Мэри счастливо улыбнулась.

«Роллс-ройс» мчался по вечерним улицам города. Шел небольшой теплый летний дождь, и мокрый асфальт блестел, отражая свет фонарей.

Вокруг было пустынно. Лишь изредка блеснет фарами встречная машина, или покажется на тротуаре поздний прохожий, прячась от дождя под зонтиком. — Но ведь мы едем не в ту сторону, — сказала Мэри, всматриваясь в полутемные улицы.

— Сегодня все дороги наши, в какую бы сторону мы с тобой ни ехали, — рассмеялся Флат.

Он пропустил ее вперед и, закрыв на замок входную дверь, включил в прихожей свет.

— Вот мы и дома.

— У тебя большая квартира, — заметила Мэри.

— Ну, я бы предпочел иметь еще больше. А лучше — свой особняк.

— И ты что, один здесь живешь?

— В общем, да.

— И кто же следит за порядком? Неужели все сам?

— Ну, у меня ведь тоже руки есть.

Флат достал из шкафа, встроенного в стену, небольшую бутылку и два бокала.

— Это всего лишь сок. Апельсиновый. За нашу встречу в этом доме.

У Мэри кружилась голова, и когда он легонько подтолкнул ее к широкой кровати, которая занимала чуть ли не полкомнаты, она почувствовала в этом даже какое-то спасение для себя. Все расплывалось перед ее глазами, и она закрыла их, проваливаясь в черную успокаивающую бездну.

На следующий день рано утром он привез Мэри к ее дому, махнув на прощание рукой, и тут же уехал. Она была немного обескуражена его поведением, так как рассчитывала, что они вместе поедут на работу. Неторопливо поднялась по лестнице на пятый этаж, хотя можно было воспользоваться лифтом, вошла в свою маленькую квартирку, так же неторопливо переоделась, хотя понимала, что опаздывает в лабораторию.

Целый день она пыталась встретиться с ним взглядом, но он, будто нарочно, не замечал ее, слишком громко разговаривая и хохоча по любому пустяку с другими женщинами. Она обиделась, решила разговаривать с ним только как с руководителем лаборатории, да и то, когда в этом была острая необходимость. Но когда через неделю он снова пригласил ее в ресторан, она не выдержала и согласилась.

Но чем больше она его узнавала, тем меньше он ей нравился. И когда он однажды прямо в коридоре их учреждения сделал ей предложение, она пожала плечами и, не проронив ни слова, пошла прочь. Это его страшно взбесило, но тут судьба их развела. Мэри Лазарес направили в другую секретную лабораторию, где шла работа по созданию робота-полицейского.

Правда, вскоре они опять встретились; Флат предстал перед ней в образе шефа службы безопасности. Но прежние взаимоотношения возобновить было уже невозможно…

— Доктор Лазарес, — позвал Флат. — Вы не хотите рассказать мне, что произошло?

Лазарес отошла от Мэрфи, помыла руки, вытерла их полотенцем и взглянула на Флата.

— Ничего особенного. Просто его привезли сюда вчера на проверку, — ответила она, делая вид, что не понимает вопроса.

— Это я знаю, — сухо ответил Флат. — Меня интересует, что с ним. И вы понимаете, о чем я говорю! — Вдруг заорал он, даже не пытаясь скрыть своего раздражения. — Он не подчинился приказу, и я хочу знать, почему!

— Вы хотите знать мое мнение?

— Я хочу знать правду.

Мэри внимательно посмотрела на него. Его недобрые глаза сузились еще больше. Флат перехватил ее взгляд.

— Я слушаю. Мэри, села за стол.

— Я думаю, что единственной причиной является то, что он готов выполнять приказы, но только не те, с которыми не согласен, — сказала она, снимая очки. — Извините, он принял не такое уж плохое решение его друг был в большой опасности, и Мэрфи решил спасти его.

— Вы тут все рехнулись! У него не может быть никаких друзей! — заорал Флат.

Он подбежал к сидящему роботу и постучал по металлическому скафандру.

— Если «Оу-Си-Пи» хотела построить просто робота, то зачем ему дали человеческий разум? — закричала в ответ Мэри, но быстро взяла себя в руки.

— Там ничего человеческого не осталось, в этих мозгах, — гнул свою линию Флат.

