С конца 60-х годов Вашингтон поставил перед собой цель попытаться во что бы то ни стало предупредить чреватые опасными, как там считали, последствиями для американской гегемонии в атлантической системе сепаратные шаги отдельных западноевропейских государств по нормализации отношений с СССР и другими участниками Варшавского Договора. Президент Никсон почти угрожал: «Дифференцированная разрядка, ограниченная только СССР и некоторыми западными союзниками, но не другими, была бы иллюзорной. Она вызвала бы напряженность между союзниками». Ему вторил министр обороны США Мелвин Лэйрд, заявивший, что любые односторонние шаги любого из американских союзников были бы «большой ошибкой, были бы нелепостью». З. Бжезинский увещевал вкрадчиво, указывая на необходимость «уравновешивающего политического вмешательства США в отношения между Восточной и Западной Европой. Без такого позитивного вмешательства есть реальный риск, что даже в высшей степени желательные инициативы, такие, как «восточная политика» Бонна, либо провалятся, либо будут использованы для раскола Запада. Проблемы Европы… слишком сложны, чтобы их можно было решить усилиями только средней величины европейских держав». Вывод был очевиден — «средней величины державы» не должны идти на разрядку самостоятельно.
Под влиянием таких настроений и с учетом опыта 50-х годов администрация Никсона разработала долгосрочную линию Вашингтона, во многом сохранившуюся и при правительствах Форда, Картера, Рейгана. Американские правящие круги решили, во-первых, активно подключиться к решению вопросов, связанных с отношениями между Востоком и Западом на европейском континенте. Во-вторых, они взяли курс на то, чтобы все инициативы и мероприятия союзников по расширению контактов между социалистическими и капиталистическими государствами предпринимались под эгидой Североатлантического блока.
Провозглашая такой подход, Соединенные Штаты одновременно заявили о своем намерении не идти на развитие отношений с СССР без предварительного согласования с партнерами по НАТО. «В конце концов, — подчеркивал Никсон, — наши европейские союзники и другие европейцы живут в центре политической и экономической борьбы. Наши действия должны всегда подчеркивать, что мы отвергаем идею «дискриминационной» разрядки. Они должны отражать наше глубокое стремление превратить Атлантический союз в своего рода расчетную палату для согласования идей и подходов в поисках разрядки напряженности».
В этом заявлении можно заметить положение, ставшее одним из основных в провозглашенной позднее внешнеполитической программе республиканской администрации в отношении Европы. Фактически Никсон официально призвал к превращению НАТО в «инструмент разрядки и переговоров». Однако это вовсе не означало, что Вашингтон стал придерживаться тех же взглядов, что и его союзники по Североатлантическому блоку. Правящие круги США заимствовали лозунг (несколько его видоизменив), которым намеревались прикрыть политику, во многих аспектах противоречившую интересам Западной Европы.
Термин «инструмент разрядки и переговоров», созвучный положению «доклада Армеля», употреблялся в связи с НАТО прежде всего в пропагандистских целях. Представители американского руководства хотели, с одной стороны, подчеркнуть, что никакие процессы разрядки не должны вести не только к ликвидации НАТО, но даже к ослаблению военного противостояния в Европе. С другой стороны, Соединенные Штаты хотели создать впечатление о своей мнимой готовности к более равноправным отношениям с союзниками, к «партнерству» с ними в решении проблем, а не диктату, как раньше.
Весьма точно указал на то, чем был движим Вашингтон, стремившийся набросить на НАТО столь очевидно не шедшую блоку мантию сторонника разрядки, известный американский специалист по американо-западноевропейским отношениям, гарвардский профессор Стэнли Гоффман. Как он писал, «реконверсия НАТО в дипломатическое учреждение вполне может оказаться единственным способом сохранить ее как учреждение военное». Данное соображение, несомненно, в первую очередь и учитывалось американскими правящими кругами, никогда не забывавшими о предупреждении одного из «крестных отцов» НАТО сенатора Ванденберга, который в свое время подчеркивал, что если эта организация не станет намного большей, чем военный союз, она окажется «жертвой первого советского мирного наступления».
В результате Вашингтону в какой-то мере удалось ограничить самостоятельность союзников по НАТО в вопросах развития отношений с социалистическими государствами. Большинство «младших партнеров» США вынуждено было «в порядке атлантической солидарности» действовать в рамках «дозволенного» решениями Североатлантического блока, иначе говоря — в тех рамках, которые получили санкцию Вашингтона.
Пытаясь удержать инициативу в американо-западноевропейских отношениях и контроль над союзниками, Вашингтон в отдельных случаях вынужден был идти на уступки с целью не обострять положение в НАТО. Так, американское руководство, в значительной мере под давлением многих западноевропейских стран, согласилось пойти на созыв Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.
Вашингтон, весьма скептически относясь к идее совещания, пошел на него, чтобы не отстать от союзников, видевших в этой идее, уже многие годы выдвигавшейся СССР, способ стабилизировать ситуацию в Европе, расширить свои возможности. Отказ от участия в общеевропейском процессе грозил США изоляцией.
Но Вашингтон пошел на частичное подключение к процессу общеевропейской разрядки не только для нейтрализации американо-западноевропейских разногласий в НАТО. Под прикрытием своего участия в этом процессе Вашингтон проталкивал через Североатлантической блок новые крупномасштабные военные программы. В качестве «платы» за это участие от партнеров требовалось согласие на перевооружение с учетом одобренной НАТО незадолго до этого доктрины «гибкого реагирования». Делалось все, чтобы члены блока действовали согласно подсунутой американским руководством формуле — отношения между Востоком и Западом могут успешно развиваться лишь в том случае, если атлантические страны будут обладать «достаточной силой» и действовать солидарно.
«Доклад Армеля» фактически помог американцам под предлогом политизации Североатлантического блока добиться дальнейшей его милитаризации. В период с 1968 по 1978 год члены НАТО предприняли многочисленнее шаги по наращиванию своих как обычных, так и ядерных сил, начиная с плана АД-70 (план укрепления военного потенциала НАТО, 1970 год) и кончая долгосрочной военной программой, принятой участниками блока в мае 1978 года, о которой уже шла речь.
Что касается «разрядочной» стороны деятельности НАТО, то она проявилась в таком согласовании позиций ее участников, которое фактически означало по большей части приспособление к позиции США, а не наоборот. Именно так случилось, например, с подходом Запада к мероприятиям по линии общеевропейского сотрудничества. На них представители США всячески муссируют вопрос о правах человека, причем делается это не только с целью вмешательства во внутренние дела социалистических стран (а это — главная цель кампании). Другая ее цель — столкнуть общеевропейский диалог в сферы, разъединяющие две стороны, увести его из областей, которые могли бы их объединить. Аналогичным образом развиваются события на венских переговорах по сокращению вооруженных сил и вооружений в Центральной Европе, на других форумах, где атлантические державы выступают «единым фронтом». Постепенно Соединенным Штатам удалось существенно осложнить процесс сотрудничества в Европе.
Однако обострение международной обстановки, главным образом в результате раскручивания гонки вооружений, имело и негативные, с точки зрения Вашингтона, последствия. Главным из них стал небывалый подъем антивоенного движения, широкое распространение в Западной Европе антиамериканских настроений.
Правящие круги США столкнулись с трудностями в реализации своего милитаристского курса, с растущей оппозицией этому курсу не только в Западной Европе, но и у себя в стране. Ответ руководства США на эти трудности был вполне в духе традиций американской силовой политики. Вашингтон встал на путь откровенной борьбы против разрядочных тенденций в европейской политике.