Зная, что гордость не позволит ей сидеть и дожидаться, когда шеф вызовет ее к себе и объявит об увольнении, она сразу же прошла к его кабинету, быстро постучала в дверь и вошла.

— Доброе утро, Келли, — мягко поздоровался с ней Дональд. Он вовсе не выглядел таким суровым, как она ожидала.

— Билл говорил вам, что вчера заходил ко мне? — спросила Келли напрямик, невольно выдавая свое волнение!

— Да, и сказал, что вы со Скоттом больше не помолвлены, — кивнул он.

Она глубоко вздохнула, чтобы немного успокоиться.

— Вы хотите, чтобы я подала заявление об увольнении? — Снова прозвучали негромко, нерешительно. Она должна была сама это сказать, и вот сделала.

— Билл сказал, что вы разорвали помолвку до того, как Скотт попал в аварию. Это правда?

Келли заморгала от неожиданности. Ее поразило, что этот суровый пожилой человек готов выслушивать ее оправдания в каких-то смягчающих обстоятельствах, если таковые имеются.

Не в силах этому поверить, она спросила:

— Он что, сказал вам, что… что я провела выходные с каким-то молодым человеком? — Внутри у нее начало разгораться чувство нежности и благодарности к этому пожилому человеку, ее начальнику, у которого она и работала всего полгода, но который тем не менее увидел в ней что-то такое, что не постеснялся уточнить у нее то, что ему рассказал его собственный племянник.

— Нет, что ты, Келли, — отозвался мистер Макгаурен. — Я ни на секунду не сомневаюсь в твоей порядочности. Хотя, конечно, не скрою — меня огорчает, когда кто-то причиняет боль члену моей семьи. Тем не менее я хочу услышать из твоих собственных уст, что случилось. Что послужило причиной, что та влюбленная молодая леди, которая выпорхнула в пятницу из моего кабинета, радостная и счастливая в предвкушении свадьбы, вдруг взяла и изменила свое решение? — Глаза его проницательно прищурились, и она поняла, что он не потерпит ничего, кроме правды. — Ведь это ты разорвала помолвку, а не он, насколько я понял?

— Да, — тихо подтвердила Келли.

— Почему?

Вопрос был задан напрямик. Глядя в поблекшие голубые глаза старика, она вдруг заметила, что в них таится оскорбленная гордость, и поняла, что просто не сможет назвать ему истинную причину. Хотя видела, что он ей поверил бы. Но не могла этого сделать. Внезапно ей показалось, что Дональд как-то постарел и обмяк. Нуда, наверное, он провел все выходные в беспокойстве, переживая за жизнь Скотта, должно быть, от этого у него такой усталый и осунувшийся вид. Таким она его еще не видела. Но члены семейства Макгаурен слишком дорожат своей честью. Сказать ему правду о племяннике, которого он любит, почти как своего родного сына, означает глубоко и сильно оскорбить его. А Келли никак не могла так с ним поступить.

— Прошу прошения, мистер Макгаурен, — тихо произнесла она. — Это очень личное, я не хочу об этом говорить.

После столь уклончивого ответа он долго молча смотрел на нее, прежде чем сказал:

— Что ж, хорошо. Оставим это пока. — И вдруг снова стал деловым человеком. — А пока нам предстоит кое-что сделать.

— Вы хотите сказать… — открыла она рот, не в силах еще осознать это. — Вы хотите сказать, что оставите меня на работе?

Впервые за эти тяжелые минуты разговора Дональд Макгаурен улыбнулся.

— Келли, милая, конечно, временами я бываю невыносим, но надеюсь, ты не можешь сказать, что я несправедлив? — Все ее существо наполнилось радостью, что увольнение, которого она так опасалась, больше не грозит. А он продолжал: — Скоро у нас появится новый председатель правления и все дела возьмет в свои руки. В связи с этим я хочу, чтобы у нас все было безупречно, не осталось никаких хвостов и недоделок.

— Значит, вчера у вас состоялось заседание совета? — спросила она, вдруг сообразив, что даже при отсутствии одного члена совета дела все равно не стоят на месте.

Келли уже собралась поздравить своего шефа с избранием на должность председателя его сына Ника, но почему-то осеклась.

