— Звучит ужасно, да? — Лора закрыла ладонями лицо, потрясенная собственными словами. — Мне очень жаль, но я не могу искренне оплакивать мужа, потому что его смерть означала для меня полную свободу.

— Мне тоже жаль.

Голос Джо походил на сливки в ее кофе — он обволакивал, теплый, мягкий, понимающий — несмотря на то, что она даже не разъяснила причину своего хладнокровного заявления. Джо словно понял недосказанное…

Лора подняла глаза. Она чувствовала себя странно успокоенной, хотя слова раскаяния так и не шли с ее языка.

— Видите ли, моя семейная жизнь не была счастливой. А Бойлам не понравилось, что через несколько дней после похорон Кена я уехала, вместо того чтобы остаться и соблюсти приличия, выждав положенный, по их мнению, период траура.

Лора не стала упоминать, что родные Кена, руководствуясь правилом, что лишние деньги не помешают, активно претендовали на сумму, на которую был застрахован ее муж, и домогались щедрой компенсации, выплаченной Лоре авиационной компанией.

— Сначала я улетела в Европу навестить родителей. Мой папа сейчас развлекается тем, что сочиняет статьи для элитных журналов. Родители, конечно, пытались успокоить и поддержать меня, но не могли исправить того, что невозможно. Я вернулась домой. Мои младшая сестра и бабушка старались изо всех сил, но тоже мало чем мне помогли. Я продолжала чувствовать себя не в своей тарелке.

— И вы перебрались в Нью-Йорк, — констатировал Джо.

— Да, — со вздохом подтвердила Лора. — Я решила, что лучше всего перечеркнуть прошлое, и выбрала этот город, потому что никого в нем не знала.

— И вы стали беззаботной миллионершей?

— Вы считаете меня гадкой? — Лора попыталась придать своему тону беспечность, но на самом деле не проходило и дня после смерти мужа, чтобы она не задавала себе похожие вопросы. Можно ли уважать женщину, не пролившую ни слезинки по покойному мужу? Разве не ужасно, что в своем стремлении избавиться поскорее от компенсационных денег, она тратила их таким образом, что Кен, наверное, не раз перевернулся в гробу?

— Я думаю… — медленно начал Джо, заставив Лору затаить дыхание в ожидании его приговора, — я думаю, что Лора Бойл гораздо более сложная личность, чем кажется большинству людей. — Он взглянул на свои руки, лежавшие на полированной столешнице. — Это относится также и к вашим побуждениям…

Говорил ли он о нетрадиционной манере, в которой она сокрушалась о своем печальном замужестве? Или о поисках Пончика? Рассказывая Джо и о том, и о другом, Лора не была до конца откровенна, но перспектива раскрыть все подробности всерьез пугала ее.

Пора поменяться ролями.

— По-моему, это очень скучная тема для обсуждения! — воскликнула женщина с внезапной горячностью. — Поговорим теперь лучше о ваших побуждениях. Почему это вы выдавали себя за частного сыщика? — Она засмеялась и кокетливо взмахнула ресницами. — Скажу, что роль удалась вам на славу, мой милый Джо. Честно говоря, вы играли так превосходно, что все еще не до конца разубедили меня. Расскажите-ка что-нибудь… археологическое.

Джо нахмурился.

— Это проверка?

Она беззаботно кивнула и облизала сахарную пудру с кончиков пальцев. Джо заговорил не сразу.

— Может, вам рассказать, как расшифровывают древние письмена руны? Для чего применяли разные инструменты в древних кровавых культах? Рассказать вам, что чувствуешь, когда находишь черепок и понимаешь, что ты первый человек за последние две тысячи лет, который взял его в руки? — Голос его звучал глухо и напряженно, и Лора широко раскрыла глаза. Он смотрел на нее в упор, но она сомневалась, что он видит ее. Лора вдруг отчетливо, как на картинке, представила пустыню, раскаленный песок, сотканный из зноя воздух. Там обитал один только черноволосый мужчина с огненными темными глазами. Он обнажен до пояса. Под его кожей перекатываются загорелые гладкие мускулы…

Как будто издалека до нее донесся голос Джо:

— Вот так все было. Потом я заболел, пришлось вернуться в Штаты, а на мое место взяли другого, потому что у экспедиции был большой объем работ и сроки поджимали. Как выяснилось, в колледже меня тоже не ждали. Конкурсная комиссия не утвердила меня на постоянную должность. Начальство предпочло прилежного этнографиста, который тихо-мирно трудился над пособиями, а его семья пожертвовала кафедре круглую сумму, невезучему археологу, который больше времени проводит в экспедициях, чем в аудитории. И не могу сказать, что не понимаю их.

