— Ну да. Ей же хочется поделиться! Сначала аптечный тест показал, что все в порядке, а сейчас они были в клинике, и все подтвердилось. Они с Николя такие счастливые!

«…Сам же добавил ему проблем. И себе! И тебе! И этой дурочке! Что же делать теперь нам всем?»

— Аптечный тест? Ты знала?

— А ты — нет? Конечно, тебе всегда было наплевать на Сесиль. Ты всю жизнь носишься только с Тьерри! Можно подумать, он у тебя единственный. А Сесиль тебе чужая!

«Даже если Тьерри каким-то чудом не узнает, то я все равно плохо представляю себе»…

— Подожди, мама, я пойду включу мобильный. Вдруг она сейчас тоже не может дозвониться? — С трубкой в руке я направилась к вешалке у входной двери, где стояла моя сумка. — То есть они сегодня узнали и сразу позвонили тебе?

— Именно так. Но, по-моему, ты не рада.

— Да что ты, мама! Я рада, я очень рада!

— Что-то не заметно.

— Мама. — Я одной рукой достала из сумки мобильный, включила его и опустилась на пуфик у вешалки. — Мама…

— Ну и?

Мобильный заверещал в моей руке; мама услышала.

— Звонит? Это она! Ответь, я подожду.

— Нет, мам, это Даниель.

— Тьфу… Пожалуйста, не говори ему пока! Пусть девочка сама порадует папу! Целую. — И она отключилась.

Я тоже разорвала связь и поднесла к уху мобильный.

— Да, дорогой.

— Ты дома? Болтаешь по домашнему телефону?

— Я уже собираюсь. Мама звонила.

— А, ну тогда понятно.

— Не волнуйся! К двум мы все равно должны успеть!

Тут в замке определенно зашевелился ключ.

— А я и не волнуюсь, — сказал Даниель и открыл дверь.

Я оцепенела на своем пуфике.

— Ты прочитала мое письмо? — Он закрыл дверь и показал пальцем на мой компьютер. По экрану сейчас плыли рыбки заставки, маскируя собой письмо Странника.

— Какое еще письмо? — Я смотрела на мужа снизу вверх и была не в силах пошелохнуться.

Он неожиданно разулыбался.

— Ты такая смешная с телефонами в обеих руках. Давай сюда. — Он забрал у меня трубку и мобильный. — Ты так растерялась, даже забыла разъединить. — Продолжая улыбаться, нажал кнопочку связи на моем аппарате, и тот тут же зазвенел в его руке. Даниель посмотрел на экранчик и сказал: — Это Сесиль. Ответить?

Я смогла лишь кивнуть.

— Да, дочка! А мама в туалете. Да, дома. Мы собираемся ехать к врачу. Ага, на постоянный цемент. Ну… да… Да что ты! — Его лицо просветлело. — Не может быть! Правда? Поздравляю!

Я вдруг почувствовала необыкновенный прилив сил и потянула руку к телефону. Даниель закивал мне, сказал:

— Дочка, передаю трубку маме, порадуй ее. — И протянул мне мобильный. — Шикарная новость, дорогая!

Я забрала телефон, разговаривая с Сесиль, направилась к компьютеру, нажала на клавиатуре клавишу перезагрузки, закрыла бук и, продолжая беседу, ушла наверх в спальню.

Когда я уже готовая к выходу спустилась вниз, Даниель жарил на кухне яичницу и прихлебывал что-то из кружки.

— Дорогой, мы опоздаем!

— Ну и ладно. Я все равно не собираюсь сегодня возвращаться на работу. Кофе не хочешь? — И показал на кофеварку. — Я много сварил. Будешь яичницу?

— Ты же знаешь, я ее не люблю. А кофе выпью. И от бутерброда не отказалась бы. Тебе сделать?

Он кивнул. Я налила себе кофе, сделала бутерброды и уселась за стол. Даниель перевалил яичницу на тарелку и тоже сел к столу.

— Что-то ты не радуешься за Сесиль, мамочка.

— Отчего же, я очень рада. Но от этого меня не меньше тяготит проблема с Тьерри.

— Черт! — Он вдруг хлопнул ладонью по столу; тарелки звякнули. — Но я же тебе все написал! Я сам не знаю, что делать!

— Как это что? Они должны пожениться!

— А я? Обо мне ты подумала?

— При чем здесь ты?

— Но ты же прочитала письмо! Не могла не прочитать!

— Какое еще письмо? О каком письме ты твердишь?

— Слушай, давай больше не будем играть в игры. Это же ты переписываешься со мной под именем Вивьен.

