Конечно, здоровье может накладывать определенные ограничения на состояние нашей активности и на мобильность и др., и пр. Но эти изменения, смещения, которые неизбежно случатся, ни в коем случае нельзя планировать: «Вот мне будет сорок пять, и я должна буду выглядеть определенным образом: делать то-то и то-то, не делать этого и вот этого». Это же чистой воды самопрограммирование!
Так человек загонит себя в тупик: «Мне уже сорок, а я, понимаешь, влюбилась! Какой ужас! Катастрофа! Я не могу, не имею права, это неприлично! Прямо как девчонка!» И в результате вступит в конфликт с самим собой. Словно бы женщина в сорок не имеет права на флирт! С какой стати?! Почему?!
…
Но даже если она сама так не считает, то ей дадут это понять окружающие. Ведь как часто мы выносим приговор другим: «В ее-то годы!» — когда женщина за… дцать заводит роман, покупает кожаные брюки или начинает брать уроки вокала. Так что же получается, наше осуждение означает, что мы в этом возрасте планируем смиренно сидеть на лавочке во дворе, сплетничая с соседками про других соседок?..
— У шестидесяти процентов женщин с наступлением климакса сексуальное влечение остается прежним или становится еще больше. Почему в таком случае мы считаем возможным говорить ей: «Барышня, в ваши семьдесят так себя не ведут!»? А что, в семьдесят люди уже не люди? Так получается?
Мои хорошие знакомые — врачи, работающие в хосписе (там онкологические больные лежат), рассказывали мне о своих пациентах. Что вот в таком состоянии люди весьма и весьма преклонного возраста, знающие, что скоро умрут, очень хотят любить — и в психологическом, и в физическом смысле. И да — они живут сексуальной жизнью. Да! И не смотри так на меня. Это не печально и не трагично, это жизнеутверждающе. Правда! На пороге смерти понимаешь, что такое жизнь, как все в ней важно, все — кроме чужого злорадного мнения. И тебе уже наплевать на это мнение, ты просто хочешь жить — любить, радоваться! Но неужели надо вот до такого дойти, чтобы понять это?!
Помню, я учился в Военно-медицинской академии, у нас была субординатура по хирургии на кафедре Военно-морской и общей хирургии. И вот я ассистировал на операции — паховая грыжа (часто случается у стариков). Дедку было около восьмидесяти лет. Может, даже больше. Еще все думали — делать, не делать, как делать. Наркоз, эпидуралка, местная анестезия?.. Но в конце концов прооперировали мы дедушке его паховую грыжу.
На второй день после операции захожу к нему в палату — проведать. Сажусь рядом на стул, спрашиваю — то, другое. И он вдруг деликатно так у меня интересуется: «Доктор, а у меня это работать будет?» И показывает на пах. Я замер… «Это?»
В общем, ситуация как в анекдоте. Везут человека на аппендоэктомию, и он спрашивает у хирурга: «Доктор, а я буду после вашей операции играть на скрипке?» «Конечно, дружочек! Конечно…» — уверенно отвечает доктор. «Очень хорошо! — улыбается больной. — А то ведь я раньше и не умел!»
И вот я тут… Смотрю на дедушку, которого боялись вчера на операцию брать, потому что «вдруг сердце не выдержит». А он мне — «это»… Я продолжаю пребывать в замешательстве. А он так смотрит на меня и серьезно-серьезно говорит: «Отекло же все, доктор! Это очень важно! Если нет, меня бабка домой не пустит!»
В общем, всем, кому еще нет пятидесяти, предстоит сделать для себя большое открытие: сексуальная жизнь в пятьдесят не заканчивается. Бабки и дедки милуются не хуже молодых. Мой коллега консультировал любовников, которым было около девяноста лет — ему чуть больше, ей — чуть меньше. Они относительно недавно были вместе — года три. Так вот, она просила психотерапевта объяснить ее любовнику, что ей не нравится позиция «сзади». Она чувствует в этом проявление неуважения!
