— Немного помогаю и много мешаю — как говорят ваши британские помощники. Но ведь британцы очень упрямы, не так ли?

Заметив, что второй стюард напряженно наблюдает за нашей реакцией на восхитительно пахнущие пирожные, салат из моллюсков и экстравагантную смесь из шоколада и бананов, стоящие перед нами на подносах, я признала, что мы упрямы, и приступила к еде.

— Хотя в Чарагвае даже британцы меняются. — Он улыбнулся с видом знатока.

— Как? — переспросила я.

— Открывают новые высоты и глубины. Становятся менее серьезными.

— Вы знаете многих британцев?

— Кое-кого, — ответил он уклончиво.

— Посла и миссис Малленпорт?

Дон Рамон промокнул губы салфеткой и осторожно произнес:

— Не так хорошо, как хотелось бы. Но его превосходительство и миссис Малленпорт очень популярны, поэтому не думаю, что вам нужно бояться.

Я и не боялась. Посол в Вашингтоне на конференции, поэтому я увижу его не сразу. Но меня слегка тревожила моя новая должность. Прежде я никогда не работала в посольстве и гадала, сумею ли приспособиться, выполнять поручения так, как им нравится. В посольстве, кроме того, много приемов, а я, как ни нелепо это может показаться в двадцать пять лет, довольно застенчива. Возможно, как заметил дон Рамон, я слишком много времени провела в душном лондонском кабинете. Ну вот, сейчас я его покинула. Интересно, что скажет дон Рамон, если узнает — меня послали только потому, что другие секретарши в отпуске или с новыми соблазнительными бойфрендами. Наша дружба с исполнительным сотрудником Регистра только что закончилась. Из-за моей матери. Не потому, что она собственница — совсем наоборот. Просто я поняла, что не выйду замуж, пока не почувствую в себе тот же огонь любви, как она с моим новым австралийским отчимом.

— А сейчас мы снижаемся, сеньорита, — прервал мои мысли дон Рамон. — Над горной цепью снова может тряхнуть. В отличие от прежней жизни, сеньорита Мадруга, в Чарагвае вам не грозит то, что у себя вы, британцы, называете «ни шатко ни валко». — Для большей убедительности дон Рамон указал в иллюминатор. — Поверните голову, сеньорита, и под крылом далеко внизу вы кое-что увидите. Вон там — огромный шрам через весь горный хребет. Видите?

— Да. Как порез ножом.

— Именно. Это огромная трещина от землетрясения. Она тянется от Панамского залива до мыса. Кое-кто считает, что она пересекает океаны и возвращается с противоположной стороны.

Я поежилась:

— Вы когда-нибудь попадали в землетрясение?

— Да, сеньорита. Во многие. Одни были сильными, другие не очень, некоторые — просто легкая дрожь земной коры. Но мы научились жить в стране, какая она есть. — Он порывисто наклонился вперед, его щека случайно коснулась моих волос. — Взгляните на огромные ущелья и водопады. Какой недоступной они делают эту землю. До появления самолетов долины были совершенно отрезаны, многие деревни отстали на тысячу лет. Обратите внимание на тонкую нить, сверкающую через ущелье.

— Как паутинка.

— Именно. Это инкский веревочный мост. Единственная дорога в высокогорную деревню. — Он улыбнулся. — Это Чарагвай, сеньорита, страна контрастов. Новейший самолет и древние мосты инков. Ужасные горы и живописные долины. Рай и ад на земле. Доброта и жестокость.

— А люди? — спросила я.

— Решайте сами.

К моему удивлению, хотя в горах не намечалось даже просвета, загорелась неожиданная надпись «Пристегнуть ремни». Маленький второй стюард ходил взад-вперед по проходу и объявлял по-индейски и потом по-испански:

— Пожалуйста, пристегните ремни. — Чтобы расположить к себе могущественного дона Района, он перемежал свой причудливый испанский еще более причудливым английским: — Пристегнуть, пристегнуть.

Чтобы помешать дону Рамону угостить его новой порцией брани, я указала в окно:

— Совсем не похоже, чтобы там был аэропорт, не так ли?

Горы вырастали с обеих сторон. Из инструктажа я знала, что город Куича построен на высоте девять тысяч футов в самом сердце потухшего вулкана, но не видела ни малейших его признаков.

