— Прижмитесь ко мне, миледи, и пройдем вместе в наши покои.

Она кивнула.

— Вверх по центральной лестнице и налево, милорд.

Многие из челяди и мелких сквайров последовали за ними, желая посмотреть, как супруги лягут в постель. Слышались непристойные шуточки и смех.

— Не слушайте их, мой Ангел, — прошептал Николас.

— Николас, для меня это не ново, уже приходилось переживать подобное раньше.

Он нахмурился.

— Неужели?

— Да. Не тогда, конечно, когда я выходила замуж за Уиндома. Он был слишком молод для церемонии первой брачной ночи, но с лордом Карлисли все обстояло точно так же.

— Понятно, — разочарованно произнес он, вспомнив, что когда-то она принадлежала другому.

— Для ревности нет оснований.

— Нет? Господи, он страдал слабым здоровьем? — Николас поднял Анжелу на руки и понес ее вверх по лестнице.

— Он никогда не носил меня на руках, но так мне нравится больше.

— Правда? — ему льстила возможность сделать так, как нравилось ей, хотя она выказывала слишком большую любовь к грубой силе.

— Видите ли, дорогая, это не обычный прием. Но мне не хочется предоставлять им возможность остаться с вами наедине. Этого я не могу допустить.

— Знаю, — прошептала Анжела, и он нежно поцеловал ее в щеку. Заметив, как призывно полураскрылись ее губы, он что-то невнятно пробормотал.

— В чем дело, Николас? Я слишком тяжелая? — Она смущено зарделась.

— Нет. Просто… — Он остановился у двери, которую предупредительно распахнул кто-то из слуг. — Это ваша спальня? — спросил он.

Анжела утвердительно кивнула. Николас повернулся к толпившимся на лестнице.

— Благодарим вас за любезные проводы. Знаю, вы хотите войти и присутствовать при переодевании ко сну. Но в этом мне помощь не требуется. Так что спасибо и до утра.

Он сказал это с естественной уверенностью, в толпе пронесся оживленный одобрительный шепот. Даже Росс кивнул, неохотно предоставляя этим двоим право наслаждаться друг другом.

— Желаем всем спокойной ночи.

Николас собирался закрыть дверь, но чья-то рука легла на его плечо.

— Подожди, Николас.

Толпа почти разошлась. Аллен Гейнсбридж незаметно вложил что-то прохладное в руку друга.

— Вот, — прошептал он. — Совсем забыл. Ибн дал мне утром, это из твоих личных запасов, ты просил принести. Должен сказать, эта вещь достойна всех прочих красот миледи, — он мягко улыбнулся и поклонился Анжеле.

Николас поблагодарил друга.

— Вы с Девро распределили охрану у ворот и здесь, внутри замка?

— Да, Ник. Можешь не волноваться. Один из моих людей охраняет эту дверь. Люди Девро потом сменят моих. Только преданные нам люди смогут проникнуть в замок. Спите спокойно.

— Благодарю и желаю спокойной ночи, Аллен.

Когда они вошли в покои и закрыли дверь, отгородившись от всего мира, Анжела попыталась разжать кулак Николаса, в котором он держал таинственную вещь, переданную ему Гейнсбриджем.

— Что он вам дал?

Николас облегченно прислонился спиной к двери, почувствовав, наконец, себя в относительной безопасности.

— Вы всегда отличались подобной жадностью?

— Нет! — Она сбросила замысловатый головной убор и восторженно улыбнулась.

Если он сейчас не поцелует эти зовущие губы, то умрет, пронеслось в голове у Николаса.

— Гейнсбридж принес подарок для меня?

— Перестаньте крутиться, я ведь могу вас уронить.

Зеленые глаза сверкнули, как у кошки, крадущейся к сметане.

— Нет, вы этого не сделаете. Так что же у вас в руке, дорогой лорд-муж?

— Закройте глаза.

Она моментально повиновалась.

— Вы разбойник.

— Да, и советую вам не забывать об этом.

— Куда мы направляемся? — спросила она, когда он пронес ее через светелку и прошел в большую спальню, где возвышалось массивное ложе под балдахином. Когда-то она делила его с Кретьеном.

Он опустил ее на пол.

— Не открывайте глаза.

