— По всему выходит, Савелий Иванович, что мы одной веревочкой связаны и никуда друг от друга не убежим.

И они оба засмеялись.

Мать вернулась в общежитие поздно. Ни слова не говоря, она бросила на пол матрац и легла.

— Наташа, ты пойми меня, — начал было объясняться отец.

Мать резко бросила:

— Одно прошу — отстань от меня. Не могу я больше так жить.

Мать всхлипывала, уткнувшись в подушку, и тело ее мелко тряслось. Антошка слез со своей раскладушки и, встав на колени, наклонился к матери.

— Мама, мамочка.

Она на секунду-вторую затихла.

— Сыночек, несчастный ты мой Антошка. Так ведь век и проживем в каморке с таким отцом, — запричитала она.

Антошка погладил мать по голове и начал успокаивать ее, будто маленькую разревевшуюся девчонку:

— Все будет хорошо, мама, — шептал он. — Все будет хорошо.

И этот его шепот словно гипнотизировал мать. Она все реже и реже всхлипывала, потом совсем замолкла. Антошка почувствовал, что она дышит спокойно, но все еще продолжал поглаживать ее по голове и шептать, пока не убедился, что мать заснула. Он тихонько отодвинулся от нее и пошел к раскладушке. Потом отец на цыпочках приблизился к спящей, поправил на ней одеяло и шепнул Антошке:

— Умучилась, бедняга.

И, будто оправдываясь за поведение матери, виновато сказал, наклонившись к сыну:

— Она хорошая у нас, Антон.

В эту ночь Антошка спал неспокойно. Он видел какие-то страшные сны, просыпался и снова засыпал. А разбудил его, как ни странно, Рыжий. Он начал щекотать Антошку, а когда тот соскочил с постели, упрекнул:

— Ну и горазд ты спать!.. Почитай-ка!

И он потряс перед носом Антошки газетой.

Тот недоуменно пожал плечами и взял газету. С первой страницы на него глянул отец. И чуть ниже портрета крупными буквами было набрано: «Чадовская копилка» и более мелким наклонным шрифтом: «Минус» не всегда плохо. Следуйте примеру новатора стройки!»

Антошка вспомнил, что отец давно уже хотел работать по-новому, «на минусах», как говорил он. И вот о нем пишут добрые слова, призывают работать так же, как и его бригада.

— Понял? — радостно спросил Рыжий. — Так и написано: «минус» не всегда плохо». Везде твердят: «бетонный голод», «бетонный голод», а ведь можно беречь бетон.

Санька, оказывается, собирается после школы махнуть в училище — будет учиться на строителя. Он прикинул, и по его арифметике выходило, что и ему еще достанется строить некоторые цеха Запсиба.

— А ты кем хочешь? — спросил он Антошку по дороге в комсомольский штаб.

— Я пока не решил, — сказал Антошка. Он и в самом деле не знал, кем быть. То ему хотелось пойти в летчики, то плавать на пароходе, иногда представлял себя у доменной печи. Но последнее время Антошка все чаще начал подумывать о том, чтобы пойти в строители. Чем плохо? Рабочему человеку, если он не ленится, везде почет и уважение. А строитель — профессия особая. Недаром отец говорит, что ему иногда хочется быть птицей, чтобы посмотреть сверху, что он построил за свои трудовые годы, какой след на земле оставляют его руки.

— И он еще раздумывает!? — упрекнул Санька. — Да я бы на твоем месте в бригаду отца рванул: учи, папаня.

— Скорее всего в строители и пойду, — сказал Антошка.

В штабе сидел Коржецкий. Он кого-то отчитывал по телефону, и из разговора Антошка понял, что Коржецкий говорит с одним из комсоргов строительных управлений, который должен быть на семинаре. А семинар проводится не где-нибудь, а прямо в бригаде Антошкиного отца.

— Надо не жаловаться на нехватку бетона, а учиться, как его экономить. Опыт под боком, мы вас носом, так сказать, тычем: учитесь. А ты на какие-то важные дела ссылаешься, — говорил в трубку Коржецкий.

В штаб приходили комсорги. Антошка почти всех их знал в лицо, и если раньше они не замечали его, то теперь встречали как своего человека, кивали, иногда кто-нибудь подшучивал:

— Табельщице подскажу, чтобы не забыла крестики выходов ставить. Зарплата, брат, лишней не бывает…

— Все равно простаиваем… Заработка на веник — в баню сходить — не хватит, — обычно ухмылялся Антошка.

