Роль гаранта существующего статус-кво играют и американские войска, присутствующие на территории стран — членов НАТО. По официальной версии, они находятся там для придания надежности военным гарантиям США. Но очевидна и другая их функция — служить сдерживанию сил, выступающих как против существующих внутренних порядков, так и внешнеполитической ориентации той или иной страны.
После создания НАТО Вашингтон буквально бурлил от энтузиазма и не считал нужным скрывать это. Североатлантический пакт становился мощным подспорьем США в их стратегии силового давления на СССР и подготовки войны против него. «Союзники, — говорил Ачесон, выступая в американском сенате в 1951 году, — это 200 миллионов свободных людей, которые смогут отдать свои способности, свои резервы и свое мужество делу нашей совместной обороны». То, что «свободные люди» хотят отдавать свои жизни, считалось само собой разумеющимся, их не спрашивали. Между тем народы стран Западной Европы были, отнюдь не в восторге от открывавшейся им Вашингтоном перспективы, многие понимали, что она для них означает. «Европейские страны, — бил в набат уже цитировавшийся нами один из видных британских парламентариев Зиллиакус, — видятся Вашингтону бастионами и поставщиками пушечного мяса для силовой политики «Американского века» и для контрреволюционных интервенций, маскирующихся под защиту демократии».
Особый энтузиазм вызывало создание Североатлантического союза в Пентагоне и у политиков, взявших курс на войну. 25 августа 1948 года был принят меморандум Совета национальной безопасности № 20/2 о том, чтобы США перешли к состоянию постоянной готовности к войне. Началось резкое наращивание военно-промышленной машины США, несколько сбавившей обороты в первые два года после второй мировой войны. За несколько дней до меморандума № 20/2 был принят меморандум № 20/1, названный «Цели США в отношении СССР». Среди них главными числились, во-первых, «уменьшение мощи и влияния СССР до такого уровня, когда бы они больше не представляли собой угрозу миру и стабильности международного сообщества»; во-вторых, «коренное изменение теории и практики внешней политики, которую проводило бы правительство, находящееся у власти в России», а также «декоммунизация» Советского Союза. Если отбросить шелуху утверждений об «угрозе» со стороны СССР, оставалось, что уже не только высшее военное, но и высшее политическое руководство США брало курс на подготовку войны против СССР с целью его полного разгрома и оккупации значительной части его территории. Другим способом добиться поставленных целей было бы невозможно. В меморандуме № 20/4, принятом 23 ноября 1948 года, уже прямо говорилось: США должны вести дело к тому, чтобы заставить противника пойти на «безоговорочную капитуляцию».
Но для того, чтобы вести или угрожать развязыванием такого рода войны, у США не было достаточных сил.
Для атомной бомбардировки СССР им нужны были базы вблизи его границ. В докладе Комитета начальников штабов, выпущенном еще 1 мая 1947 года под исходящим номером 1725/1 и позже рассекреченном, указывалось, что стратегическая авиация США нуждается в базах на британских островах, в районе Каир — Суэц и в Индии.
Образование Североатлантического договора расчищало Пентагону путь для получения баз в Старом свете и в колониальных империях, все еще контролировавшихся европейскими державами. Последним ныне вменялось в обязанность не только предоставлять базы, с которых наносились бы атомные удары по СССР, но и солдат для армий вторжения. О чем помалкивали лидеры внешнеполитического крыла вашингтонской бюрократии, прямо говорили менее искушенные в дипломатических тонкостях лидеры провинциальной Америки. Председатель финансового комитета палаты представителей конгресса США Кларенс Кэннон заявлял в апреле 1949 года, что теперь, после получения баз, США должны вооружить другие народы, чтобы они посылали сражаться своих сыновей, а Америка сохраняла собственных детей.
Так началась история НАТО. США вырабатывали планы, союзникам неизменно отводилась в них роль пешек. Через тридцать пять лет после создания Североатлантического блока западногерманский журнал «Штерн» в апреле 1984 года с горечью признал: «История НАТО — это история американской военной политики, и она представляет собой дело европейских союзников лишь в той степени, в какой они были и будут готовы подчинять интересы своей безопасности американским интересам». Западноевропейцы платили, и не только поставками пушечного мяса для американской стратегии тотальной конфронтации, но и полным подчинением своей политики в области национальной безопасности.
