Все эти вопросы безусловно были поставлены в то время в Магдебурге, и мы видим, какой на них последовал ответ. От участия отдаленных саксонцев и лотарингцев отказались, и место сбора было назначено даже не на нижнем Некаре, а на северном берегу баварской части Дуная, между впадением в него Леха и Альтмюлем, куда баварцы и швабы должны были отступить. Выезжавшим гонцам, равно как и герцогам, было приказано торопиться до последней возможности приблизительно теми же словами, как однажды было написано в одной каролингской грамоте: "Если приказ придет утром, выступать к вечеру, а придет вечером - отправляться на следующее утро, и горе тому, кто его не так выполнит"114.
Сам король немедленно двинулся к сборному пункту в сопровождении приближенного рыцарства и ближайших по месту жительства саксонцев. Лотарингцам было приказано прикрывать свою собственную страну, занимая позиции на Рейне.
Поход был так задуман, что венгры не могли на этот раз избежать своей участи иначе, как победив германцев в сражении, на котором был построен весь расчет, ибо сражение всегда является пробой, показывающей, правильно ли был решен пример в стратегии. Если бы сражение на Лехфельде было проиграно, немедленно послышалась бы и критика: отчего король Оттон не подождал до тех пор, пока он не соберет рыцарей всей империи? Почему он поднял храбрость венгров до решимости отчаяния тем, что отрезал им путь к отступлению и напал на них с тыла? Разве не следует строить врагу золотых мостов?
Не только составление и быстрое выполнение своего разумного плана при беспрекословном послушании крупных вассалов, но также - и прежде всего - решимость при подобных обстоятельствах вызвать и дать бой сделали Оттона I великим полководцем.
К КРИТИКЕ ИСТОЧНИКОВ
Видукинд говорит об отряде Оттона (legio regia): "Государь, окруженный тысячами отборных воинов и отважным юношеством". Это, конечно, не следует понимать в том смысле, что из всех маленьких феодальных отрядов были выделены воины, составившие некую часть под личным командованием короля. Непосредственно за этим мы читаем о франках, которые под предводительством герцога Конрада отразили нападение венгров с тыла: "Так как ветераны-воины, привыкшие к славе побед, медлили, он справил триумф с молодыми и почти несведущими в военном деле воинами". И это тоже, конечно, не что иное, как злополучная риторика. Франкские рыцари были не моложе и не менее опытны, чем швабы и баварцы.
Видукинд говорит, что в последний день "войско идет по суровым и трудно проходимым местам, чтобы не дать врагу возможности внести замешательство стрелами, которыми он пользуется весьма метко под прикрытием кустарника". Это - тактическая мудрость скорее смелого, как мы хотим думать, чем осведомленного участника сражения, слышанная и пересказанная добрым монахом. Но характер местности изображен правильно.
Видукинд рассказывает, что в последний день наступления обоз всей армии был оставлен под прикрытием богемцев, где он считался в наибольшей безопасности. Но случилось иначе. Венгры переправились через Лех, обошли армию, напали с тыла и разбили сначала богемцев, а затем и оба швабских отряда и захватили обоз. Увидя противника и с фронта и с тыла, король послал герцога Конрада с франками, которому удалось снова рассеять венгров и вернуть при этом всю захваченную ими добычу.
Рассказ этот страдает столь трудно разрешимыми внутренними противоречиями, что я не решился включить его в историческое изложение. Так как разбиты были сперва богемцы - "восьмой легион, затем седьмой и шестой, то, очевидно, армия была еще на марше. Несмотря на это, Оттон посылает на помощь не следующий по порядку - пятый - отряд, а четвертый, который, очевидно, должен был сперва миновать пятый, - и это в то время, когда каждая минута была дорога. Также мало вероятно, чтобы обходный отряд венгров, очевидно, численно ограниченный, мог бы разбить и обратить в бегство 3/8 германской армии.
Быть может, событие это произошло так: армия уже развернулась - все семь "легионов" в ряд, а богемцы образовывали арьергард и охраняли обоз, когда произошло это нападение. Тогда становится понятным, что как раз четвертый легион, стоявший в центре, повернул назад и выручил богемцев. Указание на то, что и швабы уже пустились в бегство, представляется просто измышлением Видукинда, рисовавшего себе отряды один за другим. Но это, конечно, лишь предположение. Возможно, что вообще речь идет о совсем незначительной стычке, очень преувеличенной в рассказе воинов, говоривших с монахом, или самим Видукиндом, желавшим сугубо прославить павшего в бою королевского зятя.
