Два легиона, образованные из остатков армии Красса, приняли участие под начальством Помпея в сражении при Фарсале против Цезаря.

АНТОНИЙ

 К описанию поражения Красса присоединим обзор похода Антония, который он предпринял 17 лет спустя (в 36 г.), чтобы отомстить за позор при Каррах. Он, по-видимому, очень тщательно подготовился к походу. Его войско было вдвое больше, чем у Красса39; оно насчитывало 10 000 всадников и было обеспечено пращниками, которые наносили поражение своими камнями на большем расстоянии, чем парфяне своими стрелами, и даже пробивали панцири40. Антоний перешел Евфрат у того же места, где и Красс (у Зевгмы), и направился по той же дороге (там когда-то и Александр проходил) с запада на восток, где Армяно-Кардухские горы переходят в равнину, в том направлении, где расположены или были расположены города Эдесса - Нисибис и Тиграноцерта. Парфяне не посмели атаковать это войско; Антоний перешел Тигр и ворвался, сохраняя направление на восток, в Мидию (Атропатену), бывшую вассальным государством Парфии под управлением царя Артавасда. Здесь должен был к нему присоединиться со вспомогательным войском находившийся в союзе с Римом армянский царь, носивший тоже имя Артавасда. Очевидно, им был составлен такой план, чтобы, базируясь на Армению, перетянуть Мидию с парфянской на римскую сторону. Мы задаемся вопросом, отчего он не перешел по Евфрату вниз в плодородную Среднюю Месопотамию, где большой греческий город Селевкия ожидал римлян как освободителей. Ктезифон (предместье Селевкии) была резиденцией парфянских царей; ведь если бы удалось изгнать их оттуда, это можно было бы считать большой победой. Ответ заключается в том, что для большого войска продолжать наступление через горы в Парфию было нелегко. А если бы удалось привлечь к союзу Мидию, то парфяне должны были бы все равно отдать Месопотамию, и тогда римляне были бы обеспечены базой для ведения дальнейшей войны. Антоний направился по дороге к главному городу Мидии Фрааспе, - вероятно, теперь именующемуся Тахти-Сулейман, - в 42 милях восточнее Гавгамелы, куда царь Артавасд укрыл свою семью и сокровища. Римляне рассчитывали, что, если бы они захватили этот город, Артавасд, которому Антоний предложил бы выгодные условия, присоединился бы к Риму так же, как и его армянский тезка. Чтобы закончить осаду в самый короткий срок, римляне привезли с собой таран, так как в данной местности не было толстых деревьев. Эти машины, которые можно было продвигать очень медленно, были привезены под прикрытием 2 легионов. Антоний шел во главе всей массы войска, чтобы прибыть скорее к неприятельской твердыне и организовать осаду.

 Но на следовавший за ним обоз, находившийся под начальством Оппия Статия, было произведено парфянами нападение, причем осадные машины были разрушены. При каких обстоятельствах это произошло, мы не знаем, но, вероятно, этого не случилось бы, если бы римский полководец не совершил каких-либо тактических ошибок. Длинный обоз не мог быть защищен 2 легионами против парфянской конницы, и этот натиск парфян с юга надо было предвидеть ввиду того, что римляне совершили фланговый марш. Нельзя себе представить, чтобы Антоний не обеспечил обоза конницей, которая должна была бы вовремя заметить приближение парфян и донести об этом. В таком случае римляне успели бы устроить укрепленный лагерь, где могли бы защищаться от неприятельской конницы до прибытия Антония. Но чья бы ни была вина в недосмотре, в результате этого поражения планы похода Антония были сорваны в своем основании, - тем более, что армянский царь Артавасд, испугавшись, вернулся обратно в свое государство, чтобы защищать его и спасти себя.

 Антоний нашел в себе еще достаточно упорства, чтобы продолжать осаждать Фрааспу импровизированными машинами; он прошел еще дальше в глубь страны в надежде вызвать парфян на бой. Почему Антоний не подразделил на части свое все еще мощное войско, которому парфяне не смели противиться? Окружность города Тахти-Сулейман равна 1 330 шагам; достаточно было бы незначительного корпуса, чтобы блокировать эту крепость и продолжать осаду. Устройством циркумвалационной линии он мог защитить себя от парфянских стрелков, главные же силы направить в Экбатану или в Гирканию.

