– А теперь возьми его в рот, – сдавленно произнес Тони, поглаживая рукой ее волосы.

Мерри послушалась. Ощущение было необычное. Мерри с восторгом проводила языком по всему удивительному органу, восхищаясь поразительным сочетанием упругости и мягкости. И она продолжала ласкать его языком и губами до тех пор, пока Тони не потянул ее к себе и не проник в нее снова.

– Я никогда так прежде не делала, – призналась Мерри. – Тебе понравилось?

– А тебе понравилось?

– Меня поразил звук. Сочный, хлюпающий, как в то время, когда мы трахаемся. Только отчетливее. Но и сам процесс мне тоже нравится.

Да, Мерри и впрямь настолько понравилось ощущать во рту набухающий горячий член, что она вновь крайне возбудилась. Поэтому едва Тони задвигался в ней, как она вскрикнула и судорожно выгнула спину. Она так ждала оргазма, что он оказался даже несколько болезненным.

А вот Тони, напротив, теперь не спешил. Весело, почти игриво они экспериментировали, пробуя всевозможные позиции, выбирая для себя самые подходящие и приятные. Их руки, ноги и тела переплелись в хаотичный клубок, сексуальный калейдоскоп, фантасмагорическое смешение мужского и женского начала. Пот лил с обоих градом. Мерри поразилась, почувствовав новый прилив возбуждения. Она сказала Тони, что готова вот-вот кончить. Они вернулись к первоначальному положению, и Тони возобновил свои усилия с удвоенной энергией. Теперь они кончили одновременно, и Мерри вновь и вновь повторяла его имя.

Она лежала без сил, раскинув руки и ноги, а Тони в полном изнеможении распростерся прямо на ней. Так и не вынимая член из ее лона. В таком положении оба и уснули, а когда Мерри проснулась, Топи сидел рядом, держа в руках два бокала шампанского. Остаток вечера оба читали вслух пьесы Йитса. А около полуночи выбрались из дома и пошли в ближайшую пиццерию.

После ужина Топи усадил Мерри в такси, чтобы отправить ее домой.

– Подождите, – попросила вдруг она, когда таксист включил счетчик. Потом высунулась из окна и крикнула:

– Тони!

Тони вернулся к машине. Мерри схватила его за руку, притянув к себе.

– Я позвоню тебе завтра, – сказала она. – После разговора с Джаггерсом.

– Я буду ждать.

Он поцеловал ее, отступил на тротуар и помахал вслед, когда такси отъехало.

Да, любовь позволяет почувствовать себя прекрасной, думала Мерри, глядя на себя в зеркало на следующее утро, хотя при этом отнюдь не была уверена, что выглядит наилучшим образом. Интересно, заметит ли Джаггерс некоторую одутловатость ее лица, синяки, намечающиеся под глазами? В последнее время она явно недосыпала. И пила слишком много пива. Совсем забросила диету. Да, конечно, антипаста, пицца и спагетти – излюбленная пища итальянцев, к тому же дешевая, но они плохо заменяли бифштексы с зеленым салатом и половинкой грейпфрута, рекомендованные ей Джаггерсом. Накрасившись тщательнее обычного, Мерри отправилась к Джаггерсу.

Ждать ей не пришлось. Когда Мерри вошла в кабинет, Джаггерс с кем-то говорил по телефону и жестом пригласил ее сесть. Закончив разговор, он нажал кнопку и вызвал мисс Бернстайн. Когда секретарша вошла, он спросил:

– Вы все записали?

– Да, сэр.

– Сохраните записи. Это скользкий тип. Они могут мне еще понадобиться в дальнейшем.

Потом он развернулся лицом к Мерри на вращающемся кресле и улыбнулся:

– Рад тебя видеть, малышка! Пойдем перекусим.

Пока они спускались в лифте, Мерри все время чувствовала на лице его изучающий взгляд. Яркое неоновое освещение только выдавало, что Мерри перестаралась с гримом. Что ж, сама виновата – нарушила дисциплину и теперь пожинает плоды.

В ресторане Мерри отказалась от предложения Джаггерса что-нибудь выпить и попросила заказать для нее крохотный бифштекс, зеленый салат и черный кофе. Пусть хотя бы убедится, что она не забыла про его рекомендации, хотя и не следовала им.

– Вчера я получил письмо от твоего отца, – сказал Джаггерс.

