— Вы могли бы отправить их обоих с Ибн Саидом, — привела довод Анжела.

Ибн Саид, маленький темнокожий сподвижник Дьявола, вернулся в лес тотчас же, как только убедился в безопасности своего господина. По мнению Анжелы, было бы разумней заковать Нелл и Росса в цепи и отправить в лес, чтобы не бояться их козней в дальнейшем.

— Да, мой Ангел, лучше бы мы оставили этих злодеев в лесу. Но знаете, они нам еще пригодятся. Если в Уиндоме не увидят их в вашей свите, поднимется тревога, при условии, конечно, если нам удастся попасть в замок. А въехать туда мы должны естественным образом, не возбудив подозрения свиты Кретьена. Только в этом случае мы сможем обойти замок и понять, кто есть кто и каким образом кому-то из слуг удалось умертвить вашего мужа, а затем пытаться принудить вас выйти замуж за другого. Наша цель — вернуть вам власть в собственных владениях, а не передавать наследство другому. Прошу вас, верьте мне.

— Верю.

Ее ответ озарил благодарностью и теплом его золотистый взгляд.

В это утро он больше не взирал на нее с нежностью и вожделением. Только тогда Анжела поняла, как ей недостает подобных взглядов.

Даже сейчас, когда лицо Дьявола омрачилось заботами, страстное желание не исчезло. Когда его бросили к ее ногам связанного, он произвел впечатление гиганта. Но теперь он сменил наряд на алый плащ на шерстяной подкладке, тунику изумрудного цвета и трико несколько более темного оттенка. Анжела призналась себе, что этот человек внушает восхищение в любом наряде и в любом месте — на земле или, как может случиться, в ином мире. Яркие цвета выгодно подчеркивали его необычную привлекательность, его широкий могучий торс и стройные крепкие ноги.

Самого Николаса восхитило собственное новое одеяние, Анжела даже решилась поддразнить его.

— Я шила эту одежду последние десять ночей для нового мужа, который, как я и предполагала, окажется неимущим разбойником.

— Хотя я и объявлен вне закона, но нищим меня не назовешь. Однако моя одежда не сравнится с вашей.

Ей его наряд тоже нравился. Прекрасный материал, она сама подобрала фасон, кроил одежду лесничий Леон, уверявший, будто точно знает пропорции Дьявола. Леон…

Леон, который с величайшей прозорливостью не дал лошади Дьявола ускакать, когда они схватили всадника. Леон, который на удивление всем привел огромного черного коня, когда пришло время ехать в Уиндом.

Как же так получилось, недоумевала Анжела, Леон, ее давнишний друг, предвидел, что конь вскоре понадобится, и он знал, как выглядит Полуночный Дьявол.

— Лорд Форестер!

Анжела очнулась от размышлений и увидела Нелл, подошедшую к коню Николаса.

Когда горничная смотрела на хозяйку и ее нового мужа, в ее пронзительных глазках зажигались искры дикой злобы и ненависти.

— Мне нужно в кусты. От ожидания у меня заболел живот.

— Питер, проводи ее, — приказал Николас.

— Не хочу, чтобы он меня сопровождал!

Полуночный Дьявол склонился с седла.

— Тебя, конечно, уже не исправишь, Нелл, так что послушай меня. Тебе известно, у нас нет служанок в отряде, кроме тебя. Придется идти в сопровождении Питера.

Питер схватил Нелл за руку, но она вырвалась и бросила злобный взгляд на Николаса.

— Дьявол!

Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Лучше убей меня сейчас, — напустилась она на Питера. — Почему бы ему не зарубить нас сейчас, а? Очень советую. В Уиндоме мы будем представлять дополнительную угрозу!

Не ответив, Питер потянул ее в единственное место, где густой кустарник обеспечивал необходимую для ее цели маскировку.

— Может быть, он больше заботится о своей душе, Нелл, чем о твоей. Разве ты не знаешь, убийство все еще считается смертным грехом?

— Ха! Чего нам бояться смерти? Жизнь приносит только мучения.

Она выдернула руку и скрылась в кустах, громко сетуя на свои невзгоды.

Николас спешился и помог Анжеле спуститься на землю.

— Я отошлю Нелл в кухню, мне не хотелось бы видеть ее вашей личной горничной.