— Мистер Флат, в этих мозгах осталось очень много человеческого, — спокойно возразила она. — Это не железка, а автономный организм, способный самостоятельно принимать любые решения.

— Хорошо, — согласился Флат. — А все эти годы исследований, тренировок, разве они ни к чему ни привели?

— Его эмоциональный багаж помешал этому.

— Эмоциональный багаж?.. — казалось, он не понимал, о чем идет речь.

— Да, — твердо сказала Мэри. — Какие-то кусочки памяти, обрывки прошлого остались у него…

— Ясно, — Флат дал понять, что не желает слушать ее объяснения. — Что ж, если это какие-то эмоции и обрывки памяти, то нужно избавиться от них. Надо стереть эти кусочки памяти, которые только мешают нам.

К ним подошел доктор Эндрюс. Он до сих пор не вступал в разговор, хотя зашел в кабинет в самый разгар перепалки, решив узнать, что случилось.

— Это возможно сделать, если включить дополнительную цепочку обратной связи в виде вот этой нейтронной схемы. Можете приступать.

— Выполняйте! — он бросил Мэри целлофановый пакетик с маленькой пластиной, который подал ему Эндрюс.

Мэри, подхватив пластину, с нескрываемой злостью посмотрела на Эндрюса, который поспешил удалиться, довольно улыбаясь и аккуратно прикрывая за собой дверь.

— И запомни, дорогая, мне наплевать, насколько ты умна, меня интересует только то, чтобы этот полицейский работал, как следует, — нравоучительно подчеркнул Флат.

— Я не новичок в лаборатории, так что прошу не давить на меня, — оборвала его Мэри.

— Вот и прекрасно. Мы хотим, чтобы он работал, и он будет работать. Он, как и ты, принадлежит компании «Оу-Си-Пи». Так что давай, будь добра, выполняй свои обязанности, не забывая об ответственности, — сказал на прощание Флат и, ухмыльнувшись, направился к выходу.

В дверях он едва не столкнулся с Льюис, которая зашла, чтобы посмотреть на Мэрфи.

Доктор Мэри Лазарес, посмотрев ему вслед, произнесла:

— Господи, неужели я когда-то была в него влюблена, подумать только!

В лабораторию снова вошел доктор Эндрюс:

— Мэри, дорогая, я могу сам заняться Мэрфи, — сказал он заискивающе улыбаясь.

— Нет-нет, благодарю, это несложно, я разберусь сама, — ответила Мэри. — У вас достаточно своих обязанностей, идите, вы свободны.

Доктор Лазарес подошла к Льюис, которая стояла рядом с Мэрфи, и с беспокойством посмотрела на экран, отражающий мысли робота. На экране то и дело возникали все новые и новые лица, какие-то эпизоды, обрывки фраз.

Мэрфи сидел неподвижно.

— Что у тебя творится в голове, Мэрфи?! — удивленно воскликнула она.

Льюис слышала конец разговора с Флатом, поэтому, повернувшись, она вопросительно посмотрела на Мэри.

Мэри дотронулась до ее плеча:

— Я бы хотела побыть одна, — тихо попросила она. Льюис, нахмурившись, вышла.

Доктор Лазарес села за стол, крепко сжав голову руками. Она достала из кармана пластину, покрутила ее в руках, затем достала из нижнего ящиха стола молоток и с яростью ударила по пластине. Все, что от нее осталось, Мэри аккуратно собрала и выбросила в урну.

Рано утром Берта Стивенсон со своими напарниками собиралась в дорогу.

— Вы слышали радио? — в который раз спрашивал дядюшка Симон. — Какие-то идиоты оказали сопротивление реабилитационной службе! Подумать только, им обещали новые квартиры, гигантские торговые центры, площади с фонтанами и памятниками, зоны отдыха… им обещали рай, а они устроили войну!

— Какую войну? — будто ничего не понимая, спросила Берта.

— Какую войну? Они стреляли в офицеров реабилитационной службы! Они взрывали бомбы! Это же преступники!

— Но…

— Молчи! А командовала ими, представьте себе, женщина! Я всегда говорил: там живут одни преступники. И с ними всеми надо поступать, как с преступниками. Как с преступниками! Никакой пощады!