— Ты бы мост поберег, Федор. Может, еще пригодится.

— От тебя ли, Агата, я слышу такую вульгарность! А-а, понимаю. У тебя Чумка рядом, она и подсказывает. Узнаю ее стиль.

— Чумки нет. Она где-то дрейфует.

— Ладно, хрен с ней. Лучше доложи, как моя дорогая собачка. А потом обязательно дай ей трубку.

— Надеешься, у нее дар речи прорезался?

— Как ты не понимаешь, ей главное, чтобы она услышала мой голос и знала: я ее не забыл и не бросил.

— Сбавь пафос, Федор.

— Я, Агата, не понимаю: ты действительно такая черствая или прикидываешься.

— Кто из нас черствее, еще надо посмотреть. Я любимых собак из-за всяких там Пупсиков друзьям не подкидываю.

— По-моему, ты меня сама умоляла. Если не хочешь больше держать ее у себя, так и признавайся. Сейчас же приеду и заберу.

Меня прямо подмывало пойти ва-банк и ответить: пожалуйста, забирай! Но Ириска мне позарез требовалась, и рисковать я не решилась.

— Что ты, что ты, Федечка, мы с Ириской замечательно ужились, и я собираюсь продержать ее у себя не неделю, а две.

— Почему? — явно озадачился он.

— Потому что моя тетушка вернется в Москву только спустя это время.

— Какая еще, блин, тетушка? — взревел Сахар.

— Естественно, ты. Мне было удобнее выдать тебя за собственную тетку, — не давая ему опомниться, затараторила я. — Федя, это вопрос жизни и смерти. И тебе, по-моему, только лучше. Покрепче мосты наведешь. Вдруг твой Пупсик за две недели тоже по Ириске соскучится.

Федя вздохнул:

— Боюсь, такого и через год не случится. Она, наоборот, наслаждается.

— Ну тогда ты за две недели поймешь, кто из них тебе дороже, — вырвалось у меня.

— Агата! У меня трагедия, а ты издеваешься!

— Я, Федя, не издеваюсь, а предоставляю тебе отсрочку.

— Да, в общем-то, логика в твоем предложении есть, — недолго сопротивлялся Сахар.

Нет, все-таки мужики сволочи, даже когда хотят казаться добрыми! Боюсь, права Чумка. Скоро я, вместо того чтобы Ириску возвращать, буду гулять на Фединой и Пупсиковой свадьбе. Эх, предпочла бы Ириску вернуть, а гулять на собственной свадьбе, но об этом пока даже страшно подумать.

— Значит, договорились? — спросила я.

— Если тебе очень нужно, пожалуй, соглашусь.

Вот паразит. А главное, повернул так, будто сам в подобном варианте совершенно не заинтересован. А мы прикинемся, будто ничего не поняли.

— Спасибо тебе, Федечка.

— Позови к телефону Ириску! — потребовал он.

— Ты мне только объясни: она у тебя трубку у уха сама держать приучена или мне придется?

— Не заставляй меня стать о тебе худшего мнения, чем я был! Позови собаку и подержи возле ее уха трубку.

Лучше бы мне было отправить Федю с его предложением далеко и надолго! Услыхав его голос, Ириска и впрямь обрадовалась и сама чуть не заговорила. Такой радостный визг стоял. Но этот-то гад потешился и вернулся к Пупсику, а у собаки депрессия началась.

Жалобно поскулила, глядя на телефон, а убедившись, что Сахар оттуда не появится, опустила голову и поплелась к себе в корзину. Я посмотрела на часы: гулять было поздно. Темно. На бульваре нам будет наверняка неуютно. Да и вероятность, что Гера с Патриком составят компанию, слишком мала. Зато велик риск пообщаться с каким-нибудь агрессивно настроенным пьяным. Не хочу неприятностей.

Ириска свернулась клубком и лежала, уставившись в одну точку.

— Песик, иди ко мне в кроватку. Веселей будет.

Ответом мне был тихий вздох. У меня сердце кровью обливалось. Сволочь Федор! А еще художник!

Я взяла корзину вместе с Ириской и поставила рядом со своей кроватью. Кажется, это собачке понравилось. Она слегка постучала хвостом по подушке. Ничего. Справимся.

Вот теперь я понимаю свою подругу Дашку. С мужем она развелась, когда дочери было три года. Сперва без сопротивления отдавала девочку отцу на субботу и воскресенье. А потом вдруг резко перестала. Я ее за это очень осуждала.