…
Если честно, я с трудом представляю эту парочку. Во-первых, не очень верится, что в их годы занимаются сексом. Во-вторых, что в этом возрасте с таким вопросом обратятся к психотерапевту. Может, они иностранцы были? Да и бабка, которую в восемьдесят лет беспокоит, вернется ли ее муж с операции полноценным мужчиной, — анекдот какой-то…
— Да нет же, эти невероятные истории — абсолютно реальные. Поэтому я хочу, чтобы ты включила их в нашу книгу, — настойчиво говорит Курпатов, видя, что я отложила ручку, не запротоколировав ни одного из его примеров. Наблюдательный. — Возраст не означает отсутствие сексуальности. И нужно об этом знать! И быть психологически к этому готовым, чтобы из-за каких-то собственных виртуальных лимитов не лишать себя очень значимой части полноценной жизни. Мы не приближаемся с каждым годом к какому-то мрачному существованию — «без слез, без жизни, без любви». Жизнь не кончается ни в пятьдесят, ни в семьдесят, если, конечно, мы до этого доживем.
…
Все-таки Курпатов меня ошарашил своими историями. С одной стороны, здорово, если все так оптимистично и вся еще жизнь впереди. С другой стороны — я ведь, планируя говорить о возрасте, секс не имела в виду вовсе. Может быть, потому, что пока в этом вопросе меня не тревожат ограничения, связанные с возрастом?
— Нас лимитирует в сексуальных отношениях не столько возраст, сколько имидж: образ мыслей, манера одеваться и род занятий, — словно читает мои мысли доктор. — И именно этот имидж накладывает на человека ограничения, которых на самом деле нет. Некоторые женщины становятся «тетеньками» в двадцать лет, а другие и в шестьдесят живут с той же легкостью и с той же внутренней свободой в отношении жизни, что и много лет назад, так сказать — на заре, сохранив любопытство и способность радоваться новому, необычному, непривычному.
Возраст не гарантирует «умность». Да, у нас появляется больше опыта, но мы, к счастью, еще не знаем всего: интересного и нового вокруг нас очень много, а с каждым годом его становится все больше и больше. А поза — «я все знаю», на мой взгляд, не более чем симптом невротической защиты и скорее говорит о том, что в своей жизни человек наделал уйму ошибок.
Посмотри, сегодня в моде все аляповато-цветастое. Фэшн-индустрия продвигает идею и создает впечатление, что модное можно носить независимо от возраста. Дизайнеры и производители хотят, чтобы все женщины — от пятнадцати до семидесяти пяти — это покупали. И этим нельзя не пользоваться.
«Модным быть не стыдно ни в каком возрасте! Дерзайте!» — восклицает пресловутый глянец. И кажется, что это единственный случай, когда можно искренне сказать ему: большое спасибо! Поклонимся же фэшн- и шоу-бизнесам — они выписали нам индульгенцию на случай, если кто-то слишком настойчиво требует от нас загнать себя в рамки возраста. В общем, влезаем в рамки… моды, и больше никаких вопросов!
Совершенно ни к чему натягивать на себя темную шаль и бесформенный жилет. Хоть какой-то женщинам плюс от института «моды», кроме стрессов и комплексов, которые она в них порождает.
…
А это он в точку! Я начала преподавать в вузе в двадцать четыре года и как-то сразу почувствовала себя очень взрослой. «Это носят мои студентки», — объясняла я консультантам в магазинах, отказываясь даже примерить джинсы с очень низкой талией. Теперь, повзрослев в смысле ума, а не паспортных лет, жалею о «бесцельно прожитых годах» и с удовольствием ношу бриджи в цветочек.
А ведь как часто мы придумываем дресс-код не только в одежде, но и в поведении! Чем прилично заниматься в тридцать лет? А в сорок? Что можно носить, а что нет? Какое хобби выбрать, чтобы не выглядеть смешно в тридцать пять? И подходит ли мое сегодняшнее увлечение танцами шестидесятилетней даме, или к этому возрасту лучше научиться плести бисером?
— Ты не думай, что я такая уж глупая. Я все понимаю. А допытываюсь так, потому что знаю, чего боюсь. Нет, не осуждения окружающих — в конце концов, его всегда можно списать на зависть. Я боюсь выглядеть нелепо. Ну, например, что моим друзьям рядом со мной будет неловко. И еще я не хочу, чтобы надо мной смеялись!