Светило солнце. Около луж устроили игру воробьи. В Нахаловке на лужайке паслась коза, привязанная за веревку. Она подозрительно смотрела на шагающих мимо нее Антошку и Яшку.

Они остановились около радиорубки.

— Главное — не паникуй, — напутствовал Яшка.

Когда Антошку усадили за стол и придвинули к нему микрофон, мальчишку бросило в дрожь. Он никогда не думал, что можно струсить перед таким маленьким неодушевленным блестящим предметом. Сейчас он произнесет первые слова и его услышат сотни жителей поселка: и те, кто остался дома, и те, кто шагает по улицам — на нескольких домах уже давно были установлены динамики.

— Дорогие ребята! — начал читать Антошка. И вдруг здесь, в тесной комнатке, перед микрофоном, все написанное им же показалось сухим и скучным. Он отодвинул листки и, волнуясь, стал говорить:

— Я было написал эту свою речь, но сейчас бумажку отодвинул. На днях я шел в магазин, и вдруг налетел на меня один рыжий пацан. Так наподдал, что с тротуара меня будто ураганом сдуло. Ну и, конечно, синяк такой заработал, что один глаз у меня и сейчас в щелочку смотрит. Я сказал: «Сила есть — ума не надо!», а рыжий мне в ответ: «Бить вас будем!» Значит, стенка на стенку, как в древние времена.

Мне в комсомольском штабе сказали: «Вот ты, Антошка, синяк заработал из-за чьей-то дурости, и тебе, как пострадавшему, мы поручаем: поговори с пацанами, чтобы они глупостей не наделали».

А как я поговорю, если в поселке почти никого не знаю? Вот и решил — по радио!

Я, конечно, прекрасно понимаю, что не начинать драку, если все уже обговорено, трудновато. Но ведь надо все-таки попытаться. Для этого предлагаю через полчаса собраться на танцплощадке. Там вас будут ждать кое-какие сюрпризы, так мне велели сообщить вам в комсомольском штабе.

Когда Антошка вышел на улицу, из-за угла вынырнул Рыжий и направился к нему:

— Попался, который кусался. Ты зачем, несчастный радиошник, растрепался о драке?

Рыжий остановился в двух шагах от Антошки и присвистнул:

— Точно, глаз в норму не пришел. Но ты не обижайся, я же не знал, что ты — нашенский. А вобщем-то это неплохо придумано — собраться на военный совет.

Рыжего, оказывается, зовут Санькой. В поселке он с первых дней — старожил, одним словом. Между прочим, на озере Санька с дружками недалеко от острова, под скалой, нашел пулемет. Говорят, что это во время гражданской войны партизаны сражались с колчаковцами, а из пулемета стрелял тоже, как и они, мальчишка. Потом патроны кончились, и тот мальчишка столкнул пулемет в озеро, а сам прыгнул со скалы в воду.

Пулемет ребята уволокли в школу и решили организовать там музей. Теперь они хотят попробовать разузнать об этом пулеметчике.

— Разузнать нетрудно. Его родная сестра, старая-престарая бабка, живет в деревушке.

Рыжий обрадовался:

— Вот это новость!

К танцплощадке тянулись мальчишки и девчонки. Некоторые из них подозрительно посматривали друг на друга. Антошка догадывался, что они уже встречались в поединках и сейчас не теряют бдительности: мало ли что может выкинуть противник.

Протарахтел мотоцикл. Это приехал Коржецкий. К площадке подошел командир саперов, и мальчишки окружили военного. По тротуару не спеша шагали Хромой Комендант и незнакомый рослый старик в белой рубашке, подпоясанной узким пояском. Голова старика была совершенно белая. Следом за ними шли Марфа Посадница и Яшка, будто адъютанты, сопровождающие генералов во время прогулки.

— Кто это? — спросил Антошка, указывая глазами на незнакомого старика.

— Человек-экскаватор, — шепнула Марфуша.

— Ого! — сказал Антошка. Рыжий ничего не понял, но расспрашивать не стал — показывал свой характер.

