Словно кудель, разрывает власы он,

Словно скверну, срывает одежду…» [ близкая параллель Ил. XVIII 23-27]

(Пер. И.М.Дьяконова [Когда Ану сотворил небо 2000, с.177-179])

Плач Давида по Шаулу и Йонатану

«Краса, о Израиль, на высотах твоих пронзена!

Как пали сильные!

Не рассказывайте в Гате,

не возвещайте на улицах Ашкелона,

чтобы не радовались дочери филистимлян,

чтобы не торжествовали дочери необрезанных.

Горы Гилбоа! Ни роса, ни дождь [да не сойдёт] на вас,

и полей плодородных [да не будет на вас].

Ибо там повержен щит сильных,

щит Шаула – как бы и не был он помазан елеем.

Без крови пронзенных,

без тука сильных

лук Йонатана не отступал назад

и меч Шаула не возвращался даром.

Шаул и Йонатан –

любезные и согласные в жизни своей,

и в смерти своей не разлучились –

орлов быстрее,

львов сильнее.

Дочери Израиля! О Шауле плачьте,

который одевал вас в багряницу с украшениями,

доставлял уборы золотые на одежды ваши.

Как пали сильные на брани!

Йонатан на высотах твоих пронзен.

Скорблю о тебе, брат мой Йонатан,

дорог ты был мне очень;

превыше любовь твоя была мне

любви женской.

Как пали сильные,

погибло оружие бранное!»

(Библия. Вторая книга Шамуэла, гл.1, ст.18-27.

Пер. И.Р.Тантлевского [Тантлевский 2005, с.181-182])

«Если любовь зависит от вещи [т.е. если она корыстна] то, как только исчезнет вещь, исчезнет и любовь, а если любовь не зависит от вещи, то она никогда не исчезнет. Какова любовь, зависящая от вещи? – это [например] любовь Амнона к Фамари [2 Цар., гл.13]; а какова любовь, не зависящая от вещи? - это [например] любовь, [связывавшая] Давида и Ионафана». (Талмуд. Авот V 16 [Талмуд 2004-05, т.4, с.472])

Плач Кухулина по Фер Диаду

«Из-за предательства, о Фер Диад,

Гибель твоя мне горше стократ!

Ты умер. Я жив. Наш жребий таков.

Не встретимся мы во веки веков!

Когда мы жили в восточном краю,

У Скатах, учась побеждать в бою,

Казалось, что будем друзьями всегда,

Вплоть до дня Страшного суда!

Мил мне был облик прекрасный твой:

Нежных ланит цвет огневой,

Синяя ясность твоих очей,

Благородство осанки, мудрость речей!

Не ходил в бой, не получал ран,

Гневом битвенным не был пьян,

Рамена не прикрывал щитом из кож, -

Кто на сына Дамана был бы похож!

Как пал Айфэ единственный сын –

С той поры боец ни один

Ни красотой, ни силой, ни ловкостью боевой

Не мог напомнить мне облик твой!

…

О Фер Диад! Боец молодой!

Меткоразящий! Была крепка

И победоносна твоя рука!

Не счесть всех примет твоей красоты!

Волосы твои были густы,

До самой смерти, о Фер Диад,

Твой стан был поясом тонким объят.

Наша дружба, названый брат,

Прекрасна, как ока твоего взгляд,

Как щита твоего золотой узор,

Как доска для фидхелл, что тешит взор!

Увы! Воле моей вопреки

Ты погиб от моей руки.

…

Горька кровавая круговерть,

Где повстречал сын Дамана смерть.

Увы! Кровавую чашу друг

Принял из моих собственных рук.

Если бы эллином был я! Вмиг,

Услышав брата предсмертный крик,

С жизнью своей расстался б и я!

Мы вместе прервали б нить бытия!»

