Наступает урочный миг. Облаченный в форму служитель — точнее, священнослужитель, который и проводит церемонию (разумеется, в нашей протестантской стране его функции сведены к чистым формальностям), — подает сигнал к началу обряда, стукнув молотком по кафедре. Его помощник наносит удар по гонгу. Все умолкают. Священник нараспев произносит ритуальную фразу:
"Вольфрам, джентльмены, вольфрам!"
Следует обязательная пауза — дань приличиям (нельзя сразу заваливать Бога своими просьбами). Наконец, раздаются первые Отклики:
"Продаю пять, наличным товаром, за четырнадцать с половиной", — возглашает избранный, небрежно облокотившись о софу.
Почти сразу же: "Покупаю два за четырнадцать — двадцать пять" — произносит его собрат, сидящий напротив.
Теперь каждый спешит засвидетельствовать свою веру, охваченные священным экстазом, все восклицают одновременно (именно восклицают, а не кричат, здесь все-таки Лондон, а не Нью-Йорк, Брюссель или Бомбей). Ручки секретарей порхают по бумаге, невидимые тонны металла мгновенно перекидываются от одного избранного к другому, дельцы ловят их на лету, манипулируют ими и одним отточенным до небрежности движением отправляют обратно уже в облегченном или утяжеленном виде.
Воистину, для непросвещенного рабочего, пеона или кули, с великим трудом добывающего магический металл из земных глубин, эта сцена стала бы откровением, окошком в мир цивилизации, о которой его примитивный, одурманенный алкоголем рассудок даже не помышляет!
Снова звучит гонг, и…
"Титаний, джентльмены, титаний!" — выпевает священник, и молитвы избранных обращаются к Элементу номер 22. Вскоре очередь доходит до Ванадия, потом Сурьмы, Бериллия, Циркония, Молибдена, и так далее, по порядку, установленному Таблицей Металлических Святых, хотя не всех их успевают помянуть за один день. Вспомнив о католиках, следует сразу же добавить, что поклоняются здесь не самим Святым, они лишь помогают достичь Божества. Большинство избранных знает Металлы только по именам, они их никогда не видели, и тем более не прикасались к ним. Такая работа пристала пеонам и кули.
А эти непросвещенные, опустившиеся рабочие, которые с великим трудом отвоевывают у хозяев свой шиллинг-и-шесть-пенсов в день, кровавя руки в далеких, жарких, почти невероятных краях, — что бы они подумали, расскажи им кто-нибудь о финансовых итогах такого круговорота невидимого металла в магическом Объединении? Что бы они сказали, узнав, что в результате некий мистер А. заработал девятьсот фунтов, мистер Б. четыреста, а мистер В. — тысяча двести для фирмы и двести пятьдесят для себя? Как думаете, испытают они священный трепет? Разве не могут, нет, разве не должны они тоже пасть ниц и вознести умиленную молитву во славу великой цивилизации, сделавшей возможным такое чудо?
Правда, мистер Г. сегодня, кажется, забыл, что ему следует говорить, и сплоховал во время обряда. Его постигло относительное наказание в виде потери "кругленькой суммы". Мы говорим "относительное", потому что на самом деле плата за невнимание — всего лишь временное отсутствие благосклонности Божества, которое вскоре восполняется. В данном случае, он просто "потерял в ценных бумагах" из-за того, что "прозевал падение рынка". Завтра или послезавтра так называемый "рынок" наверняка восстановится, и мистер Г. с лихвой окупит утраты. Ибо в конечном итоге, — и это, пожалуй, самое удивительное и замечательное свойство рынка, особенно для его участников, — избранным служителям ИРМы практически никогда не грозят серьезные и длительные финансовые убытки!
"Как такое возможно?" — спросите вы. — "Во имя всего святого, каким образом, покупая и продавая друг другу одни и те же незримые тонны товара снова и снова, каждый из этих Саддукеев Редких Металлов год за годом неизменно получает прибыль?"
