— Таким же точно баклажаном ты истязал Томоко, а потом убил ее. Чтобы искупить свою вину, ты запихнешь в себя все баклажаны, которые здесь растут.

— Ну прости меня, прости! Да, я виноват, но я что хочешь для тебя сделаю! Я тебе дам денег, хочешь? Папа выложит тебе за меня любую сумму! А хочешь хорошую работу? А? Скажи!

— Больше тебе нечего предложить?

— Папа сделает тебя директором фирмы! Нет, владельцем! Ты же знаешь, в Хасиро все принадлежит нам! Отпусти меня, и, клянусь, тебе никто не станет мстить.

— Ладно, давай лопай.

Наруаки понял, что этого человека ему не подкупить и не улестить. Рыдая, он съел еще четыре баклажана. Но потом его вырвало.

— Так не годится, — сказал Адзисава. — Придется все подобрать и проглотить. Ничего, теперь даже жевать не придется.

Снаружи донесся шум моторов.

В теплицу гурьбой ворвались «Бешеные псы», наконец разыскавшие своего похищенного предводителя.

— Босс здесь! Они оба здесь!

Это были самые отчаянные из дружков Наруаки, его личная гвардия.

Ооба-младший перестал рыдать, очень проворно он спрятался за спины своих головорезов и крикнул оттуда:

— Что, Адзисава, съел? Ты мне за все заплатишь! А ну давай, сам жри мою блевотину!

Наруаки всего трясло от жестокой радости. Чувствуя себя в безопасности, он захлебывался от жажды мщения.

Однако Адзисава, казалось, ничуть не был смущен неожиданным поворотом дела. Не обращая ни малейшего внимания на «псов» — а их перед ним стояло человек пятнадцать, а то и больше, — он поманил рукой своего сбежавшего пленника:

— Ну-ка вернись.

— Ты что, псих? — изумился Наруаки. — Не понимаешь, что сейчас с тобой сделают?

— Не серди меня, иди сюда, а то хуже будет.

Разъяренные невозмутимостью этого одиночки, «псы» двинулись на него стеной, вооружась кто чем: один помахивал стальной цепью, другой вытащил нун-тяку, третий — резиновую дубинку со свинцовым наконечником, четвертый — нож. Адзисава ждал их с пустыми руками. Снаружи снежинки кружились все стремительней, начиналась метель.

— Придется вас проучить, — сказал Адзисава, глаза его недобро блеснули.

«Псам» и их жавшемуся сзади предводителю стало не по себе. Им показалось, что перед ними не живой человек, а какой-то дьявол.

— Здесь тесновато, — улыбнулся Адзисава. — Выйдем наружу.

«Псы» попятились из теплицы, но устыдились своего испуга: их вон сколько, а он один и без оружия; недаром же их прозвали «Бешеными псами»!

Парни с ревом ринулись на врага. У входа в теплицу, в снежном водовороте, вспыхнула короткая схватка, и двое самых смелых «псов» остались лежать на земле — остальные даже не успели заметить, как Адзисава вывел их из драки.

— Он же один, кретины! — крикнул Наруаки, подбадривая своих вояк. — Вы его раздавите в момент!

У двери теплицы снова началась свалка. Вот еще двое нападающих отползли в сторону, но досталось и Адзисава: по разрезанной бритвой щеке стекала кровь; движения его несколько замедлились — очевидно, рана на лице была не единственной.

— Отлично, ребята! Он выдыхается! — покрикивал сын мэра, не рисковавший приблизиться к дерущимся. — Еще чуть-чуть, и он свалится!

Тут подоспела полиция. После того, как бывший комиссар Такэмура поднял тревогу, все патрули принялись разыскивать автомобиль Наруаки и наконец вышли на след, хоть и позже «Бешеных псов».

Полицейские сразу не решились кидаться в яростную потасовку. Когда же самый храбрый из них двинулся вперед, начальник уголовного розыска остановил его:

— В чем дело, господин комиссар? — удивился молодой патрульный.

— Погляди-ка вон туда, — указал комиссар на тела, что валялись под ногами дерущихся. — Он один, без оружия, а уже четверых уложил. Этот Адзисава — крепкий орешек. Не стоит нам пока соваться, как бы кто из наших не пострадал.

— Но ведь «псы» его сейчас…

— Ну и слава богу. Все хороши — и «псы», и Адзисава. Все это мусор, загрязняющий наш город. Пусть еще повоюют, а когда Адзисава совсем скиснет, да и у мальцов энергии поубавится, тут мы его и возьмем.

Полицейские выжидательно застыли на месте, а схватка тем временем кипела с прежним ожесточением. На земле лежали уже шестеро парней в черном.