…

(Похищение быка из Куальнге. Пер. с ср.-ирланд. С.В.Шкунаева

[Похищение быка 1985, с.266, 267, 269])

Из романа Урсулы Ле Гуин «Толкователи» (Хайнский цикл)

«Затем Сиэз пересказал своим прекрасным голосом конец истории о Пенане-Теране, мифической паре, излюбленных героях народа рангма. Пенан и Теран были жителями горы Силонг, молодыми воинами, которые сумели оседлать северный ветер, точно эбердина, и, вскочив на него, направили вниз, на поле битвы, чтобы под развевающимися знаменами сражаться со старинными врагами народа рангма – приморскими жителями, варварами из западных равнин. Но Теран пал в бою. И Пенан вывел свою армию из боя, увел людей подальше от опасности, а потом оседлал южный ветер, дувший с моря, и погнал его наверх, в горы, и там бросился со спины ветра в пропасть и погиб.

Люди слушали и плакали; у Сати тоже были слезы на глазах.

…

Но на следующий день он [ Одиедин] сказал ей:

- Возможно, ты уже слышала загадки Толкователей, йоз Сати?

- Вряд ли.

- Дети учат их наизусть. Это очень старые загадки. Дети ведь всегда любили спрашивать одно и то же: «А какой у истории конец? А когда ты нам ее растолкуешь?» Такова, например, одна из этих загадок.

- Это скорее парадокс, чем загадка, - сказала Сати, обдумывая его слова. – Значит, события должны произойти и завершиться, прежде чем начнут свою работу Толкователи?

Одиедин, казалось, был немного удивлен ее словами; как, впрочем, и почти все мазы, когда она пыталась интерпретировать какое-нибудь их высказывание или историю.

- Но это не то же самое, что исходное значение той или иной истории, - сказала она уже менее уверенно.

- Нет, но может означать и то же самое, - возразил Одиедин. И прибавил: - Пенан спрыгнул со спины ветра и умер: такова история Терана.

…

- Теран умирал, - продолжала Гоири. – И он сказал: «Брат мой, муж мой, любовь моя, мое второе «я», мы с тобой верили, что сумеем одолеть врага и принести мир на нашу землю. Но вера – это такая рана, которую способно излечить только знание, когда толкование нашей жизни берет в свои руки смерть». И сказав так, он умер на руках у Пенана»

(пер. с англ. И.Тогоевой [Ле Гуин 2003, с.239, 244, 290])

«Одиссея» Гомера

«[ Из речи Нестора]. …Из наших в то время все лучшие пали:

Лег там Аякс бедоносный, там лег Ахиллес и советов

Мудростью равный бессмертным Патрокл, и лежит там мой милый

Сын Антилох, беспорочный, отважный и столько же дивный

Легкостью бега, сколь был он бесстрашный боец».

(№ 296). (Гомер. Одиссея III 108-112 [Гомер 2000, с.27])

«Плача не мог удержать и младой Пизистрат: он о брате

Вспомнил, о брате своем Антилохе прекрасном, который

Был умерщвлен лучезарной Денницы возлюбленным сыном.

…[ Из речи Писистрата:]

Нам, земнородным страдальцам, одна здесь надежная почесть:

Слезы с ланит и отрезанный локон волос на могиле».

(№ 297). (Гомер. Одиссея IV 186-188, 197-198 [Гомер 2000, с.40])

[ Рассказ Агамемнона Ахиллу]: «…златую

Урну дала сокрушенная мать; Дионис ей, сказала,

Ту подарил драгоценную урну, созданье Ифеста.

Ныне хранятся в ней кости твои, Ахиллес лучезарный,

Вместе с костями Патрокла, погибшего прежде во брани,

Но далеко от костей Антилоха, который тобою,

После Патрокловой смерти, всех боле ахеян любим был.

Холм погребальный великий над вашими урнами был тут

Ратью святой копьеносных аргивян у светлошироких

Вод Геллеспонта на бреге, вперед выходящем, насыпан;

Будет далеко он на море видим пловцам мореходным

Наших времен и грядущего времени всем поколеньям».

(№ 298). (Гомер. Одиссея XXIV 73-84 [Гомер 2000, с.270-271])

[ Одиссей в царстве мертвых]

«Тень Ахиллеса, Пелеева сына, потом мне явилась;

С ним был Патрокл, Антилох беспорочный и сын Теламонов