* * *
<Д.Н. Марковичу>
Ты слышишь Лермонтовской грусти чарованье,
Нездешних песен благостный порыв,
И чувств нечеловеческий надрыв,
И на небесную обитель упованье?
Мятежным Демоном таинственно томим,
Он в горы уходил, чтобы молиться звездам,
И там слетал к нему Хранитель-Херувим,
Когда, измученный, он приближался к безднам…
Ты слышишь Пушкинской гармонии волненье,
И Музы царственной волшебную свирель,
И мирных струн классическую трель,
И чувств возвышенных небесное томленье?
Смятения и звуков горних полн,
Он убегал в широкошумные дубровы,
И с берегов вечнозвучащих волн
Неслись его восторженные зовы.
4 сентября 1923
К жене
Теперь не скрою я тайной маской
Свое лицо.
На безымянном сверкает лаской
Твое кольцо.
Не буду петь я с тоской суровой
О злой судьбе.
С душой воскресшей, с душою новой
Иду к тебе.
Ты не отвергла мольбы безмолвной,
Раскрыв печаль.
Душою чуткой, любовью полной
Манила вдаль.
И снова верить могу отныне
Былым мечтам.
И никому уж моей святыни
Я не отдам.
11 сентября 1923
Ломоносов
Он в Конференцию вошел, крича:
– От Академии меня отставить?!
Элементарнейших не знаете начал!
А без меня – и Академия пуста ведь! –
И, хлопнув дверью, он ушел к себе,
В лабораторию химических открытий,
Чтобы с таинственной Натурою в борьбе
Найти ее невидимые нити…
Утихнул гнев, и горечь всех обид
Забыта вмиг. И, вдохновенья полный,
Он чисел ряд восторженно чертит
И вдаль глядит, Нева где катит волны.
И грезится ему полярных деревень
Суровый круг, и он бросает числить…
Текут в стихах взволнованные мысли:
«Лице свое скрывает день…»
15 сентября 1923
Элегия на половину
<Д.Н. Марковичу>
Ты жертвуешь уже поэту лист второй
Бесспорно объективного альбома,
Чтоб стариной тряхнуть и помечтать порой,
Как за стихами грустными Прюдома.
Ведь ты мечтал не раз, не раз и разбивал
Мечты свои о каменные плиты,
И снова мчал к тебе мечтанья страстный вал –
Ты верно скажешь – моря сын сердитый.
Не утихает жизнь… Но, друг, прости меня!
Ты не грустишь теперь. Зачем пучиной
Пугаю я тебя средь солнечного дня
И заменяю солнца свет – лучиной…
27 ноября 1923
* * *
О чем еще грустить. Вечерней тишиной
И лаской неожиданных стихов
Так успокоено взволнованное сердце.
Оно простит недавние обиды,
Простит незаслуженные страданья
И упрекнуть не сможет никогда.
И все ему прелестно, как и прежде:
И ветра невесенние порывы,
И пенистые радостные волны,
И набережных стройные граниты,
И улиц бесконечные ряды.
А дома что? В старинных переплетах
Столетием взлелеянные томы,
И на столе рабочий беспорядок,
И по стенам старинные портреты,
Дневная и ночная тишина.
Прелестно всё. И хочется работать,
Жаль погасить глубокой ночью лампу,
Жаль отложить перо, бумагу, книги,
Немых друзей оставить для постели,
И трудно оторваться от стола.
И нет усталости. И сон не клонит вежды,
И ждешь зари, и ей стихи готовишь
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
1923
* * *
Душа цветет, когда любовь украдкой
Покой дарит.
Душа цветет, когда надеждой сладкой
Любовь горит.
Душа поет, и песен рой стыдливый
Летит к полям.
Душа поет, и песни звук пугливый
Уж млеет там.
В душе порыв, покой смущен волненьем
Любви в груди.
В душе порыв – не заглушай сомненьем,
Люби и жди.
<1923–1924>
Е. Шахматовой
Двадцать один! – начертал на заветном пергаменте Хронос.
Не изменись! – пожелал солнечный бог Кифаред.
19 июля 1924