— Я? Вивьен? — Я вскочила из-за стола. — Ты спятил?!

— Ты сейчас не выключила компьютер, а поставила перезагрузку, чтобы я не смог увидеть, что там было под рыбками. А под ними было, готов поспорить, мое письмо!

Я скрестила руки на груди, выдохнула и заявила, глядя ему в глаза:

— У меня нет ни малейшего желания устраивать тебе сцену ревности по поводу Вивьен.

— Сцену ревности? Из-за Вивьен? — Он подмигнул мне и улыбнулся. — Потому что никакой Вивьен нет! Не так ли?

— Мне все равно, что у тебя с этой Вивьен. Хоть отправляйся к ней в Канаду.

— О! Даже так?

— Я давно вычеркнула ее из своей жизни. У меня есть дела поважнее. — Я допила кофе и звонко вернула чашку на блюдце. — Ты вообще собираешься ехать к врачу?

— Не кипятись. Сейчас поедем. — Он встал из-за стола, сунул грязную тарелку в раковину. — Мы и так уже опаздываем минимум на полчаса.

Я промолчала.

Глава 28, в которой письмо Вивьен

«Странник! Меня потрясло и очень напугало твое последнее письмо. Мне даже показалось, что ты лишился рассудка — что такого я могу знать, чтобы скрывать это от тебя? Прости, но я поинтересовалась у Марты, что происходит в твоей семье. И узнала удивительные вещи! Оказывается, ты против того, чтобы твой сын женился на какой-то девушке, и чуть не убил его за это. Странник, сейчас не пятнадцатый век, чтобы решать за сына, на ком ему жениться. То, что ты в тот момент еще не знал, что эта девушка беременна от твоего сына, вовсе не оправдывает тебя. Вполне логично, что ты, пусть с опозданием, но это осознал и переживаешь, только я все равно не понимаю, какие от этого могут быть проблемы у меня? Я живу в другой стране и не имею никакого отношения ни к твоему сыну, ни к этой девушке. Я их никогда не видела! Ты был пьян, когда писал то письмо? Иного объяснения я не вижу».

— Неплохо, — оценила Марта. — Но я бы заменила «не вижу» на «не нахожу», а то подряд получается «никогда не видела» и «объяснения не вижу».

— Марта, правь как хочешь, но, пожалуйста, поскорее отошли. Чтобы оно уже было, когда бы он ни вошел в Сеть.

— Эротики подбавить?

— Подбавь, если не лень, хотя и так сойдет, она же на него очень обижена. Все, Марта, больше не могу говорить. Он вот-вот появится.

— А ты где?

— Я сижу в машине, а он покупает цветы в цветочном магазине. Мы едем поздравлять Сесиль.

— После установки зубов?!

— Ну да, вот такие у нас отцовские чувства. Все, Марта, все. Не хочу, чтобы он увидел мобильный в моих руках.

Даниель вернулся с корзиной цветов, водрузил ее на заднее сиденье и прошамкал замороженным еще ртом:

— Торт ей нельзя, наверное?

— Лучше не стоит, — сказала я. — Но мы можем купить фруктов. Вон подходящее заведение. — И показала рукой на магазинчик с выставленным у дверей фруктовым изобилием.

— Сходи ты, а то мне очень трудно говорить.

— Может быть, мы вообще сегодня не поедем? Ты выглядишь совсем неважно.

Он умоляюще посмотрел на меня и потер челюсть.

— Ладно, молчи. Я все поняла. Тебе очень хочется повидать наших девочек.

Когда я вернулась с пакетом фруктов, он поспешно сунул мобильный в карман.

— Какая прелесть, — сказала я. — Оказывается, по телефону тебе говорить не трудно?

— Я не говорил. Я проверил рабочую почту.

— Почту? У тебя в мобильном Интернет?

— Можно подумать, у тебя нету! Ох… — И опять схватился за челюсть.

— Все-все! Молчим-молчим! Есть, наверное, только я не умею им пользоваться. Ты же знаешь, у меня проблемы с техникой. Я кофеварку-то едва освоила.

Он замахал на меня руками, морщась со страданием.

— Молчу-молчу, дорогой. В аптечке наверняка есть обезболивающее. Может быть, поискать, примешь?

— Езжай! У Селин что-нибудь приму…

— Папочка! Может быть, приляжешь? — обнимая его на пороге, сказала Селин. — И вообще переночуешь у нас? Мама, ну правда, оставайтесь! Куда ему сейчас ехать?

Но он сказал, что ему завтра на работу, и попросил у нее аспирина и коньяку, и мы поехали домой, и я уже очень хорошо представляла себе, что за вечер и ночка меня ждут.