Он завел мотор. Дорога отдалялась от залива и теперь шла мимо спящих домов и вытянувшихся в струнку деревьев, образовавших живой коридор. Как только показались огни заправочной станции, Хью свернул с шоссе и направил автомобиль к бензоколонке.

Пока полусонный рабочий заправлял бак, Хью с Рэйчел обменялись взглядами. Ей показалось, что в его глазах она увидела нежность.

— Благодарю, — прошептала она. — Из-за моей глупости мы чуть не погибли. Бобби казался мне таким, таким… Даже не знаю, как сказать… Нет, я не представляла его ангелом. Но он приютил меня, его жена показалась мне внушающей доверие… Какими они оказались злыми людьми! Я и не знала, что такое бывает.

— Ты много чего еще не знаешь, — вздохнул Хью и привлек ее к себе.

Она доверчиво прильнула к его плечу и, глядя на него сверху вниз, спросила:

— А теперь что?

Хью молчал. Рэйчел не шевелилась, наслаждаясь его близостью. Она ощущала тепло от его сильной руки, обнимавшей ее за плечи, гулкое биение его сердца. Его пальцы окунулись в ее волосы. Прикосновения были такими легкими, будто ветерок запутался в прядях. Она не видела его лица, но ей казалось, что она каждой клеточкой чувствует устремленный на ее поникшую голову взгляд.

— Ты хочешь мне что-то сказать? Что?

Он молчал. Ей пришло на ум, что этот человек просто-напросто выполняет свои обязанности. Чувство порядочности, долг, ответственность и… чуткость. Он понял, что она нуждается в его участии, так почему бы не обнять ее, не прижать к себе? Разве ему сложно?

Можно сколько угодно рисовать в воображении самые неприятные перспективы и даже быть уверенной, что именно так и произойдет в действительности. Однако когда предположения подтверждаются, это всегда бывает болезненным. В сущности она догадывалась, что Хью с ней не по собственной воле. Но когда она услышала об этом из его уст, сердце ее болезненно сжалось.

— Рэйчел, ты знаешь, я здесь по поручению твоей семьи. Ты должна связаться с отцом. Я доложил мистеру Макгноту, что ты в Новом Орлеане, но не стал вдаваться в подробности. Не думаю, что ему стоит знать о Бобби и его Куколке. Мне кажется, вся эта история должна быть стерта из твоей памяти. Ты должна забыть все свои приключения и все, что связано с этим ресторанчиком. Кейли Сандерс должна быть похоронена. Раз и навсегда. Репутация будущей жены выдвиженца от Республиканской партии должна быть безупречной.

В то время как он произнес последнюю фразу, она подняла на него глаза. Хью смотрел куда-то вдаль. Его жесткий взгляд выражал не столько нежность, сколько холодное отчуждение, как будто мыслями он далеко от того места, где находится, в сотнях миль от нее. Рэйчел захотелось напомнить о себе.

— Неужели можно забыть, как ты рисковал ради меня? Ну ладно, я сама виновата в своей глупости, но почему ты должен был подвергаться опасности? Все, что случилось со мной сегодня, перевернуло мою жизнь. Моя кожа помнит прикосновение дула револьвера, я вся дрожу когда подумаю о том, что Бобби мог выстрелить. Эта жуткая Куколка с ее цепями, замками, зубами! Она с удовольствием бы расправилась и с тобой, и со мной. Нет, я не могу вычеркнуть из памяти ни минуты сегодняшнего дня. Нет, не могу.

Это было сказано тихо, искренне, серьезно. Хью усмехнулся, польщенный, но тут же взял серьезный тон:

— Рэйчел, разве дело в наших желаниях? Прежде всего я человек долга. Ни твой отец, ни тем более твой жених подробности этой истории не узнают. Я буду нем как рыба. А для них мы сочиним такую легенду. — Секундная пауза, и он продолжил: — Я нашел тебя в частном пансионе хорошей репутации, где женщины занимаются психотерапией, принимают массаж, ванны с минеральной водой и прочее. Тебе, допустим, хотелось в последний раз взглянуть на свое предстоящее замужество со стороны. Для этого ты удалилась, чтобы все обдумать. И чем больше ты была в разлуке с… с… черт, вылетело имя твоего жениха…

— Кирк, — еле слышно подсказала она.

