишет: «Спекулятивное мышление стремится закрепить (underpin) хаос непосредственного опыта, чтобы обнаружить черты некоей структуры — порядок, взаимосвязанность и смысл» ( Frankfort U. and H. A. Myth and Reality. — Before Philosophy. Harmondsworth, 1949, c. 11); «Древнее мышление — мифотворческое, мифосозидающее мышление — допускало, одно наряду с другими, известные ограниченные прозрения (insights) которые одновременно считались действительными (valid), каждое в своем особом контексте, каждое в соответствии с определенным путем подхода (avenue of approach)» ( Frankfort H. Ancient Egyptian Religion. An Interpretation. N. Y., 1948, c. 4); «[Мифы] проявляют известную значимую непоследовательность (meaningful inconsistency) и не бедность, а, напротив, сверхизобилие воображения. Если мы станем рассматривать их как неудачи, как доказательство неспособности… достичь интеллектуального синтеза, мы попросту ложно поймем их задачу» (там же, с. 19).
Однако справедливые рассуждения Г. Франкфорта ослабляются тем, что он склонен считать бинарность в осмыслении мира специфической чертой хамитских народов, и в частности египетского ( Frankfort Н.Kingship and the Gods. Chicago, 1948, с. 350, примеч. 12). Более правильно говорит Лич, что «бинарные оппозиции свойственны человеческой мысли» ( Leach Е.Genesis as Myth. — Myth and Cosmos. Readings in Mythology and Svmbolism. Ed. J. Middleton. Austin-London, 1967, с. 3; цит. no: Troy L.Patterns of Queenship in Ancient Egyptian Myth and History. Uppsala, 1986).
Нечто аналогичное Г. Франкфорту говорит и М. Элиаде: «Через миф мир может быть воспринят как вполне членораздельный, постижимый и значимый космос» ( Eliade М.Myth and Reality. L., 1963, с. 145). Однако этому положению Элиаде дает экзистенциалистское истолкование, которое не представляется нам приемлемым.
Но, например, Хорнунг ищет в египетской мифологии философию: «Если применять к египетской философской и богословской мысли двустороннюю логику, основанную на различении А и не-А и закона исключенного среднего, то это немедленно приведет к неразрешимым противоречиям… Либо мы отождествляем подлинно логическую мысль с двухвалентной логикой, и тогда египетское мышление неоспоримо „алогично“ или „дологично“, либо мы должны признать возможность существования другого типа логики, которая может быть только „поливалентной“ логикой» ( Hornung Е.Der Eine und die Vielen. Darmstadt, 1971, с. 235 и сл.). Это рассуждение опровергается тем, что, как показывает сравнительное языкознание, архаический человек не умел создавать никаких общих непредметных понятий, и поэтому незакономерно реконструировать для него некую «особую» философию. Все его обобщения были вынужденно метонимически-ассоциативными или тропическими, а не абстрактными, и поэтому мифологическое мышление — вообще не философия. Поэтому Дж. Бейнз справедливо возражает Хорнунгу: «Термин „логика“ сам употребляется различным образом, что придает различные значения объекту исследования. Прежде всего понятие „логика“, описывающее нечто хорошо известное в западном обществе, несомненно, не универсально, и было бы неуместным искать параллель такому понятию в древнем Египте» ( Baines J. Interpretations of Religion: Logic. Discourse, Rationality. — Gottinger Miszellen. 76 [1984], c. 29; цит. пo: Troy L.Patterns of Queenship).
27
Если миф возможен лишь в виде тропа, то отсюда, конечно, не следует, что каждый троп должен являться мифом. Оставя далеко позади мифотворчество, мы продолжаем пользоваться тропами, так как без них невозможна не только мифология, но и искусство, да и вообще в повседневном и даже научном мышлении нам часто необходимо прибегать к тропам. Заметим, что троп закономерно теряет эмоциональность от частого употребления («ручка двери», «закат солнца» и т. п.).