Но проблема в том, что я никогда не узнаю, (как и все они. Наверное, все пишущие), даже если прославлюсь, даже если меня признают, если примут во все союзы писателей и выдадут красные корочки с золотыми буквами, если наградят кучей Нобелевских, Гонкуровских и всех возможных премий на свете, если мои книжки будут издаваться миллионными тиражами, а мои произведения включат в школьную программу и я стану классиком, если все на свете критики станут петь мне дифирамбы, все равно — меня всегда будут терзать сомнения — действительно ли я писатель?

НАСТОЯЩИЙ писатель?

Вадим Невзоров

Привал на облаке

— Совсем тесно стало, невозможно работать, — сетовал Ракес, разворачивая корабль в сторону Темной Пустоши. — Уже больше десятка сталкеров на каждый световой год. Заполонили Зону, ищут — не знают, что.

Далеко, в глубоком космосе, его глайдер, маленький космический корабль, штурмовал бездонное пространство в поисках загадочных объектов. Редкие планеты, астероиды, метеоры хранили неведомые сокровища разнообразных и удивительных предметов. И очень странных. Нет, ни золото, ни алмазы — этот «драгоценный отстой», как называли их бывалые сталкеры, — не интересовали никого, и Ракеса в том числе…

Найти нечто удивительное — вот было целью всех поисковиков, хоть это и было запрещено. К тому же сотворено неизвестным автором, пожелавшим скрыться.

Где он? В космосе найти хозяина вообще непосильная задача. Кто оставил шикарную изумрудную пирамиду в трех световых годах от Бетельгейзе? Где вокруг ни одной живой души, лишь одни метановые скопления с низшими формами жизни. Кто сотворил миниатюрную модель Вселенной с зеркальными гранями? А кто посадил березовую рощу недалеко от Альтаира? В глубоком космосе она казалась застывшим видением, но изредка колыхалась листва, обстреливаемая метеоритами.

Сомнений нет — это некая внепространственная сверхцивилизация. Пролетала через нашу Вселенную и устроила небольшой привал. Или просто решили пошутить.

И почему тогда нельзя воспользоваться их артефактами? Этими странными находками?

Нет, не в смысле, что это может кому-то пригодиться в хозяйстве, для удобства в быту, а лишь опять же для получения новых восклицаний. Удивлений. Охов и вздохов. Что в центре галактики, на черном рынке, щедро оплачивалось. Никто не знал, что делать с Черным Камнем, нагревающимся от звука, со Спящим Глазом, показывающим миражи, с Летающей Чернильницей, которая хаотично и где попало оставляла кляксы.

Но было завлекательно.

Хотелось найти нечто более интересное.

Но интересного уже почти ничего не осталось. И не только из-за огромного количества сталкеров, рыскающих в Зоне.

Неожиданно раздались в каюте щелчок и глухой колокольный перезвон, Загорелся экран связи, и на метровом мониторе появилось довольное лицо Савидана.

— Говорят, ты нашел что-то новенькое?

Круглая лысая голова, огромные глаза-шары и маленький рот, который смахивал на еще один маленький глаз. Так выглядели все виконцы, обитатели Темной Пустоши. Единственные, кто не присоединился к галактической программе по стабилизации Вселенной.

— Боюсь, это тебе покажется не по карману, — ответил Ракес, вращая регулятор настройки для получения более четкого изображения.

— Стоп-стоп! Не говори так, — на мгновение рот Савидана исчез совсем, — мы ведь друзья. Можем договориться. Я, к примеру, готов поделиться ценной информацией…

— Кто?! — начал догадываться Ракес. Слишком сильно прищурил глаза Савидан, что означало его сильные переживания.

— Матхим… Два часа назад… Законники перехватили его на станции Кричкус. В момент реализации НОП (неопознанных предметов).

Ракес кашлянул, затем подхватил со стола пакет с горошком и принялся щедро запихивать его в рот.

— Куда его?

— Как обычно. В центр к хирургам, на операционный стол. А потом на конвейер.