Но все же этими мероприятиями, вероятно, ничего не было бы достигнуто. Все зависело от того, удалось ли бы отнять Атропатену у парфян или нет. Имея подходящую базу, можно было бы продолжать войну, а без нее продвигаться в неприятельскую страну было бы опасно. После блестящей победы парфян над Оппием Статием, занятие Фрааспы могло бы еще побудить царя Атропатены перейти на сторону Антония. Но Антонию пришлось пережить следующее: во время одного из его выступлений осажденные сделали удачную вылазку и сожгли плотину, подводившую к крепости; полководец в гневе присудил 2 когорты к самому тяжкому наказанию - к децимированию (казнь каждого десятого солдата) за то, что они недостаточно хорошо сражались. Когда он увидел, что в окрестностях нельзя добывать съестные припасы, а на сдачу крепости надежды нет, ему пришлось назначить отступление.

 Антоний свернул на другую дорогу не потому, что его войско стало менее боеспособным, а потому, что на прежнем пути он не мог рассчитывать на получение съестных припасов. Вместо того, чтобы итти Месопотамской равниной, он направил путь на север, в горы, через всю Армению, где союзный царь должен был прокормить войско41. При отступлении парфяне причиняли ему существенный вред: хотя римляне и побеждали их в настоящем бою и прогоняли их, но войско все же морально разлагалось, так что Антоний считал удобнее выступать из лагеря не утром42, а в полдень, чтобы иметь возможно больше времени вечером для совершения безопасного перехода.

 Походы Красса и Антония заставляют нас оглянуться назад. Мы еще вернемся к ним, когда будем в следующем томе разбирать, почему Месопотамия осталась на границе римского государства и ни один полководец Рима не повторил похода Александра.

 Еще раз зададим здесь вопрос, как это было возможно, что царь маленькой Македонии завоевал Азию до Инда, а римское войско, гораздо белее многочисленное, погибло? Одной гениальности Александра недостаточно для объяснения этого факта. Военное искусство Запада настолько развилось благодаря римской когортной тактике, а военное дело у римлян было настолько основательнее поставлено, чем у македонян, что одна только личность сама по себе не могла всего этого возместить.

 Стратегическая основа похода Антония имеет еще больше сходства с походом Александра на Гавгамелу, чем это кажется с первого взгляда. Разбив Красса, парфяне через некоторое время снова перешли к агрессивным действиям, но были, наконец, разбиты в Северной Сирии легатом Антония. Это поражение можно сравнить с поражением при Иссе: провинции, которыми Дарий еще повелевал после Иссы, образовали Парфянское государство царя Фраата IV, против которого выступил Антоний. Римляне, как мы видели, продвигались по Верхней Месопотамии почти тем же путем, как и Александр, и перешли Тигр в той же местности, как и последний, не имея до этого времени сражений так же, как и Александр. Что произошло бы, если бы Дарий - вместо того, чтобы принять сражение, - уклонился от него, как Фраат, и ограничился бы защитой своих укрепленных мест, лишив македонян возможности добывать съестные припасы?

 Чтобы провести этот стратегический план, народ и государство должны обладать большой силой сопротивления. Даже после поражения при Гавгамеле персы, как и парфяне, могли еще защищаться; но все большие города, - как Вавилон, Персеполь, Экбатана, - открыли македонянам ворота без сопротивления; властители даже приглашали их к себе, и вскоре царь-беглец был одним из своих сатрапов лишен трона и убит. Дарий Кодоман сам происходил из семьи Ахеменидов по побочной линии и сел на трон благодаря дворцовому перевороту, которому предшествовали многие другие волнения. Эта внутренняя слабость Персидского царства не должна быть упущена из виду при оценке несравнимых ни с чем успехов Александра. Азия в лице Парфянского царства протестовала против эллинско-македонского владычества; но это не было чистым варварством, - наоборот, оно известным образом принимало эллинскую культуру: в день победы при Каррах при дворе парфянского царя ставили греческую трагедию Эврипида.