— А я могу, — фыркнула Лора. — Низкие люди! — Она задумчиво наклонила голову. — Сколько это точно стоит — пожертвовать кафедре?

На миг на лице Джо отразилось нечто среднее между обидой и негодованием, но потом глаза его потеплели, в их уголках появились веселые морщинки.

— Очень щедро с вашей стороны, мэм, но лучше забудьте об этом. Я не заинтересован в том, чтобы покупать себе должность. А вы и так уже пожертвовали… на агентство Лоузи. Если только теперь вы не передумаете и не перепоручите дело Пончика кому-нибудь другому.

— Ни за что на свете! Вы действовали безупречно, пусть у вас и нет патента. Может, я и легкомысленна, но я не предательница и не из тех, кто пасует при первой трудности.

Лора осталась очень довольна своим пылким заявлением, но вдруг вспомнила о муже, от которого сбежала, расстроив тем самым их брак. Она ни разу не изменила Кену — даже когда единственными чувствами, которые он вызывал в ней, были страх и горечь. Но она бросила его, запятнав тем самым стерильную репутацию семьи Бойлов, о чем Лору не замедлили поставить в известность и муж, и прочие члены семьи.

— Пончику повезло, что у него такой друг, как вы, — сказал Джо.

Его слова приободрили Лору.

— Пончик был отличным другом с тех пор, как я живу в Нью-Йорке. Вам известно только о его страсти к азартным играм. Но он очень милый, талантливый и смешной. Да, его исключили из экономического колледжа, но он любит рисовать, есть эклеры, читать детективы и любовные романы викторианских авторов. И все это одновременно. — Лора замолчала, с улыбкой представив, как Пончик, низенький и кругленький, в своем любимом домашнем стеганом атласном халате восторженно превозносит гениальность Матисса. — Несмотря на все его недостатки, он самый лучший из Роджерсов.

Хотя Лора и говорила о Пончике с преданностью примерной сестры, было абсолютно ясно, что в их отношениях нет и намека на романтику.

— Генри Роджерс — типичный представитель старой школы — считает сына бездельником, который, по-видимому, затеял очередной кутеж. Мать Пончика — Барбара — помягче, но всегда пляшет под дудку мужа. А Памелу вы сами видели.

— Да, я ее видел. — Джо внезапно накрыл ладонями лежавшие на столе маленькие руки Лоры от кончиков пальцев до запястий. Этот жест подействовал на нее удивительным образом. Она крепче обвила ногами ножки табурета, а Джо принялся гладить ее запястья легкими прикосновениями кончиков пальцев; Сейчас-то Лора не испытывала сестринских чувств.

— После подслушанного нами телефонного разговора Памела не просто возглавляет список подозреваемых, она первая и единственная подозреваемая.

Что? О ком он? — смутно промелькнуло в голове Лоры. Ах да, о Памеле.

— Вы забыли о гангстерах, — напомнила она, от души желая выбросить все из головы как можно дальше.

Джо обхватил ее запястья большими и указательными пальцами, словно браслетами, но тем не менее упорно продолжал прежний разговор:

— Мы, по крайней мере, знаем… что если гангстеров наняла Памела, а не какой-нибудь букмекер, значит, их интересует только картина. И они не причинят вреда Пончику, даже если найдут его раньше, чем это сделаем мы.

— Ммм… угу. — Лора подалась вперед. Джо тоже наклонился к ней.

— Я хочу, чтобы вы пообещали мне не приближаться к гангстерам. — Он быстрым движением коснулся губами ее губ. — Обещайте…

— Это нечестно — целовать меня вот так и еще просить о чем-то..

— О, простите! — перебил ее Джо, в его голосе звучал скрытый смех. — А если я поцелую вас по-другому?