Когда человек читает хорошую книгу, смотрит захватывающий фильм, он забывает о времени, он сам как бы становится участником событий. Примерно так случилось с Антошкой. Он слушал незнакомого старика и забыл, что стоит на танцплощадке, что рядом десятки других мальчишек и девчонок. Старик заворожил его. Он говорил тихо и раздумчиво, чуть растягивая слова. Сначала он рассказывал о своем отце-золотоискателе. Отец старика всю жизнь мечтал найти золотину, самородок, чтобы как-то поправить дела. Но сколько не перемыл он песка в ручьях иркутской тайги — счастье от него убегало. Уже умирая, он сказал сыну:

— Невезучие мы люди, сынок, золотину я не нашел и тебе не советую искать. Не принесет счастья золотина. Одно я понял, сын, бедному человеку всю жизнь бедовать.

И пошел молодой Филиппов в шахту рубать уголек, встретился там с большевиками.

«Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы свой, мы новый мир построим, кто был ничем — тот станет всем», — пел он на тайных сходках. Молодой Филиппов теперь знал: не прав был отец, человек создан для счастья, надо только всем угнетенным миром подняться против богачей.

Однажды сходку проводили в забое. Но полиция пронюхала и забаррикадировала выходы из шахты, чтобы арестовать горняков.

Филиппов с друзьями-шахтерами по подземным, только им известным ходам выбирался на поверхность.

Через много лет после того дня Филиппов оказался на Кузнецкстрое. Здесь была передовая линия социализма, значит, здесь было его место. Бывшего горняка поставили бригадиром землекопов на строительстве домны.

Антошка любил читать серию «Жизнь замечательных людей». И эти люди, о которых рассказывали книги, казались ему недоступными, жившими давным-давно. Он читал о знаменитом революционере и наркоме промышленности Серго Орджоникидзе, читал о талантливом металлурге Бардине. Он полюбил их, но все равно не мог представить, что это обычные, простые люди. И вот рядом с ним стоит человек, которому и Серго, и Бардин жали руки, говорили теплые слова.

— Подходит ко мне Серго, — рассказывал Филиппов, — смотрит в глаза и улыбается. Говорит: «Американские газеты пишут: «На Кузнецкстрое работает человек-экскаватор». Да какой же он, этот человек, экскаватор? Просто у него сильные рабочие руки и горячее большевистское сердце.

Антошка не только умом понял, но и почувствовал сердцем, что вот сейчас перед ним проплывает история, которую он и все собравшиеся ребята изучали по учебникам. А здесь не книжки — живые герои. Вот он — хромой старик, которого они видят в поселке каждый день. Сегодня у него на груди два ордена Ленина, медали. И кажется, что совсем это не комендант, а генерал. Хотя у Хромого Коменданта не только военные ордена — он строил Магнитку, Донской канал и Братскую ГЭС, а доживать свой век приехал на Запсиб — здесь не застоится старая кровь, как шутит Савелий Иванович.

— Запсиб — это будет целая металлургическая держава, — говорил Коржецкий, посматривая на мальчишек и девчонок. — Пройдут годы, и о строителях Запсиба напишут книги. И героями этих книг будут ваши отцы и матери, а может быть, и вы сами.

Он ухмыльнулся:

— Теперь подумайте, враждующие стороны, стоит ли из-за мелочей ссориться, тем более драться.

Из ребячьей толпы шагнула девчонка с двумя короткими косичками.

— Меня зовут Катька. Кое-кто меня называет Катькой Подлизой, хотя я никогда и ни к кому не подлизывалась и подлизываться не буду. Я обещаю, что драки не допущу. Пусть-ка кто попробует драться — я тому глаза выцарапаю.

— Ну, ты полегче, Акимова, — сказал Рыжий. — Без применения ногтей. Не будет драки — точно!

— Не будет, — загудел ребячий народ. — Что мы, не соображаем, что ли?!

Коржецкий поднял руки и довольно сказал:

— Теперь я вижу, что дело имеем с серьезными людьми. Так вот, товарищи мальчишки и девчонки, в воскресенье в поселке начнется строительство клуба. Строительство будет вестись общими силами. И еще, друзья, приходите к нам в штаб, от вашей помощи мы не откажемся.

Антошка заметил, что постепенно «враждующие» стороны забыли о былой вражде и перемешались; уже нельзя было понять, где мехколонцы, а где отделочники.

К Антошке подошел Рыжий.

— Если ты не очень на меня дуешься, то двинем вместе к той бабке. Мы для музея ее воспоминания запишем.