– Вот как?

– Съемки в Испании завершились.

– Это очень приятно.

Джаггерс отрезал кусочек бараньей отбивной, подцепил его вилкой и, задумчиво жуя, спросил:

– Почему ты так говоришь?

– Как?

– Таким тоном?

– Потому что это просто банковская операция, – ответила Мерри. – Он мне все рассказал. Это не фильм, а продуманное размещение денег.

– На самом деле это вовсе не так, – произнес Джаггерс. – Песеты, насколько тебе известно, уже разблокированы. Теперь речь идет о нефтяных контрактах.

– Нефтяных?

– О праве экспортировать нефть в Испанию.

– Как бы это ни называлось, суть от этого не меняется, – отмахнулась Мерри.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Джаггерс. – Откуда у тебя столь внезапное презрение к деньгам?

– Не знаю, – пожала плечами Мерри. – Я много думала. О театре, об актерском мастерстве. И о моем отце.

– Вот как? – Джаггерс вскинул брови, но продолжать не стал. – Кстати, чтобы сменить тему – твое прослушивание в роли Клары назначено на послезавтра. Ты готова?

– Да, но как раз об этом я и хотела поговорить с вами.

– Я так и догадался.

– Дело в том, что я познакомилась с одним молодым человеком.

– Об этом я тоже догадался.

– Он – актер. Мы познакомились в театральной студии. У него прирожденный талант! Он просто изумителен!

– В самом деле?

– Он вам понравится, – заявила Мерри. – Вот увидите. Когда-нибудь он станет настоящим актером. Не звездой. Актером!

– Как его зовут? – спокойно спросил Джаггерс.

– Тони Бассото. – Мерри сделала глубокий вздох и затараторила: – Его друзья ставят кое-какие йитсовские пьесы. Вы знаете пьесы Йитса?

Джаггерс изучающе посмотрел на нее, потом сказал:

– Да. Собственно говоря, я даже когда-то встречался с ним в Лондоне.

– Да что вы? – восхищенно воскликнула Мерри. – И какое он произвел на вас впечатление?

– Мне показалось, что он чокнутый, – сказал Джаггерс.

Мерри разочарованно посмотрела в сторону. Прощай, ее надежда хоть через Йитса немного возвысить Тони в глазах Джаггерса.

– Нет, поэт он безусловно великий, – добавил Джаггерс. – Но полный шизик.

Он намазал маслом булочку и вдруг спросил:

– А откуда у них деньги на постановку?

– Деньги дает тетя одного из компаньонов, – ответила Мерри.

– А какие пьесы они ставят?

– Это еще не решено.

– Понятно.

Мерри даже не поняла, озадачен ли Джаггерс, рассержен или просто проявляет любопытство. Дождавшись, пока официантка уберет со стола, она сказала:

– Я понимаю, что это не Бродвей, но у них должно получиться. Не может не получиться.

– А уотерсовская пьеса тебе совсем не нравится?

– Нет, почему же, она тоже хороша. Но не такая серьезная. И в ней недостает йитсовской мощи, искренности.

– Судя по всему, твой молодой человек не только талантлив, но и весьма недурен собой, – произнес Джаггерс. И вопросительно изогнул брови.

Мерри вспыхнула.

– И после общения с ним ты стала презирать Голливуд и кинематограф?

Она молча кивнула.

– Я понимаю, – покачал головой Джаггерс. – Позволь мне все обдумать.

– Конечно, – обрадованно улыбнулась Мерри.

– Надеюсь, ты не откажешься сыграть Клару?

– Нет, раз вы считаете это нужным.

– Приятно, когда у тебя есть выбор, – пробормотал Джаггерс.

Когда они вышли из ресторана, Джаггерс поинтересовался, где искать ее в течение дня.

– Возможно, у меня появятся кое-какие новости, – пояснил он.

– Не знаю. У меня сегодня занятия. Но я могу каждый час звонить в телефонную службу.

– Может быть, позвонишь мне часа в четыре?

– Хорошо.

Мерри позвонила Джаггерсу ровно в четыре, и секретарша попросила ее приехать через полчаса. У Мерри только что закончилось очередное занятие по дикции и риторике. Поэтому в такси по дороге в контору Джаггерса она отрабатывала постановку дыхания.

– Что ты знаешь про Бассото? – спросил Джаггерс, едва Мерри переступила порог его кабинета.