Вместо нее спросила миссис Хенли-младшая:

— Как, еще ожерелье? Которое же?!

Ник бросил на Нэнси возмущеннный взгляд (не заме­ченный никем, кроме нее), сердито засопел и ответил:

— С опалами. Из коллекции какого-то там графа.

Нэнси стало смешно — он вел себя действительно как мальчишка. Царившая вокруг атмосфера праздника мало-помалу проникла в ее кровь, и сейчас ей хотелось рассме­яться, взъерошить ему волосы, сказать (так уж и быть!): «Ты ужа-асно умный!!!» — а потом выпить еще шампан­ского, и пойти танцевать, и поцеловаться с ним где-ни­будь в укромном уголке...

— А я выбрала брошку с аметистами, но до сих пор не уверена, захочет ли Бейнард мне ее купить, — доверитель­но сообщила младшая миссис Хенли, покосившись на мужа.

— В мое время аметисты дарили только тем, у кого были проблемы с алкоголем, — тут же заявила ее свекровь и была явно разочарована, когда Ник, вместо того чтобы поддержать разговор, подозвал официанта и попросил еще рюмку коньяка.

Ожерелье он заполучил довольно быстро, снова по тому же методу: дождался, «пока все конкуренты, кроме последнего, отпадут, сразу сильно набавил цену — и через минуту аукционист, стукнув молотком, провозгласил:— Продано мистеру Райану за тридцать пять тысяч дол­ларов!

— Поздравляю, милочка! — первой воскликнула мис­сис Хенли-старшая.

Нэнси улыбалась, кивала в ответ на поздравления — едва ли кто-нибудь мог заподозрить, что ей стало вдруг не по себе... Тридцать пять тысяч! Только теперь она осо­знала сумму, до того казавшуюся какой-то абстрактной — это же ровно столько, сколько она зарабатывает за год...

Ник обернулся к ней, держа в руке украшение.

— Ну-ка, давай!

Она подалась к нему и зачем-то зажмурилась. Почув­ствовала, как ожерелье легло на шею, как теплые пальцы застегнули сзади замочек, поправили его и остались там, будто дожидаясь, пока она откроет глаза.

Сначала Нэнси взглянула вниз, на ожерелье, подума­ла: «Жаль, нет зеркала!» — и перевела взгляд на Ника, который смотрел на нее в упор с веселым ожиданием. На миг растерялась, зная, что нужно что-то сказать, по­благодарить, но все нужные слова разом вылетели из го­ловы.

Словно прочитав ее мысли, он быстро погладил ее по щеке, сказал тихо:

— Все хорошо! — и, уже громче: — Я так и думал, что тебе пойдет!

— По такому поводу надо выпить шампанского за пре­красных дам! — Громко предложил мистер Ламберт, по­чти заглушив голос аукциониста, который описывал оче­редной лот.

Миссис Хенли тоже получила то, о чем мечтала. То ли стремясь не отстать от Ника, то ли под влиянием выпи­того шампанского ее муж принял участие в торгах и вско­ре триумфально вручил ей бархатную коробочку, в кото­рой лежала вожделенная аметистовая брошь.

Свекровь тут же сунулась посмотреть, примерила брошь на свое платье — и лишь потом, нехотя, вернула владелице.

Это был предпоследний лот.

Еще через пять минут, после короткой заключитель­ной речи Ратледжа («...Хочу выразить благодарность... надеюсь, в будущем году...»), публика начала вставать с мест.

Наступила заключительная, и самая любимая многими гостями, часть бала. Время, когда можно было пообщаться, пофлиртовать, обменяться мнениями о прошедшем аукционе и сплетнями о присутствующих (или отсутствую­щих) знакомых, потанцевать, прогуляться в приятной компании по нарядно украшенным залам и, вернувшись, освежиться мороженым и бокалом вина или, наоборот, согреться чашечкой кофе с ликером.

Из распахнутых настежь двустворчатых дверей, ведущих в бальный зал, донеслась музыка.

— Пошли танцевать?! — Ник встал и нетерпеливо потянул Нэнси за руку. — Ну, как тебе здесь?

— Я... — сравнение пришло ей в голову неожиданно, — я себя чувствую как Золушка на балу!

Сказала — и рассмеялась, вдруг представив себе, как удивились бы охранники, увидев на стоянке вместо новенького зеленого «вольво» огромную тыкву.

