В общем необходимо признать, что преобладала вербовка, причем с военной точки зрения чрезвычайно важно установить этот факт, потому что в противном случае было бы непонятно, каким образом римские войска вообще могли что-либо совершать. Призванных или принудительно завербованных солдат можно использовать лишь в очень хорошо дисциплинированных войсковых частях с постоянными кадрами. Но римские легионы этой эпохи уже, конечно, не обладали этими свойствами.

Этих людей можно было использовать в качестве более или менее пригодных солдат лишь в том случае, если они шли на военную службу добровольно, избрав эту профессию и побуждаемые к этому естественным инстинктом и стремлением к военной жизни. Таким образом, фактически солдат вербовали, хотя формально сохраняли порядок поставки рекрут поссессорами, как для того, чтобы облегчить процесс вербовки и сделать его более деловым для государства, так особенно для того (и это случалось очень часто), чтобы обязанность поставки рекрут превратить в денежную повинность, которая иногда разрешалась, но часто прямо-таки предписывалась. В 406 г. государство, находясь в очень тяжелом положении, непосредственно вербовало солдат и предлагало сперва 3, а затем 10 солидов (золотых) в качестве задатка. Даже рабам, согласившимся поступить на военную службу, была обещана свобода и помимо того им были пожалованы 2 солида на дорогу (прогонные, дорожные, "пыльные" деньги - pulveraticum)146. Для поссессоров выкуп за рекрута оценивался в 30, а иногда в 25 солидов, причем эту повинность иногда делили между собой несколько землевладельцев147.

ОТНОСИТЕЛЬНО ВЕГЕЦИЯ

 Касаясь истории римского военного дела в IV столетии, я совершенно обошел те факты, которые описаны Вегецием в 20-й главе его книги. Рюстов в своей "Истории пехоты" (т. I, стр. 52) использовал их, так же как и ряд других. Но если внимательнее вдуматься в его описание, то придется сделать из него тот вывод, что все эти якобы существовавшие явления совершенно невозможны. Вегеций утверждает, что римская пехота вплоть до эпохи Грациана была снабжена панцирями и шлемами, но что впоследствии воины перестали носить это предохранительное вооружение, так как оно стало казаться слишком тяжелым для недисциплинированных солдат. Какой же вид должна была приобрести римская пехота без этого предохранительного вооружения? Разве римлянами стали пользоваться лишь как легковооруженными войсками? Это невозможно, так как труднее хорошо обучить стрелка из лука, копьеметателя или пельтаста, нежели гоплита. Но не было таких гоплитов, которые не имели бы предохранительного вооружения. Я считаю, что все это описание является лишним доказательством того, что Вегеций был литератором, оторванным от жизни, писавшим свой труд на основании научных источников и черпавшим свои сведения понаслышке. Единственный вывод, который можно было бы сделать из его описания, это тот, что в ту эпоху уже совершенно не было настоящих римских солдат, и что государство держало у себя на военной службе одних лишь варваров. То, что сообщает Вегеций, - лишь пустая услышанная им болтовня. Это подтверждается отдельными чертами его описания. С гневом и печалью пишет он о том, как ничем не защищенные римляне попадали под удары готов. И при натиске готов римляне гибли не от копий, мечей или топоров, но под градом их стрел. И опять-таки, говоря о недостатке в вооружении, он имеет в виду не римских гоплитов, но стрелков из лука, которые непременно должны иметь шлем и панцирь, так как они не могут держать щит. Здесь, как видно, перепутываются между собой все эти понятия и факты. Поэтому все это описание следует отвергнуть, как не имеющее никакой цены.