— Ты что, Дашка, он же отец!

А она мне в ответ:

— Отец-то отец. Только он с ней несколько часов потетешкается, а ребенок потом рыдает в три ручья. И на следующий день вся дерганая. За неделю только немного в порядок приведу, снова здорово. И я из-за этого вся на нервах. Уж лучше пускай вообще не встречаются. Так всем спокойнее. Не говоря уж о том, что он выступает добрым папой с подарками, а я получаюсь злой матерью, которая заставляет кашу есть и подарки разбросанные в шкаф убирать. Нет, Агата, сперва пускай вырастет, а там могут и общаться, сколько им влезет.

Тогда мне казалось, что Дашка элементарно ревнует и мужу мстит. Теперь же, понаблюдав за Ириской с Сахаром, я поняла: в Дашкиных словах было зерно истины.

Ну что же такое! Только собаку расстроил. А сам небось гордится. Я живо представила любующегося собой Федю.

Между прочим, педагогическая наука, по-видимому, сей феномен отметила. Например, в детстве я ездила в пионерский лагерь. Там родителей к детям подпускали только один раз за смену. И то воспитатели за несколько дней до родительского дня принимались охать: «Лучше бы этого дня совсем не было. Ребят потом не соберешь. Младшие плачут, старшие на радостях обжираются привезенной из дома едой и животами страдают». Нет, больше я Феде общаться с Ириской не позволю!

Проснулась я очень рано. В лицо мне било яркое солнце. С Ирискиными страданиями забыла занавеску задернуть.

И снова пришлось собаку расталкивать. Никакого с ее стороны энтузиазма! Будто вчера ни с кем и не знакомилась. Совершенно неженское поведение!

Вот я, например, была вся в нетерпении, предвкушая новую встречу с Герой. Трепетала, как осина. Весь шкаф от волнения перерыла. Не во вчерашнем же на прогулку идти. Иначе решит, будто мне надеть больше нечего! Тут Чумка совершенно права: надо непременно ему показать, что я девушка с достатком. И самостоятельная, а на него не охочусь.

Увы, оказалось, что мой небедный сам по себе гардероб в основном состоит из деловых костюмов. И остального — всего понемножку. Для прогулок с собакой мало что подходило. То есть для обычной жизни у меня шмоток вполне хватало, но чтобы охмурять мужика на бульваре каждый раз в чем-то другом… Придется пофантазировать. Недаром я дизайнер. Правда, не по одежде, а по интерьерам, но все равно полет творческой фантазии наблюдается. И навыки из всего делать конфетку давно выработаны. А если собственных ресурсов не хватит, задействую Чумкины. Зря она, что ли, мой «поросячий» костюмчик носила.

Если роман разгорится быстро, то обойдусь. На пике отношений одежду чаще снимаешь, чем надеваешь. Но если бульварный период затянется, пробежки по магазинам не избежать.

Выкинула все из шкафа, а собирать уже некогда. Боялась опоздать. Погуляют ведь, и уйдут. Тогда старания мои насмарку.

Торопилась не зря. Они уже были там. Я увидела его — прямо ноги затряслись. Ириска, унюхав свое Чудовище, тоже оживилась. Нет, нормальная баба, только соня. Нуда это ее дело. Патрик потянул хозяина к нам. Я приветственно помахала Гере рукой. Он расплылся в улыбке и тоже поиграл пальцами в воздухе.

— Доброе утро! Как жизнь?

— Замечательно, — откликнулась я.

Наступила длинная пауза. Мы, глупо улыбаясь, взирали друг на друга. Что еще ему сказать? Совершенно неясно. Человек же почти незнакомый. Я ухватилась за спасительную общую тему: собаки.

— А Патрик-то у вас какой бодренький!

— Стараюсь держать его в форме, — радостно поддержал беседу Гера.

— Сколько ему годков?

— Пять.

— Мужчина в самом расцвете сил! — радостно воскликнула я. Слава Богу, есть что обсудить!

— А Ириске три.

— Хороший возраст, — одобрил он.

Я решила начать разведку боем.

— А вы сколько раз Патрика выгуливаете? Понимаете, собачница-то я неопытная. Вот вчера Ириску один раз вывела, а вечером уже сил не хватило. Как вы считаете, это ей не вредно?

— И она до утра, м-м, дотерпела? — явно смутился он.

— Да нет. У нее лоток для экстренных случаев есть.