Она тепло улыбнулась.

— Благодарю. Я не обладала достаточной властью и не могла отдать такой приказ. Камердинер Кретьена этого бы не допустил. Он использовал ее, шпионя за мной, — Анжела помрачнела и прикусила губу.

Ей хотелось знать, что известно Нелл о ее отношениях с Кретьеном. Эта женщина весьма часто появлялась в спальне, когда Анжела оставалась с мужем наедине. Если она знала правду, то это стало, наверняка, лишним поводом не распространять небылицы о супружеской активности нового мужа графини. Если Нелл будет нечего сказать, то все поверят в реальность теперешнего брака Анжелы.

Нечего сказать.

Так ли это?

Конечно, при всей неопытности Анжелы в отношениях между мужчиной и женщиной, ее ощущения, когда этот человек смотрел на нее, касался ее… или целовал ее, как сегодня утром у дверей часовни… показались ей чрезвычайно волнующими. Но потом Анжела испытывала разочарование…

Она привязала лошадь к дереву.

С самого утра все, кроме глуховатого и солидного отца Самюэля, могли бы присягнуть на Библии — она действительно принадлежит Николасу Форестеру. Леди Анжела Форестер. Ему и все же не ему. По иронии судьбы, ложь оказалась правдой.

Отец Самюэль провел церемонию бракосочетания очень правдоподобно. Они стояли перед дверью часовни, ветер свистел немилосердно, сквозь тучи проглядывали лучи холодного, почти зимнего солнца. Самюэль спросил своим громоподобным басом, есть ли какие-либо препятствия к браку или возражения. Никто не протестовал. Затем монах спросил, какое приданое предлагают жених и невеста. Тогда Николас произнес слова, очень удивившие Анжелу.

— Даю ей право унаследовать все, чем я владею в этом мире, без всяких оговорок или ограничений. Также все права на доход, полученный от моих трудов, в Англии или других странах.

Улыбнувшись немому вопросу в ее изумрудных глазах, он надел ей на безымянный палец золотой перстень с жемчугом, привезенный Питером на заре, когда тот вернулся с отцом Самюэлем.

Вспоминая клятвы, которыми они обменивались в часовне, Анжела подумала, что церемония оказалась очень правдивой, она сама не смогла бы определить момент наигранности, делавший их брак поддельным. Никто из присутствовавших не воспринял происходящее иначе, чем истинную правду.

Ибо, если у кого-то и возникли какие-либо сомнения в конце торжественной мессы, поцелуй, которым обменялись Анжела и Николас, их тотчас же развеял. Должно быть, он все продумал заранее и постарался придать обычной церемонии оттенок незаурядности, проявив страстные чувства к невесте.

Как и полагалось падшему ангелу, чье имя он носил, Николас воспользовался данным ей лживым обещанием не покидать ее никогда и очень убедительно продемонстрировал неистовую страсть к невесте. Он заключил Анжелу в объятия, нежно охватив ладонями ее голову и запечатлев на губах невесты долгий поцелуй.

— Поцелуйте же меня, — потребовал он сдавленным шепотом. — Поцелуйте, как подобает любящей невесте.

В этот момент он научил ее тому, чего она раньше не знала — как мужчина может жадно и сладко пить губы женщины, прижимая ее к себе за талию одной рукой и придерживая другой ее голову, стремясь крепче прижать ее лицо. Как он может шептать что-то, слышное только ей, покрывая поцелуями ее лицо и шею. Как может замереть сердце, когда, оторвав губы, он посмотрит долгим взглядом ей в глаза.

Анжела прижала пальцы к губам, стараясь не застонать от восторга, вспоминая, как ощутила тепло и мягкость его кожи на своем лице.

Как ему удалось это сделать?

Повторится ли когда-нибудь тот сладостный момент?

Ответа не было.

Ее пронзила дрожь.

Вдруг она вспомнила, что раньше вызывало в ней подобную дрожь. Страх перед мужчинами. Другими мужчинами.

Страх перед теми, кто желал пользоваться ею как средством для достижения собственных корыстных целей, обижать и унижать ее.

Сейчас наряду со страхом иное чувство наполняло ее. Этот человек, ее супруг, не похож на тех других.