Это была его Нэнси! Его, та самая, которую Ник по­мнил все эти годы! Та самая, которую он искал, — знал, чувствовал, что она должна быть где-то рядом, и нашел наконец, и не хотел больше отпускать.

Она смеялась, и незаметно поглаживала его по шее, зарываясь пальцами в волосы, и смотрела на него снизу верх веселыми глазами... В этом зале были женщины красивее ее, но не было ни одной — желаннее.

Нога заныла почти сразу же. Ник знал, что вскоре его ждет неизбежная расплата — судорога, от которой захочется взвыть, — но это сейчас не имело значения. Важно было лишь одно — держать, прижимать к себе, чувствовать под руками движущееся в одном ритме с ним упругое легкое тело.

В какой-то момент, подняв глаза, Нэнси воскликнула, удивленно и весело, будто увидела нечто очень забавное:

— Смотри-ка, даже люстра есть!..

Он не понял, в чем дело, но все равно рассмеялся. Еще один танец... и еще... Ник почувствовал, что нога вот-вот подведет, но признаваться в этом не хотелось.

Предложил:

— Пойдем, может, мороженого поедим?

— Давай, — согласилась она — и вдруг фыркнула, слов­но не в силах сдержать смех.

— Ты чего?

— Ничего... просто так...

Еще немножко — и можно уходить. Через час они уже будут в самолете. «На ней останется только ожерелье — больше ничего...» — Придерживая Нэнси за локоть и ла­вируя в толпе, Ник все еще смаковал эту идею...

Нэнси остановилась так внезапно, что он чуть не на­летел на нее. Бросив взгляд через ее плечо, он увидел, что за их столиком сидит какая-то женщина с высокой седой прической, оживленно беседуя с миссис Хенли-старшей. «Да быть того не может!» — услышал Ник, подумал, что сейчас придется потревожить ее, — и в этот момент жен­щина обернулась.

На старом морщинистом лице выразилось сначала удивление, затем радость. Ярко накрашенные губы растянулись в улыбке, она вскочила и громко воскликнула:

— Нэнси, милочка! Господи, вот уж кого я не ожидала здесь увидеть!

Глава 17

— Здравствуйте, миссис Бретиган, — сказала Нэнси сухо и невыразительно.

Стоя чуть сзади, Ник не видел ее лица, но почувство­вал, что она вся напряглась.

— Ну что ты, Нэнси, когда это ты меня так называла?!

— Здравствуйте, тетя Памела, — покорно поправилась Нэнси, шагнула вперед и поцеловала морщинистую щеку.

Старуха перевела взгляд на него.

— Здравствуйте, мистер Райан! Мы с вами незнакомы, но я про вас так много слышала от нашей дорогой Алисии!..

Нику показалось, что это имя прозвучало оглушитель­но громко; он мысленно чертыхнулся и бросил взгляд на Нэнси. Высокий возбужденный голос «тети Памелы» про­должал ввинчиваться в уши:

— ...Как это мило с вашей стороны — вывести в свет свою будущую падчерицу! Господи, какие глупости — так долго прятаться от людей! Все уже давно забыли эту не­приятную историю с помолвкой! А я как раз пыталась объяснить Луизе, что вы не можете здесь быть с женой — Алисия бы меня непременно пригласила...

— Миссис Бретиган, тут какое-то недоразумение! — пе­ребил ее Ник. — Я не понимаю, о чем вы говорите! Мы с Нэнси женаты уже четыре года!

— Но как же, ведь Алисия мне сама сказала... — очевид­но, по инерции попыталась возразить старуха.

— Миссис Бретиган! — Он еле сдерживался, чтобы не рявкнуть в голос: «Заткнись, дура!», но их разговор и без того слышало достаточно много внимательных ушей. — Нэнси — моя жена!

С короткой вспышкой злости подумал: «Ну не стой ты, как неживая! Скажи же, подтверди!»

«Тетя Памела», очевидно, лишь теперь сообразила, что ляпнула что-то не то, — она захлопнула рот и потрясение уставилась на него. Сказала после секундной пау­зы, уже значительно тише:

— Но ведь... Алисия же...

— Измышления моей... тещи не имеют ничего общего действительностью. — Ник тоже понизил голос. — И я не думаю, что вам стоит их повторять.

Глаза старухи заметались по сторонам, словно в поис­ках выхода: получалось, что вместо того, чтобы показать вою осведомленность, она поставила себя в крайне нелов­кое положение. Ей явно захотелось оказаться за пару миль отсюда — в этом Ник был с ней полностью солидарен.