Далее ошибочным является различение триариев, рорариев и accensi по их воинской доблести. Различие между триариями и рорариями лежало в возрасте, в вооружении и в функциях. Accensi же вообще не были бойцами.

 Следовательно, построение войск, описанное у Ливия, применялось не в сражениях, а на смотрах, и это объясняет нам также цифру 186. На смотре "небойцы" и "полубойцы" стояли за бойцами, т.е. за триариями. Манипулы гастатов, принципов и триариев держались вместе. За каждой манипулой триариев, которая сама имела 60 чел., стояли 3 х 40 рорариев всех 3 манипул и 6 accensi (денщиков, военных писарей) от 6 центурий - 186 чел.!

 Ошибка, сделанная Ливием, состоит только в том, что он дает рорариям и акценсам собственные значки и что он, как показывает дальнейшее, принимает все в целом за боевой порядок. В этом смысле он и описывает картину, внося свои интерполяции; но его источник был безупречен, что как раз доказывается числом 186, вызвавшим столько споров. Ниже (часть VI, гл. I), в описании сражения при Киноскефалах, мы встретимся с аналогичным приемом со стороны нашего автора: пользуясь Полибием, он делает ошибку в переводе и затем на основании этого ошибочного перевода описывает всю обстановку по-своему, измышляя для нее причины. Так как в этом случае мы еще располагаем подлинником, с которого Ливий переводил, то здесь весь этот процесс совершенно прозрачен.

 У консулов и трибунов тоже, конечно, были свои accensi, но они не принимали участия в параде легиона, так как принадлежали к штабу.

 "Когда войско было построено в таком порядке, гастаты прежде всех начинали сражение. Но если они не могли устоять против неприятеля, они медленным шагом отступали назад, и принципы их тотчас же принимали в промежутки между своими рядами. Тогда уже сражались принципы, а за ними следовали гастаты. Триарии выстраивались позади своих знамен, вытянув левую ногу, плечом они опирались на щиты а копья с поднятым вверх острием держали воткнутыми в землю, представляя собой боевую линию, как бы защищенную укреплением. Если принципы терпели неудачу в битве, то они из первого ряда отступали постепенно к триариям. Отсюда для обозначения крайней опасности вошло в поговорку выражение "дело дошло до триариев". Тогда триарии поднимались с места, приняв принципов и гастатов в промежутки между своими рядами, образовав, таким образом, сплошную фалангу, как бы загораживающую все выходы, быстро нападали на неприятеля, не имея уже больше позади себя никакой поддержки. Для неприятеля этот момент был самый ужасный: преследуя уже как бы побежденного противника, он вдруг видел, что на него наступает новый и еще более многочисленный боевой отряд" (Ливий, VIII, 8).

 Пришлось бы отказаться от всякой возможности понять развитие римской тактики, если вместе с Ливием рассматривать это описание как описание боя римской эпохи. Для того чтобы манипулы принципов могли пройти сквозь манипулы гастатов, эти последние должны были быть расставлены на интервалах, равных ширине фронта 1 манипулы. Это до некоторой степени осуществимо на совершенно ровном учебном плацу, где продвигаются на незначительное расстояние и в любую минуту делают остановку для исправления ошибок и выравнивания. Но это совершенно немыслимо в бою, когда интервалы по мере продвижения неизбежно нарушаются, то слишком увеличиваясь, то уменьшаясь. А если бы даже гастатам и удалось подойти к противнику, сохранив правильные интервалы, то это представляло бы самый неразумный боевой порядок, какой только можно себе вообразить. Каждая манипула тотчас оказалась бы окруженной и теснимой с обоих флангов. Еще нелепее представление, будто бы гастаты пускались в наступление, соблюдая интервалы, но затем, перед столкновением с неприятелем, разрежали свои ряды с целью сомкнуть таким образом фронт. Ведь создался бы неисправимый беспорядок, если бы бойцы в то самое мгновение, когда им следовало ринуться на неприятеля, должны были бы сперва сосредоточить свое внимание на соблюдении интервалов. Даже просто для того, чтобы пропустить вперед принципов, гастатам пришлось бы под давлением неуклонно теснящего их противника вновь смыкать свои ряды до такой тесноты, при которой они едва ли могли бы пользоваться своим оружием; и прежде чем принципы успели бы вступить в интервалы, лишь постепенно доводимые до должной широты, неприятель, конечно, не преминул бы воспользоваться добровольно предоставленными ему разрывами фронта, врезался бы во фронт и окончательно раздавил бы гастатов в их беспомощном, стесненном положении. Таким образом, все представление о расстановке манипул в бою в шахматном порядке следует отмести. Но такое построение вполне понятно и уместно, если мы сочтем его только за учебный маневр, как это и сделано нами выше. К этой цели оно приспособлено наилучшим образом. Если же это так, то единственной погрешностью Ливия, объясняемой опять-таки просто интерполяцией, будет то, что автор заставляет гастатов отступать, когда нужно пропустить вперед принципов. Провести в полном порядке такое попятное движение целой строевой единицы в 120 чел. вряд ли возможно, да к тому же и бесцельно; маневр, по всей вероятности, совершался следующим образом: гастаты оставались на месте, а принципы выступали вперед за линию фронта. Ливию пришлось это извратить потому, что он представлял себе всю картину не на учебном плацу, а на поле сражения и соответственным образом описывал ее.

