Вдруг от фигуры Великой Матери отделился темный силуэт высокого мужчины, который, по-видимому, наблюдал за Розалиндой из-за камня. Почему-то этот человек показался ей неотъемлемой частью пейзажа, пронизавшего все ее существо. Какая-то часть ее признала древнюю истину о взаимном притяжении мужского и женского естества, осуществляющемся в присутствии Богини. И сама природа Розалинды впитывала всеми порами присутствие мужчины.

Но она отнюдь не была готова узнать в этом мужчине Наджиба аль-Махтума.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Розалинду обуревали самые противоречивые чувства. Ей хотелось убежать… и остаться, закричать… и соблазнить его. Мысленным взором Розалинда видела древних людей, молившихся Великой Матери о плодородии полей и утроб собственных жен. Почему-то ей вдруг пришло в голову, что было бы неплохо испытать известную процедуру с Наджибом.

А он стоял в тени Богини, не двигаясь. На нем были свободные черные брюки и черная спортивная футболка с короткими рукавами. Его лицо и руки покрывал загар.

Древние кельты верили, что темный человек приносит удачу. Если в новогоднюю ночь первым порог дома переступит брюнет, весь год должен быть счастливым. Розалинде вдруг показалось, что она слышала и еще одно предание: будто бы когда-то считалось, что темный человек может принести не только сына бесплодной жене, но и плодородие окрестным полям.

Розалинда резко повернулась и побежала.

Она сразу же скрылась в зелени леса; темноволосый охотник на мгновение замешкался, и Рози получила преимущество. Боги с удовлетворением наблюдали за ними: охота — благое дело, и женщина имеет право испытывать мужчину. Время от времени какой-нибудь цветок попадался ей на дороге или запутывался в волосах; цветы от века были частью священного обряда…

Ветки падуба царапали сильные ноги женщины, оставляя на них кровавые полосы. А все тело трепетало в предвкушении иной, святой крови, которая вскоре зальет ее бедра. Кусты ежевики задерживали преследователя — пусть охота будет сладостней и продлится как можно дольше. Как давно смертные в последний раз радовали богов подобными игрищами!..

Безумие гнало Розалинду кругами и неизбежно вывело все на ту же поляну, где густая трава манила прилечь, где плясали на ветру дикие цветы, где дожидалась Богиня. И вот послушная воле богов трава тронула ноги женщины, и она растянулась на зеленом ложе, готовая принять то, что последует.

Теперь темный человек был совсем рядом, и ему не требовалось приглашения травы, чтобы улечься рядом. Когда женщина попыталась подняться, темная рука удержала ее с той силой, что была угодна Богине. Женщина замерла, позволяя мужчине доказать Богине свое могущество.

Розалинда уступила божественной воле. Трава приподняла ее юбку, цветы венцом окружили густые волосы и поцеловали влекущие, влажные губы. Она совершила еще одну попытку вырваться.

— Не надо глупостей! — воскликнул Надж. — Я появился не для того, чтобы причинить вам вред.

Мгновенно отрезвев, Розалинда раскинулась на зеленом ковре и, тяжело дыша, посмотрела на Наджиба.

— Как… как вы… нашли меня?

Рука Наджиба лежала на ее боку, возле самой груди. Сердце Рози билось под его ладонью. Как у загнанного зверька, подумал он.

— Мне необходимо было разыскать вас.

От его хриплого голоса по ее коже пробежали щекочущие ручейки. Она невольно вздрогнула.

— Наджиб…

Она хотела протестовать, но в ее голосе трепетало желание. На какое-то мгновение оба замерли. Только ветерок колыхал траву да на щеки и губы Розалинды легли два розовых цветка; один из них рискованно затаился на уголке ее рта. Она приподняла руку, чтобы отбросить его, но Наджиб задержал ее пальцы.

Медленно, непереносимо медленно он склонился над ней, к цветку, поцеловал его с такой нежностью, что у нее заныла грудь и странная боль пронизала все тело. Она задохнулась, прикрыла глаза — и снова открыла их.

Темный человек запустил руку в густую шевелюру Розалинды. Затем его сильные, страстные пальцы сжали ее голову. Он нежно нашептывал ей что-то, но так тихо, что она не могла понять, щекочут ее кожу его губы или лепестки цветка. И тогда она опять закрыла глаза.

Его губы (или лепестки цветка?) скользнули по щеке Розалинды, тронули переносицу, оказались между бровей, между дрожащих век. Их руки переплелись, и ее ладони прижались к его затылку.

Наджиб поднял голову, а Розалинда открыла глаза. Их замутившиеся взгляды встретились. А потом он придвинулся ближе, коснулся ее губ, попробовал их вкус и впился в них.

Тела их переплелись в захлестнувшем обоих потоке чувств. А поток этот, быстрый, неумолимый, порождал буруны везде, где их тела соприкасались. Пальцы Розалинды впились в волосы Наджиба, ее губы припали к его губам с жадностью, словно исходившей из недр самой земли. Рука Наджиба легла на грудь Розалинды, обжигая, двинулась дальше, к бедру, к колену. У нее крепкое тело, гладкая, нагретая солнцем кожа.

Пальцы Наджиба скользили вдоль линии бедра, а язык тем временем осваивался в уголках ее рта, зубы покусывали губы Рози. Наконец, окончательно потеряв голову, он жадно и властно овладел ее губами.

И вдруг к Розалинде вернулось чувство реальности — резким ударом. Кто этот человек? Она даже не знает его. Не знает, что ему от нее нужно.

— Боже, что мы делаем? — проговорила она.

Наджиб улыбнулся, обнажив крепкие зубы, которые казались особенно белыми на фоне смуглой кожи.

— А ты не догадываешься? — прошептал он.

Его все еще не покидало то состояние, в котором мгновение назад они находились оба.

— Отпустите меня, — задыхаясь, выговорила она.

Листок, прикорнувший на ее щеке, вздрогнул, как будто от удивления.

— Розалинда! — простонал ненасытный Наджиб.

— Отпустите.

Теплый ветерок, который разметал ее волосы по траве, утих; даже шелест листьев смолк, как будто сама природа затаила дыхание. Наджиб прикрыл глаза, с глубоким вздохом выпустил Розалинду и, тяжело дыша, повернулся на спину.

Розалинда рывком села. Она не могла понять, что на нее только что накатило. Снова подул ветер; теперь он был как будто сильнее и прохладнее. Рози прикрыла влажной тканью юбки обнажившиеся бедра. Сексуальное возбуждение перемешивалось в ней с паническим страхом.

— Как вы сюда попали?

Она повернула голову и взглянула на лежащего рядом мужчину. Небольшое облачко прикрыло солнце. Наджиб опустил ладонь, которой прикрывал глаза.

— Откуда вы узнали, где меня можно найти? — жестко спросила Розалинда.

Наджиб не шелохнулся — и все же притянул ее к себе, как будто внезапно обхватил руками. Она отшатнулась вопреки голосу кипящей крови и встала на колени.

— Я нашел вас в лесу, потому что следил за вами. А в этом поместье… — Он приподнялся на локте и небрежно указал в сторону усадьбы. — Я знал, что вы здесь, потому что сам привел вас сюда.

Если бы он ударил ее, результат был бы тем же.

— Вы — что? Вы меня сюда привели? Это же неле… Как? — закричала она, чтобы заглушить холодный ужас, который мало-помалу брал верх над незнакомым ей доселе переплетением чувств. — Каким образом вы меня сюда привели?

Облако, закрывшее солнце, стало увеличиваться и темнеть. Розалинда нерешительно взглянула вверх и поежилась, так как воздух сделался заметно прохладнее.

— Сэр Джон — старинный друг моего семейства. Естественно, ему небезразличен вопрос о вашей безопасности, равно как и о безопасности вашего сына. И тем не менее это место может послужить для вас убежищем лишь на некоторое время. Здесь невозможно обеспечить достаточно надежную охрану. Поэтому мы должны предпринять еще кое-какие шаги.

У Розалинды перехватило дыхание.

— Вы хотите сказать, что он поручил мне эту работу только потому… Какие еще шаги?

— Давайте отложим обсуждение. Собирается дождь.

Одним быстрым, изящным движением Наджиб поднялся на ноги.

Розалинда ойкнула, когда что-то неожиданно ударило ее по руке, и тут же заметила, как на траве заплясали белые шарики.