— Что? Что еще? — ее лицо выражало напряженное радостное ожидание, она не отпускала его руку.

— Господи, женщина! Неужели никто никогда не дарил вам подарков?

— Только один раз. Мама дала мне серебряный крест, когда меня отправили в монастырь. Вы хотите преподнести мне подарок, Николас? Да?

Он улыбнулся ее нескрываемому нетерпению. Держа жену одной рукой за талию, он поднял подарок перед глазами. Много лет он не видел этой вещи и, если собирался когда-нибудь ею воспользоваться, то только в качестве выкупа. Странно, но эта бесценная вещь теперь становилась платой за чью-то свободу. Как символично, Дьявол выкупал права своему Ангелу!

Она надула губки.

— О, вы мучаете меня! Можно открыть глаза? Что вы скрываете от меня?

— Спокойно, жена. Вы становитесь маленькой хитрушкой. Больше никогда не стану делать вам подарки.

«О Боже, готов дарить ежечасно…»

— О, Николас, — почти простонала она. — Что у вас в руке? Вы должны сказать мне, а то…

Он положил палец ей на губы, стараясь заставить замолчать.

— Для вас, мой Ангел, у меня есть подарок, достойный самой божественной невесты в мире. — Он надел ожерелье ей через голову и наблюдал, как оно тяжело падало на шею, струилось по ложбинке на груди, такой соблазнительной и округлой, и повисло до самой талии. — Откройте глаза, дорогая.

— О, Николас! — она не верила своим глазам, перебирая пальцами крупные, совершенной формы жемчужины.

— Это бесценный подарок, но и он не может сравниться с вашей красотой.

Анжела онемела от восторга, трогая ожерелье. Она гладила пальцами каждую жемчужину, собирала их в ладонь и снова отпускала. Бусины с цокающим звуком устремлялись вниз. Наконец она обрела способность говорить.

— Как удалось вам достать такую красоту? Откуда оно у вас? — Анжела снова взвесила ожерелье на ладони и уронила вниз, наслаждаясь округлостью жемчужин и их блеском. — Такие красивые. Мне довелось видеть жемчуг, но не такой величины и не такой совершенной формы. О, Николас, для меня это слишком роскошный подарок. Ведь я вам не жена. Вы должны отдать его женщине, которая…

Николас схватил ее руки.

— Вы жена мне. Помните это. Ожерелье по праву принадлежит вам. Трудно найти ему лучшее применение, кроме как отдать единственной совершенной женщине, какую я знаю. В вас столько изящества, эти побрякушки недостаточно хороши для вас.

Потрясенная, она лишь благодарно посмотрела на него.

— Вы ведь не обманете меня, Николас? Никогда не обманете?

— Никогда, если в моей власти будет сказать правду.

— И… вы говорите, эта вещь…

— Клянусь Богом, мой Ангел.

В ее глазах показались слезы. Он крепко прижал ее к себе.

— Дорогая, не плачьте. Пожалуйста, не надо. В жизни есть много другого, над чем стоит проливать слезы, только не над комплиментом вашей красоте. Успокойтесь.

Он целовал ее брови, глаза.

— Не плачьте.

Провел губами по щекам, ощутив соленый след слез.

— Пожалуйста, не плачьте.

Прижался губами к ее губам.

— О, Анжела, не плачьте же.

Он гладил ее бедра, грудь, потом жадно прижал к себе. Только она одна нужна ему, только она может утолить его страсть.

Она обвила его руками, прижимая к себе, шепча ничего не значащие слова. Она требовала… призывала… то, что не должно было случиться.

Николас оторвался от нее, но она, влекомая сверхъестественной силой, снова порывисто прижалась к нему.

— Помоги мне, Господи! Как хорошо держать вас в объятиях!

Она вся дрожала в каком-то экстазе.

— Этот поцелуй оказался не таким, как утром, правда? — пробормотала она, прижимаясь к его груди.

Он задыхался от желания.

— Да. Наш обычный брачный поцелуй стал первым шагом к знакомству.

— А потом… на поляне… Тот показался мне более…

— Страстным, да. Назовем его так. — Жаль, он не мог солгать и должен признаться — ее поцелуи имеют над ним власть. Николас гладил ее волосы.

— А этот последний — в нем столько покоя и уюта. Наверное, есть и другие?