— Не бойтесь. — Его рука легко накрыла мою. — В мгновение ока вы окажетесь в Шангри-Ла. В Стране на вершине бобового стебля.

Как по волшебству, только он замолк, горы слегка расступились и впереди открылась невероятно зеленая долина.

— Отныне, сеньорита Мадруга, проявляйте осторожность. Вы на высокогорье. Делайте все очень медленно и не напрягайтесь.

— Да, мне говорили, — машинально ответила я, но, поглощенная восхитительным пейзажем, не обратила на совет внимания.

Я увидела изумительную гроздь белых и розовых кукольных домиков, серебряных шпилей, расположенные друг над другом террасы самых изысканных оттенков оранжево-розового, широкие современные дороги и прямо по курсу две скрещенные полоски пластыря, очевидно посадочные полосы. Подошвами я чувствовала плавное пологое снижение и в своем возбуждении едва ли замечала, что дон Рамон все еще держит мою руку. Сейчас я отчетливо видела на дорогах автомобили вперемежку с бычьими упряжками. Затем послышался шорох шин и мягкий легкий толчок.

Дон Рамон поднес мою руку к губам и поцеловал.

— Добро пожаловать в Чарагвай, сеньорита Мадруга.

Только когда самолет остановился и открылась пассажирская дверь, он неохотно выпустил ее из своей ладони. Второй стюард почтительно проводил нас первыми к выходу.

На миг я задержалась на трапе, охваченная странным колдовским ощущением. Ничего подобного я не испытывала раньше. Словно я оказалась на другой планете. Реальность и фантазия перемешались. Все казалось особенным, важным, словно я на самом деле начинала новую жизнь. Я с наслаждением вдохнула самый сладкий на свете воздух. Между взлетными полосами росла густая трава, в которой мелькало множество полевых цветов. Они пахли одуряюще сладко. За взлетным полем виднелись фермы, апельсиновые рощи, ананасовые плантации, гасиенды, а еще дальше за ними — терракотовый город. Нас отсекали от всего остального мира гигантские горы, их белые шапки ослепительно сверкали на экваториальном солнце.

— Мои слова более чем справедливы, сеньорита?

— И не говорите, — ошеломленно прошептала я.

Окружающая красота вызвала у меня буквально столбняк. Я понимала, что задерживаю остальных пассажиров. Я виновато заторопилась по ступенькам в сопровождении дона Рамона. Я отчетливо помню, что ступила на чарагвайскую почву. Но не успела я сделать и шагу, как оказалась в руках дона Рамона. Поскольку без всякого предупреждения и впервые в жизни упала в обморок.

Глава 2

Я пришла в себя почти сразу. Я сидела на нижней ступеньке трапа. Меня поддерживал дон Рамон. Второй стюард, видимо в восторге от возможности продемонстрировать свою ловкость и незаменимость, только что дал мне вдохнуть кислород из маленького цилиндра. Я не могла оставаться без движения слишком долго, потому что к маленькому зданию аэровокзала змеилась очередь пассажиров. Когда я попыталась встать, дон Рамон удержал меня за плечо, с серьезным видом поднял мое запястье и пощупал пульс.

— Ага, вам лучше, сеньорита? — Он осторожно отпустил запястье. — На вас просто действует высота. Мы называем это soroche. Вас должны были предупредить. Мы, чарагвайцы, акклиматизировались. Но иностранцы здесь, как у вас говорят, вырубаются. У вас, сеньорита, легкие не горца.

— Меня предупреждали — но я всегда приспосабливаюсь. Не думала, что это на меня повлияет.

— Никто не думает. Я видел, как дюжие молодые инженеры падали, как вы, но гораздо менее грациозно.

С великой осторожностью я поднялась. Дон Рамон предложил мне руку.

— Позвольте сопровождать вас к терминалу. Даже если вас не ждет молодой человек, — улыбнулся он, — посольство пришлет машину.

— В министерстве сказали, что меня подберет «лендровер».

— Как по-британски, — вздохнул он и перекинул мою руку себе через плечо. — В Чарагвае леди всегда сопровождают, даже на заднее сиденье «лендровера». Обопритесь на меня, сеньорита. Это честь для меня.