Все знали, что фраза принадлежит Жоре Айропетяну, и понимающе посмеивались.

В штаб ввалилась толпа мальчишек и девчонок, которую возглавляла Марфуша, и Коржецкий вопросительно посмотрел на нее.

— Новую бригаду организовала, Марфуша? — спросил он. — У вас какая специализация — фундаменты заливать будете или кладку вести?

Откуда-то вынырнул Яшка и съехидничал:

— Они хотят заливаться соловьями.

— Не понял? — отверг Коржецкий Яшкину шутку.

— Концерты у каждого дома устраивать, — уже серьезно пояснил Яшка. Марфуша рукой отстранила его и сказала:

— Без переводчиков и комментаторов обойдемся.

— Так его! — зашумели комсорги.

— Да уж себя в обиду не дадим, — шагнула вперед Катька Подлиза.

— Это и видно, — сказал Коржецкий. — Ну, рассказывайте, с чем пришли.

Оказывается, в штабе появились мальчишки и девчонки неспроста. Катька Подлиза первая предложила обойти все квартиры и сагитировать жильцов, чтобы они в воскресенье вышли на строительство клуба. Катькино предложение одобрили, но кто-то сказал, что неплохо было бы на улице устраивать концерты, художественная самодеятельность привлечет строителей. А между номерами вклинивать рассказы о звездном небе и планетарии, а также призывы приходить на воскресник.

— Рациональное зерно есть, — одобрил Коржецкий. — А таланты найдутся, и звездочеты, вроде Жоры, будут.

— Талантов у нас хоть отбавляй, — гордо сказала Катька Подлиза. — Мы уже раз устраивали концерт.

И она рассказала, что у них есть щенок по кличке Ричард Львиное Сердце. Он вместе с артистами, играющими факиров из далекой Индии, изображает ученого пса, который понимает человеческую речь. Этот концертный номер встречают зрители на «бис», особенно малышня.

— Нам надо взрослых привлекать, — поправила подружку Марфуша.

— На такой замечательный концерт с ученым псом взрослые валом повалят, — заговорили комсорги. — Подключайтесь к нашей работе, братва. Мы в долгу не останемся. Жору берите в качестве специалиста по изучению Вселенной.

— Обрадовались. Лишь бы свою работу на чужие плечи перевалить, — делая недовольный вид, проворчал Коржецкий. — Жора на бульдозере нужен. А популяризаторами астрономии придется вам самим быть.

Антошка знал, что бригада отца — комплексная. Вместе с механизаторами строители сами заливают фундаменты, ведут кирпичную кладку. Но ему пока не удавалось побывать на его объекте.

Сейчас он с радостью пошел на работу к отцу вместе с комсоргами. Яшка и Рыжий тоже захотели своими глазами посмотреть, как закладывают фундаменты на «минусах», о чем писала газета.

Антошка не мог забыть беспорядок на насосной, где работала бригада Лорина. Вся территория там захламлена, где попало валялись железобетонные перекрытия, кирпичи, из земли торчали трубы, концы рваного кабеля.

Сейчас он с некоторой боязнью подходил к котловану. Неужели и у отца на строительной площадке сам черт ногу сломит? Но еще издалека Антошка понял, что опасался зря: железобетонные сваи и опалубочные щиты аккуратно уложены в штабеля. Над одним краем котлована уже поднималась кладка.

Антошка нигде не увидел хотя бы половинки валявшегося кирпичика: они были в поддонах.

Отец шел навстречу гостям.

— Принимай, Павел Иванович, комсомольских вожаков и учи уму-разуму, — сказал Коржецкий, пожимая руку бригадира.

Комсорги спустились по настилу в котлован и остановились около строителей, устанавливающих опалубочные щиты.

Отец встал на обрубок сваи и, обращаясь к гостям, сказал:

— Боюсь, что ничего особенного вы не увидите. То, что делаем мы, известно всем. К сожалению, не все задумываются над маленькими цифрами, которые даются в проектных документах. А они разрешают на бетонных работах «допуски»: плюс половина сантиметра и минус половина сантиметра.

Антошка вспомнил, как отец ездил на Кузнецкий комбинат. Там сталь металлурги прокатывают только на минусовых «допусках» и благодаря этому экономят сотни тонн металла. Отец вечером говорил ему и маме: