Овидий Горчаков.
Лебединая песня.
Повесть
Глава первая.
ЛЕБЕДЬ ЛЕТИТ В ТЫЛ ВРАГА
ПОД КРЫЛОМ — ВОСТОЧНАЯ ПРУССИЯ
За линией фронта двухмоторный «Дуглас» попал в перекрестие прожекторных лучей. С черной земли протянулись к нему светящиеся красные и зеленые цепочки пулеметных трасс. Стреляли из крупнокалиберных пулеметов.
Аня хорошо помнила эти счетверенные установки — огненной сетью, бывало, окружали они Сещинскую авиабазу, и немало краснозвездных самолетов, попав в эту сеть, срывалось в последнее пике…
Самолет качнуло. Слева по борту мгновенно расцвел зловещий цветок с огненной сердцевиной: разорвался снаряд самой опасной немецкой зенитки — 88-миллиметровки.
Да, все это знакомо… Только прежде, в Сеще, Аня видела это с земли — в воздух она поднялась впервые.
Самолет уходил от разрывов. Натужно ревели моторы. Скорость — 350 километров. Высота — почти 4000 метров. Стрелка альтиметра, подрагивая, ползет еще выше. Опять тряхнуло взрывной волной. Аня ухватилась за край металлической скамьи. Холодно, мерзнут пальцы. В висках часто и отчетливо стучит кровь.
Ночь на 27 июля 1944 года. Внизу — Восточная Пруссия.
Десантники сидят друг против друга. Десять разведчиков. Лица, окаймленные темно-серыми подшлемниками, кажутся иссиня-бледными в призрачном морозно-лунном сиянии, вливающемся сквозь иллюминаторы.
Самолет идет на снижение. Заложило уши. Аня поправляет жесткие ножные обхваты подвесной системы парашюта. Скоро прыгать. Щемит под ложечкой. Больше всего волнует не прыжок, а неизвестность, что ждет там, внизу, на немецкой земле.
Преувеличенно спокойный Коля Шпаков, заместитель командира группы, наклоняется к Ане, нечаянно ткнув дулом «ППШ» в плечо:
— Лунища-то, Анка, какая! Еще малость повыше — и там будем. А что? Там легче будет — там нас не ждут фашисты!…
Аня отвечает ему бледной улыбкой. Скоро прыгать. А почти полная луна сейчас не союзник, а враг десантников…
Девушка прижимается горячим лбом к ледяному стеклу иллюминатора. Видит: плывут в небе снежно-белые кучевые облака, залитые фосфорическим сиянием, а под ними расстилается что-то похожее на сшитое когда-то мамой одеяло из пестрых ситцевых лоскутков. Только все сейчас, как на черно-белой фотографии, — черные квадраты лесов, изрезанные чересполосицей прямоугольные серые поля и луга, серебристо-белые пятна озер и стрелы каналов. Но вот внизу вспыхивает желтый луч — это ползет крохотный эшелон с фонарем на локомотиве, блестят под луной струны рельсов.
— Майн готт! — ахает второй заместитель командира группы Ваня Мельников. — Дорог-то! «Железки», шоссейки, проселки!… И кто меня подбил на эту загранкомандировку!… Эй, Зварика! Ну, думал ли ты когда-нибудь в своем Дзялгине, что будешь разгуливать по Германии?!
Командир группы капитан Крылатых тоже прильнул к круглому иллюминатору. Так вот она, Германия! Совсем не похожа эта чужая земля на белорусскую. Там от горизонта до горизонта тянутся бескрайние леса, виднеются две-три шоссейки, редкие проселки и просеки, нечастые деревеньки. А здесь — густая россыпь каменных фольварков, бурги и дорфы с мерцающими черепичными крышами и островерхими кирками, разветвленная сеть железных и автомобильных дорог, мелкая клетка лесных просек. Восточная Пруссия! Исходный рубеж Второй мировой войны. Спустя пять лет война возвращается на свой нулевой меридиан…
Капитан кладет на колено полевую сумку, раскрыв, освещает карту, маскируя луч трехцветного немецкого фонарика.
Группа вылетала с аэродрома. Линию фронта пролетели сразу же за широкой лентой Немана, южнее еще не освобожденного Каунаса, на участке, где вели ночную артиллерийскую дуэль артполки нашей 33-й армии с дивизионами 4-й армии вермахта. От линии фронта до места десантировки — 150 километров. Километрах в восьмидесяти за линией фронта, за литовским городком Вилкавишскис, самолет пересек границу Восточной Пруссии.
Перед вылетом капитан тщательно, назубок заучил карту-пятикилометровку. Курс самолета прокладывал вместе со штурманом из специального полка 1-й воздушной армии генерала Хрюкина. Надо быть готовым ко всему. Здесь, за фронтом, в любую минуту может появиться вражеский ночной истребитель-перехватчик… Достаточно одной пулеметной очереди по моторам беззащитного воздушного автобуса, чтобы он рухнул в бездну. Но пока все шло благополучно.
Самолет пересек границу между городами Ширвиндт и Шталлупенен, севернее Роминтенского леса. Вначале командование предполагало забросить группу капитана Крылатых в этот лес, но потом изменило решение — разведчики летят дальше на запад, в глубокий тыл врага. Служба воздушного наблюдения, оповещения и связи у пруссаков, что и говорить, поставлена крепко — сразу над границей по самолету открыла огонь зенитная артиллерия 6-го воздушного флота люфтваффе… Вот проплывают внизу железная дорога Пилькаллен — Шталлупенен, городок Куссен с блестящими, мокрыми от росы черепичными крышами, стратегическая автомагистраль Тильзит — Гумбиннен с мостом — еще целым мостом через реку Инстер… А вот и двухколейная железная дорога Тильзит — Инстербург!
Оторвавшись от карты, капитан вновь приникает к иллюминатору. В пятнадцати километрах западнее пролегает железная дорога Тильзит — Кенигсберг. Наблюдение за перевозками по этой важнейшей магистрали — главная задача группы «Джек»! До места выброски остается километров двадцать пять — тридцать…
Капитану захотелось глотнуть из фляжки водки, но он подавляет в себе это желание — дурной пример заразителен. А вот английским разведчикам, говорят, перед выброской подносят кофе с ромом и сандвичи. Что ж, благодаря русским союзникам они могут позволить себе воевать с комфортом.
Из кабины экипажа выходит штурман в коричневой кожанке на «молниях», говорит что-то «вышибале». «Вышибалой», или «толкачом», десантники называют «выпускающего», инструктора парашютного дела.
— Приготовиться! — зычно командует «вышибала».
Десантники разом встают лицом к люкам — пятеро к левому, пятеро к правому. Крылатых заранее указал каждому его место. Сам капитан стоит третьим к правому люку. Вначале он хотел было прыгать первым, чтобы ободрить своим примером. Но потом раздумал — важнее приземлиться в центре группы, рядом с радистками.
Аню Морозову он поставил рядом с собой, а Зину Бардышеву — впереди, рядом со своим заместителем — Колей Шлаковым. Пока продумано все до мелочей. Но стоит приземлиться, сразу же придется решать уравнение с множеством неизвестных…
«Вышибала» подходит к Ане, достает из парашютной сумки на спине девушки вытяжной фал, цепляет его карабином за стальной трос над ее головой. И вот уже десять вытяжных фалов протянулись к тросу. Прыгнет Аня в черную бездну — вытяжной фал выпростает из сумки многократно сложенный парашют, натянется и оборвется. Был человек — и нет человека, только обрывок фала-веревки, как обрезанная пуповине, останется в самолете. А там, внизу, каждого ждет новая жизнь, совсем не похожая на прежнюю. Быть может, очень короткая жизнь, а может, и смерть…
«Вышибала» распахивает одну за другой дюралевые двери бортовых люков, и в самолет врываются ураганный шум ветра и неистовый рев моторов. Кажется, будто этот раз разбудит всю Восточную Пруссию!…
Крылатых знает: самолет пролетает сейчас севернее местечка Гросс-Скайсгиррен. Местечко ерундовое, жителей и тысчонки не наберется, зато важный узловой пункт на пересечении железной дороги Тильзит — Кенигсберг и автомагистрали Тильзит — Велау; другие дороги связывают его с Инстербургом и Мемелем.
С виду капитан спокоен, но волнуется, пожалуй, больше всех.
Слепой прыжок! Никто в разведгруппе капитана Крылатых, с кодовым названием «Джек», еще не прыгал вслепую в тыл врага. Слепой прыжок — самый опасный. Внизу тебя не ждут верные друзья, никто не разведал обстановку, никто не подготовил приемную площадку с сигнальными кострами. Случалось, десантные группы прыгали прямо на головы врагов, в самую их гущу и умирали еще в воздухе, прошитые очередями пулеметов и автоматов, или в неравном бою в первые же минуты после приземления. Бывало, что и попадали в плен. Или тонули в каком-нибудь озере, в реке или болоте.