 Интервалы между отдельными римскими легионерами, как и между греческими гоплитами, были гораздо шире, чем теперь у нас, так как иначе они не могли бы свободно пользоваться своим оружием. Эти интервалы исчислялись в 3 фута (ок. 1,5 м), тогда как человек имеет в плечах всего 1,5 фута (ок. 0,75 м). Отсутствие тесного соприкасания, конечно, сильно затрудняло маневр. Возможно, что второй ряд выстраивался не в затылок, а против интервалов или при столкновении с неприятелем по меньшей мере закрывал промежутки. Поэтому Вегеций (III, 14) предполагает интервалы между рядами не в 3, а в 6 футов, считая от первого до третьего, от второго до четвертого и т.д. Ср. Руд. Шнейдер "Philolog. Wochenschr" от 15 мая 1886 г., No 20, и ниже, ч. IV , гл. 1 "bber die Sarisse und den Rottenabstand" (O сариссе и интервалах между рядами).

 2. Большие заслуги надо признать за Штейнвендером33 в его попытке установить по первоисточникам порядок выступления римского войска из лагеря. Однако, учитывая состояние наших источников, я не решаюсь высказаться с уверенностью о таких деталях. Исследование Штейнвендера страдает тем недочетом, что оно упускает из виду постепенное развитие римской тактики от простой фаланги через расчленение на манипулы к делению на линии (эшелоны). Автор рассматривает манипулярный строй так, как будто бы он искони заключал в себе деление на 3 части. В своем отзыве на статью Штейнвендера, появившемся в "Mili^r-Literaturzeitung" (No 9, 1907 г., стр. 336), майор Балк делает нижеследующее добавлению "Судя по известным мне многочисленным римским лагерям, porta pretoria (ворота, ведущие в лагерь, где находится командир) всегда делались шире, чем боковые ворота. При выступление из лагеря, по моему мнению, пользовались всеми выходами (см. цитату Полибия: "И весь лагерь должен прийти в движение"), чтобы по возможности сократить срок пребывания в тесноте; оба легиона выступали одновременно двумя шедшими рядом походными колоннами через porta pretoria, а союзники тем временем выходили из обоих боковых ворот. Путем развертывания можно было в ожидании сражения построить "agmen quadratum" "боевую колонну" (в противоположность нашему автору я понимаю под этим термином укороченную походную колонну), или же, регулируя моменты и сроки выступлений, построить обычную походную колонну "agmen pilatum", шириной по фронту в 4 чел.".

Глава IV. ПИРР.

 Выводы относительно древнеримской тактики мы сделали на основании преданий, вплетенных в историю римской конституции; но до нас не дошло известий о ходе какого-либо определенного сражения. Древнейшие римские сражения, о которых мы, по характеру наших источников, можем еще кое-что знать, относятся к войне с Пирром.