Матхим был отличным парнем. В прошлом году они вместе на Кричкусе пили пиво и смеялись над попытками правительства ввести новые законы по запрету алкогольных напитков.

— Ты заметил, — говорил Матхим, — сначала они запретили войны. И вообще любые конфликты. И это у них удачно получилось. Система выращивания кристаллов или что-то еще, но люди действительно стали добрее. Но теперь они придумали программу по стабилизации и решили всех обессмертить! Но какой ценой?!

Ракес отключил связь с Савиданом, не прощаясь. Значит, лететь к нему, на Лионикс, столицу Виконтии, нельзя. Надо оповестить ребят, кто еще не в курсе. И он переключил канал на Конха, еще одного знакомого сталкера.

— Даже не думай, — заявил Конх, едва появившись на экране. — Да за твою находку власти тебя вмиг зомбируют.

Вытянутое лицо Конха сильно походило на лошадиную морду, и длинные черные волосы, свисающие до плеч, очень подчеркивали это сходство.

— Как знаешь, мы на Зоне. Мы все ушли от законников, — медленно говорил Ракес, — и все хотим нового. Запретить разнообразие жизни невозможно. Их стабильность, мир во всем мире, рано или поздно приведет к взрыву.

— Да что ты говоришь! Неужто ты против мира? А как тебе метановые болота на Ж-616? На которых можешь провести остаток своих коротких дней, пока не засохнет кожа и не лопнут легкие. Многие отказались от бесконечной и беспечной мирной жизни, пусть и зомбированной, но они предпочли ссылку, так и не осознав собственной глупости.

Так раньше Конх никогда не говорил. Пораженческое настроение, или… Вдруг Ракес увидел отблеск за левым плечом Конха. Сверкнула своей гранью маленькая пирамидка. В виде сложенных двух тетраэдров. Символ программы стабилизации.

Ракес резко дернулся выключить связь, но не успел. Лампочка на приборной панели тревожно замигала красным, и включился сигнал тревоги. Конх на экране сменился черным шаром.

— Объект Х-314, вы обнаружены, — произнес механический звук законника, круглого черного робота. — Немедленно отправляйтесь в порт 015 для добровольной сдачи, иначе…

Иначе его ждет не жестокая расправа или тюремное заключение. Нет. Нынешний гуманный суд проявляет милосердие — он лишь меняет программы микрочипов, вшитых в голову провинившихся. Либо его мирно устроят на работу по сборке звездолетов либо очистке нужных мест. В зависимости: сдастся он сейчас или заставит законников побегать. А найдут они обязательно. На Ракеса теперь выставлена метка. В любом случае он скоро станет добропорядочным, законопослушным и спокойным гладиолусом в красивом горшке.

Если не выберет метановые болота.

— Хорошо, я — ваш, — смиренно произнес Ракес, глядя на черный шар. — Но могу попросить об одном одолжении?..

Шар моргнул — на мгновение сменил цвет на более светлый и вновь почернел.

— Каком?

— Позвольте… я… — Ракес заволновался, сжал крепко пальцы до боли. — Двадцать лет работы… Да, понимаю: по-вашему, это не работа. Но космос, знаете… хотелось бы отдохнуть. Расслабиться… На какой-нибудь отдаленной планетке. Где есть облака. Я их никогда не видел…

Шар снова моргнул. И что-то прожужжал.

— Джж…

— Всего неделю! Обещаю законов не нарушать.

Ждать пришлось недолго. Законники быстро решают проблемы. Да, так да. Нет, так нет. Шар теперь весь окрасился в белый цвет, что у них выражало знак согласия, и после этого исчез с экрана.

Можно было вздохнуть. И еще немного пожить спокойно. Ракес вытащил из холодильника бутылку рома — запрещенного напитка. Хорошо, он смог уговорить. Это можно отпраздновать. Устроить привал на облаке — это сказка. Правда, говорят: они пушистые и совсем не твердые. И на них не полетаешь. Но разве это важно?

Они ведь очень удивительные, как и все те безделушки, которые оставили здесь гости из другого пространства.

Неизвестно, зачем?