— А кто?.. Ваш сын? — нерешительно проговорила она. — Он теперь будет председателем концерна?

— Нет, не он, — отозвался старик, на вид ничуть не расстроенный. — Ник займется американским филиалом. — Ее мрачные подозрения нарастали, а Дональд тем временем спокойно, как ни в чем не бывало объявил: — Абсолютно единогласно новым председателем был избран мой племянник Билл.

Келли пошла за свой стол, чтобы уходящий на пенсию начальник не заметил ее ужаса: эта новость обрушилась на нее, как взрыв бомбы. Билл Макгаурен скоро займет пост председателя правления концерна? И она… должна будет стать секретарем этого страшного человека?

Глава 3

Во время обеденного перерыва Келли решила выйти немного прогуляться, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Есть ей совсем не хотелось.

Впрочем, думать особо было не о чем. Она была абсолютно уверена, что Билл не станет с ней церемониться. Как только он станет председателем, ее здесь не будет. Так стоит ли этого дожидаться? Хотя два месяца до золотого юбилея мистера Макгаурена-старшего у нее, конечно, есть в запасе. Дональд наверняка захочет отметить пятидесятилетие, отданное им фирме, прежде чем уйдет на покой. Вот тогда вслед за ним уйдет и она.

Вернувшись с прогулки, Келли бросила сумку на стул, повесила пальто в шкаф и направилась в кабинет шефа, чтобы сообщить ему об этом.

Но стоило ей войти, как у нее из головы вылетело все, что она собиралась сказать. Дональда в кабинете не оказалось. Вместо него посреди комнаты, в безупречном светло-сером костюме, стоял и смотрел в окно Билл Макгаурен.

Окинув ее невыразимо презрительным взглядом, он чуть приподнял голову — достаточно для такой маловажной особы, как секретарша, чтобы одним жестом, без слов спросить, что ей надо.

— Мне нужен мистер Макгаурен, — пояснила Келли, внутренне закипая от такого его нахальства.

— Он перед вами, — протянул Билл, нарочно, как она решила, делая вид, что не понимает ее.

— Я хотела сказать — мистер Дональд Макгаурен, — неловко уточнила Келли. И подумала: «Интересно, сохранится ли у него такое же омерзительно наглое лицо, если ударить его со всего размаху по носу?» Ей неимоверно захотелось это сделать.

— Он вышел, — бросил Билл, не пытаясь скрыть, что вредничает.

Высоко подняв голову, Келли развернулась. Он пока еще здесь не председатель, и она не собиралась раньше времени терпеть его вызывающее поведение.

— А для чего он вам нужен?

Продолжая все так же высоко держать голову, Келли обернулась к нему и сладко-ядовитым, как перезрелый ревень, голосом отчеканила:

— Я хотела ему сказать, что увольняюсь.

— Ах, значит, остатки совести у вас все же есть? — откликнулся Билл, явно ожидавший такого ответа.

Скрипнув от злости зубами, она спросила:

— Что вы хотите этим сказать?

— А мне показалось, что совести у вас совсем нет, — ответил он без всяких церемоний.

Келли вслепую вышла из кабинета, подошла к своему столу и не успела сесть, как принялась яростно стучать по клавишам печатной машинки. Вот свинья, думала она, просто жуткая свинья! Намекает, что только из-за непонятно откуда взявшихся остатков совести она, видите ли, собирается увольняться!

Она вырвала лист бумаги из пишущей машинки, расписалась на нем и сунула в конверт. В следующую секунду она уже решительно шагала в кабинет, чтобы положить конверт на стол, где Дональд Макгаурен непременно его увидит, как только войдет в кабинет. Она уже выходила, когда ее настиг все тот же наглый, высокомерный голос:

— А все-таки интересно, почему вы бросили моего брата?

Келли застыла как вкопанная.

— Я думала, что при вашем уме вы это себе уяснили еще вчера, — отозвалась она, стараясь не обращать внимания на его угрожающе прищуренные глаза. — Вы же сами вчера сказали, что я его бросила потому, что у меня на стороне появился кто-то получше…

Его убийственный взгляд доказывал ей, что он не собирается обращаться с ней по-человечески. Но прежде чем Билл успел сразить ее наповал очередной грубостью, в кабинет вошел Дональд Макгаурен.