 Ко второму изданию. В этом издании обе главы об императорском римском войске и об его окончательном разложении были существенным образом дополнены на основании неоднократно цитированных исследований Домашевского. Однако, я должен высказаться против мнения этого заслуженного автора относительно факта упадка. Домашевский считает причинами гибели Римской империи не крупные объективные причины и перемены, но личные ошибки некоторых императоров, а именно Септимия Севера и его династии. Он пишет148, что Август разоружил гражданское население ради безопасности принцепса и что последствия этой военной системы привели, наконец, государство к гибели. Против этого следует возразить, что не принцепс разоружил граждан, но что, наоборот, постепенно происходившее после Второй Пунической войны разоружение граждан вызвало необходимость создания профессионального войска и создало то войско, которое наконец, в свою очередь вызвало к жизни власть принцепса. Август сохранил постоянную профессиональную армию не ради своей личной безопасности, как думает Макс Вебер149, и не ради поссессоров и арендаторов доменов, но ради государственных нужд. Иначе как же можно было бы при помощи одного лишь гражданского ополчения удержать в своей власти и в своем повиновении насильственно покоренные провинции и защищать границы культурного мира от натиска диких германцев?

 Домашевский считает, что постоянный рост военных повинностей, высосавших весь сок из государства, явился гибельным следствием системы Августа. Выше мы видели, что рост военных повинностей был уже не так велик, как это могло бы показаться, судя по размеру денежных сумм. Но если мы даже и будем считать повышение солдатского жалованья абсолютным и вполне реальным, то все же оно явилось не в результате военной системы, но было следствием политической структуры государства, которая ставила назначение и существование главы государства в зависимость от армии, что представляло армии случай и давало возможность к вымогательствам, которые шли все дальше и дальше. Это видно из аналогии между английской и римской армиями, которую проводит Домашевский. В Англии нельзя найти этих гибельных следствий военной системы, потому что политическая структура английского государства совершенно иная. Домашевский называет повышение жалованья солдатам, произведенное Септимием Севером и вслед за ним его сыном Каракаллой (с 500 до 750 денариев годового оклада), "преступным" и "безбожным". Вследствие этого безгранично распоясалась жадность и хищность солдат, среди которых уже без того главенствовал варварский элемент, так что некогда гордое войско, совершенно утерявшее всякую дисциплину, стало внушать ужас собственной стране, вызывая лишь насмешки со стороны врагов150. Сам Септимий Север был плохим полководцем, который обеспечил себе верность своих солдат лишь при помощи постоянных подкупов армии, безграничных денежных раздач и не менее безграничных повышений солдатского жалованья. Каракалла, следуя примеру своего отца, закрепил на целое столетие состояние финансового банкротства государства151.

 Принципат рухнул, так как вредоносное правление восточной династии подрыло его основы152.

 Против этого следует возразить, что Септимий Север, как это устанавливает сам Домашевский153, снова сумел утвердить свою власть над своими наемниками и поставить границы их жадности. Если это удалось Северу, так же как удалось и Августу, то историческая проблема здесь заключается именно в том, почему это не удалось впоследствии. Весьма возможно, что повышение жалованья, произведенное Каракаллой для того, чтобы привязать к себе войска после убийства брата и искупить это преступление, превысило хозяйственные силы государства. Но если, исходя из этого, Домашевский считает, что государство погибло "без надежды на спасение", то позволительно спросить: почему же "без надежды на спасение"? И прежние императоры во время политических кризисов раздавали чудовищные суммы солдатам, чтобы привлечь их на свою сторону. Так например поступил Тиберий после казни Сеяна. Подобная отдельная ошибка, заключающаяся в том, что император однажды подарил или обещал солдатам больше того, что могла предоставить государственная казна, еще не приводит к гибели мировую империю. А дисциплину в войсках, состоявших из наемников, всегда можно было заново восстановить даже после самых тяжелых потрясений, если бы только во главе войска стоял полководец с бесспорным и непоколебленным авторитетом, а военное казначейство имело бы возможность регулярно выплачивать необходимые средства. Поэтому причину падения римской военной дисциплины следует искать не в отдельных поступках и ошибках императоров из династии Северов, а в отсутствии соответствующих полководцев и недостаточности средств, что, впрочем, вытекает из сказанного нами выше.