В своих мемуарах генерал де Голль охарактеризовал НАТО как организацию, «которая препоручала безопасность нашей страны и — как следствие — ее политику другой державе и где под видом коллективного обсуждения осуществляется во всех сферах — политической, военной, экономической, технической, валютной — верховная власть нашего опекуна». Раскол Европы, навязывание континенту атмосферы конфронтации резко сузил для западноевропейских правительств возможность самостоятельных действий. Навязав Европе конфронтацию, Вашингтон запугал западноевропейцев, создал такую систему отношений, которая сама толкала «младших партнеров» на путь милитаризации. Экономическое доминирование Вашингтона укрепляло возможности для военного диктата.
Главное, чем западноевропейские столицы расплачивались с Вашингтоном за «защиту», — наращиванием вооруженных сил. И тут американцы не церемонились, взыскивая долги. В ноябре 1951 года было принято решение создать к 1954 году армию НАТО из 43 дивизий. Но Вашингтон не был удовлетворен. Еще более усиливая милитаристскую истерию, которую он стал разжигать после развязывания в 1950 году войны в Корее, он уже через три месяца на лиссабонской сессии Совета НАТО выжал из союзников согласие довести число дивизий до 90. Цифра была столь чудовищной, что союзники и не надеялись выполнить ее. Даже Черчилль, вернувшийся к тому времени на Даунинг-стрит в резиденцию премьер-министра, заявил в парламенте о необходимости «растянуть» английскую программу перевооружения. Другим союзникам вырванное Вашингтоном согласие на столь резкое наращивание вооруженных сил и, соответственно, расходов стоило крайне дорого — даже и в личном плане. Когда премьер-министр Франции Эдгар Фор после возвращения из Лиссабона предложил в парламенте повышение налогов, он был попросту вышвырнут со своего поста. Следующее правительство Франции вынуждено было заявить о том, что оно не способно выполнить поставленные перед ним задачи. Но Вашингтон упорно шел по пути наращивания потенциала НАТО в Европе.
США брали плату за «защиту» не только повиновением, поддержкой антисоветской стратегии или наращиванием войск западноевропейскими странами — членами НАТО, которые затем поступали под командование американских генералов и должны были действовать по планам, разработанным Пентагоном. Связав по рукам и ногам своих новых союзников — старые колониальные державы, — Вашингтон приступил к переделу мира, к вытеснению Англии, Франции, Бельгии из их колониальных империй. Позиция США являла собой верх лицемерия. С одной стороны, подыгрывая антиколониалистским настроениям значительной части американской общественности и надеясь перехватить волну антиколониальных революций, поднимавшуюся в Азии и Африке, Белый дом провозглашал себя борцом против колониализма. С другой — под лозунгом «борьбы с коммунизмом» он поддерживал войны колониальных держав против поднявшихся к освобождению народов. Результат — там, где ему было выгодно, он безжалостно вышибал старые колониальные державы, чтобы занять их место. В других случаях он поддерживал эти державы с тем, чтобы они воевали за общеимпериалистические интересы, а когда эти державы ослабевали, опять-таки занимал их место, заменял колониальную эксплуатацию на неоколониальную.
Второй вариант проигрывался Белым домом в Индокитае. С одной стороны, Пентагон оказывал помощь французским колониальным войскам, а президент Эйзенхауэр, провозгласив в 1954 году «теорию домино», согласно которой попадание одной страны «в руки коммунистов» приведет к падению всех остальных, «освятил» антикоммунизмом войну Франции против национально-освободительного движения в Индокитае. С другой — командующий французскими колониальными войсками генерал Наварре часто возмущался, как писал в своих мемуарах его коллега, генерал Эли, вмешательством в его дела многих американских бизнесменов, «которые не скрывали своего желания отвести часть торгового потока, необходимого для экономики Индокитая, в Америку».