— Ах да, Кирк Слоутсон… Так вот… ты скучала, сожалела о своем побеге. Ты ждала… ждала…

— Я ждала… Ты прав. Я действительно ждала… Я и сейчас жду…

Она посмотрела на него так, словно и его вынуждала заглянуть ей в глаза. В них была мольба и в то же время тревога, как будто она приглашала заглянуть в ее душу.

Не дождавшись от него ответа, Рэйчел вдруг выскочила из машины и побежала по дороге. На мгновение он остолбенел, уставившись на пустое сиденье. Потом, мысленно обругав себя глупцом, тоже вылез из машины, но, сколько он ни напрягал зрение, ему так и не удалось разглядеть ее силуэт.

— Рэйчел, вернись! Пойми, я взял на себя обязательства перед твоим отцом. Ты тоже не вольна делать все, что заблагорассудится. Ты должна подумать о людях, которым ты дорога! — кричал он куда-то в темноту. Некоторое время спустя он добавил уже чуть слышно, будто уговаривая самого себя: — Мы не можем делать все, что нам хочется.

Ответом ему была тишина. Охваченный беспокойством, Хью снова позвал:

— Рэйчел! Рэйчел! Вернись! — В его голосе теперь слышались почти отчаяние.

Она появилась из темноты, войдя в пространство, освещенное фонарями. У Хью вырвался короткий счастливый вздох.

— Рэйчел, дорогая…

Он кинулся к ней, но был остановлен ее холодным взглядом.

— Значит, ты взял на себя обязательства доставить меня по назначению, как дорогую вещь?

— Как ценность, очень большую ценность. Но отнюдь не как вещь.

— Доставляй. Не забудь взять расписку, что ничего не испортилось при транспортировке.

Она подошла к машине и, распахнув дверцу, скользнула на заднее сиденье.

10 Кирк

Почувствовав прикосновение влажной ладони к своей щеке, он проснулся, открыл глаза. Перед ним стояла Сесили. На ней был яркий халатик, застегнутый только на пару верхних пуговиц.

— Эй, соня, вставай! — с улыбкой произнесла она. — Ты что, намереваешься проспать весь уик-энд? Поднимайся, я приготовила завтрак. Тарталетки с гусиным паштетом и ветчина тебя устроят? И кофе. Очень горячий, крепкий кофе. Такой, какой ты любишь.

— Я предпочту на завтрак тебя. Красотка, иди ко мне в кроватку. — Кирк попытался обнять ее за голые ноги, но Сесили увернулась.

— Поспешность хороша только при пожаре, — рассмеялась она и погрозила ему пальчиком. — Завтракай, я пока поплаваю. Мало что сравнится с удовольствием окунуться в утреннее озеро.

Она убежала. Кирк натянул на себя шорты, футболку и вышел из шале. Солнце стояло уже совсем высоко. Сесили оставила на столе под полотняным зонтом кофейник, чашку, накрытое салфеткой блюдо с бутербродами и тарталетками. Кирк с удовольствием жевал, потягивал кофе и поглядывал на сверкающую гладь воды.

Он думал о Сесили. О такой женщине мечтает любой мужчина. И, если бы не обстоятельства, он был бы самым счастливым мужчиной на свете. Кирк прикрыл глаза, вспоминая вчерашний разговор. Он признался Сесили, что должен жениться на дочери Фрэнка Макгнота. Разговор был тяжелым, но он знал, как добиться своего. Недаром ему прочат удачную карьеру в большой политике.

…Вечер был теплый, и, когда Кирк вернулся с двумя бокалами вина, Сесили сидела у окна, глядя на застывшие в тишине и неподвижности деревья, черные на фоне звездного неба. Глаза ее опухли от слез, но она успокоилась. В свете лампы ее профиль был обрисован четко, как камея. Черты правильные, красивые, и все лицо — нежное и в то же время строгое. Кто бы знал, как это будто вырезанное из мрамора лицо преображается в минуты страсти! Он-то знал, какой Сесили может быть нежной и отзывчивой, напористой и уступчивой. И эта переменчивость в ней волновала Кирка. Поразительно, что ни одна женщина так и не смогла потеснить в его сердце Сесили. Ни малышка Рэйчел, ни тем более Донна с ее расчетливостью и утомительным сладострастием.

Он прошелся взад-вперед по комнате, не зная, что сказать. Поджав губы, Сесили явно ждала от него каких-то слов, и он понял, что должен ее успокоить, дать ей веру в то, что мало что изменится в его отношении к ней.