(Причем, добавим мы, прибыль, которая позволяет поддерживать все необходимые при их статусе атрибуты так называемой сладкой жизни, с ее старательным высокомодничанием, беззаветной элитарностью, взаимным обезьянничанием в квази-феодальном замкостроительстве и эксклюзивных заказах; с ее ресторанно-снобистским, художественно-аукционно-собирательским, шикарно-курортным, общественно-председательским, внебрачно-любовным, скандально-бракоразводным, швейцарско-банковско-закулисным времяпровождением; с великолепными четырехколесными символами высокого положения; отдыхом и планами строительства на Багамах; с обязательными пони для наследниц и частными школами для наследников).
Наш Диоген без сомнения ответил бы, что такой блестящий результат достигается просто потому, что на каждого "избранного" приходится миллион (или около того) "непосвященных". "Ежеминутно рождается новый профан", — возможно, добавит он в своей простоватой манере.
Но величественные, улыбчивые, любезные, неброско, но солидно одетые священнослужители Сити предложат совсем другое, неизмеримо более сложное объяснение, понять весь смысл которого, заверят они, сможет лишь тот, кто "посвятил всю жизнь бизнесу", то есть служению своему Богу. Другими словами, не принадлежа к Кругу избранных, невозможно по-настоящему осознать, что происходит внутри Него, не говоря о том, чтобы понять значение таких ритуальных словосочетаний, как "вести книги" "обрисовать перспективу", "стимулировать обвальное падение" (чистейшие перлы нашего языка!) и "надбавка за отсрочку платежа"! С другой стороны, некоторые вещи посторонний может оценить неправильно, либо принять за нечто иное. Например, компании, представленные пятью избранными, — почти четверть общего потенциала, — на самом деле, несмотря на разные названия, принадлежат единой гигантской финансовой группе, чьи активы вдвое превышают совокупные средства всех остальных, входящих в Круг. Разве это не чистейшее, совершеннейшее, утонченнейшее проявление свободной конкуренции? Однако для неинформированного, полного зависти профана такие факты могут послужить основой для целого ряда злобных измышлений.
Кажется, наше первое впечатление обманчиво, и объяснения, предложенные Диогеном и служителями Сити по сути своей довольно схожи. Так или иначе, необходимо отметить, что сколько бы ни закрылось рудников в Корее, Чили или Малайзии, сколько бы пеонов не отправилось искать новую работу, а кули — обратно в деревни, ИРМа не свернет свою деятельность, а ее избранные члены продолжат обогащаться, регулярно участвуя в священных обрядах. Для них (все без исключения, разумеется, христиане) ИРМа это Венера Тысячегрудая, каждый сосок ее источает деньги, а им остается лишь правильно, согласно ритуалу, выдаивать себе регулярные порции.
Неудивительно, что они прилагают столько усилий, чтобы отвадить всяческих выскочек! Неудивительно, что они требуют от всех, кто желает войти в Магический Круг, такую высокую плату, банковские депозиты и ежегодные взносы! Ведь для тех, кто не мог похвастаться "приемлемыми анкетными данными", принадлежность к подобным структурам, особенно в горячий 1949 год, когда вновь открылась Биржа, равнялась разрешению самому печатать деньги!
Удивительно другое — как корпорации "Станнум" вообще дали возможность присоединиться? Скорее всего, причина такой снисходительности в том, что ИРМа закрылась в самом начале войны и не работала целых десять лет. А еще в том, что накануне ее открытия, когда "Станнум" заявил о желании вступить в объединение, осталось совсем немного избранных, которые умели проводить священные церемонии. И в том, что к числу таких служителей принадлежал некий весьма достойный джентльмен, потомок сотни графов, который, как полагали, и управлял "Станнумом".
В наши дни почти никто уже не помнит о "Станнуме". В начале своей деятельности корпорация владела несколькими оловянными рудниками в Корнуолле, но в 1945 году, когда сюда пришел Код, все они еще не возобновили работу, и компания влачила жалкое существование, торгуя металлоломом. Потом делами стал заправлять некий Юстас Моттрам, за престарелым основателем компании оставили лишь формальные обязанности главы корпорации, и между 1949 и 1950 "Станнум" пережил мгновенный взлет и рухнул, так же неожиданно и быстро, как возникает и лопается пузырек в тигле расплавленного цинка. Он стал редчайшим исключением из правила, согласно которому ни один из членов ИРМы никогда не становится банкротом. Вот почему сегодня старейшие представители объединения избегают упоминать о нем — для них это такое пятно на репутации!