Адзисава был весь изранен, грудь его тяжело вздымалась, глаза заливала кровь. Над его головой со свистом рассекали воздух стальные цепи, взметались дубинки.

— Господин комиссар, они забьют его насмерть!

— Да, — сказал Хасэгава. — Пожалуй, пора.

В этот миг от толпы людей, окружавших место побоища, отделилась фигура. Человек кинулся в самую гущу свалки и крикнул:

— Эй, Адзисава, держи!

Адзисава, не глядя, схватил протянутый ему предмет и с размаху ударил им одного из «псов», напиравшего на него с деревянной дубинкой в руке. Раздался душераздирающий вопль, во все стороны брызнула кровь.

Это был топор. Его лезвие рассекло нападавшему живот, и парень рухнул ничком, под ним быстро начала растекаться красная лужа, ярким пятном выделяясь на снегу. Эффект ослепительно алого на белом фоне был ошеломляющим — со стороны казалось, что кровью забрызгано все вокруг. Самого Адзисава буквально окатило красным фонтаном — словно у него кровь засочилась из всех пор.

Увидев в руке своего противника топор, «псы» шарахнулись в стороны. Этот страшный человек и голыми руками уложил шестерых из них, теперь же, вооруженный, он стал внушать им панический ужас.

Адзисава воспользовался замешательством врагов и перешел в контратаку. Его стальной топор легко рассекал пополам дубинки и нунтяку, вырывал из рук парней шипованные цепи. Лезвие опускалось то на чью-то голову, то на грудь, то вонзалось в руку или ногу. Теперь Адзисава был в крови с головы до ног.

Один из пятившихся в ужасе «псов» поскользнулся и упал. Другой споткнулся об него и тоже грохнулся наземь. Двумя молниеносными ударами Адзисава разделался с обоими. Казалось, что он легко, играя, колет дрова. Топор в его руке словно зажил собственной жизнью, обратился свирепым, ненасытным зверем.

— Помогите! Спасите! — в панике взывали уцелевшие «псы», бросаясь к патрульным машинам, а Адзисава догонял их и одного за другим сбивал с ног мощными ударами топора.

— Остановите его!!! — завизжал, выходя из шока, комиссар Хасэгава, но охваченные непреодолимым ужасом полицейские кинулись врассыпную.

— Он сошел с ума!

— Это дьявол! — кричали полицейские, думая в этот миг только об одном — как бы не оказаться на пути кровавого урагана.

Только одна пара глаз взирала на кошмарное зрелище с холодным торжеством.

«Вот ты и выдал себя, зверюга, — шептал инспектор Китано. — Ты всем показал свое подлинное лицо, лицо убийцы. Узнаёшь топор, которым ты загубил в поселке Фудо тринадцать душ? Ай да топор, пригодился в самый раз! Как же тебе не хватало такой штуковины — рад, поди, что дорвался? Долго же ты прятался под овечьей шкурой! Я так и знал, что выход только один: поставить тебя точно в такие же условия, как тогда. Давай, давай, круши — не усидел наш волк в овечьей шкуре! Смотри, как ты ловко с топором управляешься, у тебя прямо талант. Точно так же ты зарубил всех жителей маленького поселка: кому череп раскроил, кому спину или грудь. Да-да, именно так. Валяй, искроши их всех! Каждый твой удар — новое доказательство того, что чудовище из Фудо — ты. Руби, убивай! Не останавливайся! Никого не оставляй в живых!..»

Адзисава, подхваченный кровавым вихрем, ничего больше не чувствовал и не понимал. Он был сейчас бесконечно далеко отсюда, в пустынных горах Иватэ.

Несколько дней он, сотрудник «Группы Цукуба», бродил по лесам без крова и пищи. За все время у него не было во рту и маковой росинки — деревья стояли уже голые, без плодов и листьев, никакой живности поймать тоже не удалось. Тогда-то он и повстречал на горной тропинке Мисако Оти. Сначала девушка испугалась и бросилась бежать, но когда Адзисава догнал ее и объяснил, кто он, она дала ему и еды, и питья. Подкрепившись, он словно заново родился. Они разговорились, а когда собирались разойтись, им вдруг попался труп зарубленной кем-то собаки. Адзисава вспомнил, что в лесу он не один, где-то здесь бродят его товарищи. Он не сомневался, что пса убил кто-то из них. Когда Адзисава представил, что может произойти, если Мисако наткнется на одного из головорезов «Группы Цукуба», ему стало не по себе. Парни, должно быть, от голода и лишений совсем утратили человеческий облик, они способны на все. Ведь он и сам только что был готов силой вырвать у незнакомой девушки пищу. Да к тому же она такая красавица. Нет, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы она бродила по лесу одна.