Случилась ли эта стычка в самый день сражения, как теперь принято думать, или накануне - я с уверенностью сказать не могу. Сам Видукинд не был на этот счет вполне уверен. Его утверждение, что король со своим отрядом лично начал сражение, также следует принимать не как исторический факт, а как прием прославления.
Кстати, в виде примера того, как мало можно доверять переработкам второй руки, отмечу, что в переводе Видукинда в "Geschichtenschreiber der deutschen Vorzeit", изданном под наблюдением Перца, Гримма, Лахмана, Ранке, Риттера с предисловием Виттенбаха, целая фраза "равным образом напавши на шестой и седьмой, весьма многих из них разбили и обратили в бегство" совсем выпала.
Дитрих Шефер (Dietr. Schдfer, Sitz.-Ber. d. Berl. Akad., 1905, XXVII) в статье по поводу "Венгерской битвы 955 г. " обратил внимание на следующее место: "Венгерцы у Колиталя близ Аугсбурга терпят поражение от короля Оттона в дни августа, причем из ваших пали герцог Конрад и Дипольт, брат обители святого Ульриха".
Шефер отождествляет этот Колиталь с Кюленталем, лежащим приблизительно в 25 км к северо-западу от Аугсбурга на левом берегу Леха, на восточном краю холмистой местности у Шмуттербаха. Грамматически это возможно, но, не говоря уже о направлении, подобное расстояние представляется слишком значительным, чтобы представить себе сражение на этом месте.
Затем Шефер убедительно доказывает, что под silva nigra, до которой венгры в этом походе опустошили (по Герарду) страну, следует разуметь не Шварцвальд, а местность, прилегающую к Альпам.
Реконструируя в первом издании настоящего труда сражение, я, правда, приходил к тем же выводам, что и теперь, но делал это более сложными путями и с меньшей уверенностью, так как мне недоставало безусловно достоверного объяснения операции именно как "сражения на Лехфельде". Заслугой Гарри Бреслау (Harry Breslau) является то, что в то время, когда настоящий том находился еще в печати, Бреслау доказал ("Histor. Zeitschr.", т. 93, стр. 137), что видение, о котором говорится в труде Герарда о жизни епископа Ульриха, относится к этому сражению; до сих пор это ставилось под сомнение.
Альфред Шредер (Alfred Schrцder, Die Ungarnschlacht von 995 im "Archiw f. d. Geschichte des Hochstifts Augsburg", т. I, 1919) снова выступил с утверждением, что сражение произошло на левом берегу Леха. Однако затруднения, возникающие при этом, не разрешены, а лишь обойдены и затушеваны.
Гефнер-Альтенек (Hefner-Alteneck) в своем прекрасном издании "Waffen, Ein Beitrag z. Historischen Waffenkunde" изображает на табл. 4 принадлежащий ему меч X в., найденный на Лехфельде и могущий, таким образом, относиться к венгерской битве. Меч этот широк и длинен, на конце закруглен, т.е. приспособлен лишь к тому, чтобы им рубить, а не колоть. Эфес больших размеров, чем в более древние времена, но все еще умеренного объема.
Когда настоящая глава находилась уже в типографии, я получил статью "Гунценлее и сражение на Лехфельде" учителя Эдуарда Вальнера (Eduard Walner) из Аугсбурга ("Zeitschr. d. histor. Vereins f. Schwaben und Neuburg", т. 44), которую г. Вальнер имел любезность еще сопроводить письменными сообщениями и справками. Работа эта очень ценна для топографии Лехфельда, и по ней я сделал несколько исправлений в корректуре настоящего труда. Особенно следует отметить, что ныне исчезнувший Гунценлее должен быть помещен на 5 км ближе к Аугсбургу, чем это предполагалось раньше. Затем я должен был отказаться от фонетически возможного сопоставления Kolital с Gollenhof, так как Gollenhofen, как доказал Вальнер, в одном документе 1231 г. назван Goldenhoven. Все же фонетическое сопоставление остается возможным, так как "г" в устах баварца могло превратиться в "к", а двойное "л" могло пасть жертвой орфографии составителя Цвифальтенских анналов. "Долина" же (Tal) прекрасно подходит к холмистой, богатой реками и ручьями местности.