Не требуется особых размышлений, чтобы понять, что Фейт считает нужным для решительного боя то, что вообще нужно в бою: сплошной фронт. Если же при сражении фронт имеет пробелы, то противник, у которого фронт сомкнут, имеет возможность атаковать сразу и с фронта и с флангов. Не надо воображать, что противник остается в бездействии, очутившись перед интервалом. Находящийся во второй линии эшелон не может помешать вторжению противника, так как раньше, чем помощь подоспеет, уже произойдет физическое и моральное воздействие; а запоздалая помощь не принесет пользу, так как ворвавшийся неприятель сможет оказать сопротивление. Крайние же ряды могут обойти с фланга части противника, производящие фронтальный удар, и атаковать их сбоку, т.е. с правой незащищенной стороны, остающейся при таком нападении неприкрытой. Фейт считает, что и проникшие в интервалы войска тоже подвержены нападению с трех сторон. Каким образом? Разве атакующие с фронта не могут сразу, игнорируя противника, повернуться в сторону? Имеется большая разница между тем, когда противник вторгается в боевой порядок и попадает между неприятельскими частями, и тем, когда отряд обойден с обеих сторон. В первом случае противник стремится вперед и подталкивается частями, находящимися позади; во втором - отряд сдавливается противником и в самый короткий срок побеждается. Прав Фейт, когда утверждает, что внедрение противника в добровольно оставленный интервал менее опасно, чем когда неприятель создает этот интервал, обращая отряд в бегство. Это само собой разумеется, так как это уже является частичной победой. Тем более правильно мнение, что при столкновении двух неприятельских боевых линий с обнаженным оружием интервалы представляют большую опасность и могут стать роковыми. Если же помощь, которую оказывает второй эшелон, приходит вовремя, то интервал заполняется, т.е. фронт приходит снова в то состояние, о котором Фейт говорит, что оно невыгодно! При этом автор всегда ссылается на то, что он опытный военный!
Чтобы защитить свою теорию, Фейт утверждает (стр. 313), что когда отряды при наступлении занимают территорию, то они не в состоянии в момент столкновения выровнять фронт и заполнить промежутки. Не понимаю, почему нельзя, - надо только представить себе, что на незначительной дистанции за первым эшелоном следует второй, за вторым - третий. Понятно, что самой важной задачей легата, для которого Фейт не находит дела во время сражения, является заполнять при наступлении интервалы в первом эшелоне людьми того же эшелона, а в случае освобождения какого-либо отряда из второго и даже из третьего эшелона заполнять ими промежутки.
В подтверждение своей теории Фейт, конечно, не ссылается на какие-либо источники. Все, по-видимому, основано на постоянном смешении им интервалов при подходе к противнику с интервалами во время боя. Когда автор для решения нашей задачи приводит бои, описываемые Цезарем (V, 15, 34), то он упускает из виду, что в рассказах Цезаря идет речь о неорганизованных сражениях.
Я повторяю: я присоединяюсь к мнению Фейта, что между манипулами и соответственно когортами интервалы были и должны были быть, чтобы дать возможность командирам управлять тактическими единицами армий. И Фейт того мнения, что во время рукопашной схватки невозможно распоряжаться войсками. В том случае, когда Фейт благодаря трудам Полибия (XV, 15, 7) приходит к заключению, что интервалы вообще были, - он прав; но когда Фейт уверяет, что интервалы были и во время рукопашных схваток, то его заключение неправильно.
Примечания к 3-му изданию. 4. По общему мнению, римская гражданская конница со Второй Пунической войны распалась и была пополнена наемниками-варварами. Зольтау в своем труде ("Zeitschr. f. ^ter. Gymnasien", т. 22, 1911, стр. 385, 481, 577) доказывает, что здесь надо различать следующее: гражданская конница как самостоятельный род войск состояла из чужих наемников; но продолжали существовать в небольшом масштабе кавалерийские части, заполняемые сыновьями римских сенаторов и состоятельных граждан и служившие для охраны штаба, выделявшие ординарцев и т.п. (ср. ниже, часть VII, гл. I, 3).
5. Труд Элера (Oehler Neue Forschungen zur Schlacht bei Muthul, "Jahresh. d. ^ter. archдol. Institute", т. XII, стр. 327, 1909 и т. XIII, 257) дает описание боя, из которого я заключаю, что источники не сообщают ничего, имеющего историческую ценность.
6. В вопросе о нагрузке римского воина я присоединяюсь к Стоффелю. Подробнее я остановился на нем во II томе моего труда (часть IV, гл. 4), где я говорю о ленной системе. Стоффель не считает возможным, чтобы легионер носил на себе запас провианта на 16 или даже на 30 дней. После того появилось в печати исследование Штолле "Римский легионер и его нагрузка" (Stoll, Der rцmische Legionдr und sein Gepдck, Страсбург 1914), где он снова доказывает, что 30-дневный запас надо считать неправильным, а 16-дневный, судя по источникам, можно допустить, но не в виде исключения и не так, чтобы тяжесть ежедневно уменьшалась, а как явление обыденное. Он снижает вес потому, что среди мучных запасов находятся сухари.
Штолле составил следующую таблицу.
Хлеб, сухари пшеница 11,369 кг; мясо 1,910 кг; сыр 0,436 кг; соль 0,327 кг; вино или лимонад 0,327 кг; итого съестных припасов 14,369 кг. Утварь 5,278 кг; инструменты 7,149 кг; итого снаряжения и продовольствия 26,796 кг. Наименьший вес для оружия 14,463 кг. Общая нагрузка 41,259 кг.
Штолле не отрицает, что подобная нагрузка является слишком большой тяжестью для солдата, но он говорит, что римляне совершали короткие однодневные переходы (ср. ниже - часть VII, гл. 3, конец).
Допустим, что бывали случаи, когда воина нагружали тяжестью в 41,25 кг или даже больше, но мы рассматриваем обычную норму. В моем исследовании во II томе, с которым, к сожалению, незнаком Штолле, разъяснено, как мешает нагрузка в 31 кг передвижениям. Неужели римляне лишали свое войско возможности совершать более длинные переходы, - скажем в 15 км, - для того, чтобы сэкономить 300 вьючных животных для каждого легиона? Приводимые цитаты Цицерона и Аммиана недостаточны для того, чтобы уверовать в эти цифры, потому что первый находится под подозрением как писатель, прибегавший к преувеличениям, и второй потому, что в его время уже давно не существовало дисциплинированного войска; всадники же варвары меньше всего любили отягощать себя багажом. Свидетельства того времени после падения Севера недостаточно ценны. Уже ко времени Римской республики дисциплина так упала, что легионеры позволяли себе иметь частным образом слугу или вьючное животное для багажа (Саллюстий, bell. Jugurth., 45, 2; Плутарх, Марий, гл. 13). Свидетельство Цицерона и Аммиана тем меньше имеет успеха, что находится в противоречии с заявлением Иосифа Флавия (В. У., III, 5, 5), по которому солдат имел при себе всего на 3 дня провианта. Этого свидетельства Штолле не должен игнорировать, если он даже и опровергает это толкование. Но и 3-дневный запас провианта можно считать порядочной нагрузкой для легионера.
Глава III. ЦЕНТУРИОНЫ.
Представителем нового римского солдатского сословия надо считать центурионов. По существу все изменилось в строении римского войска, начиная от полководца и кончая самым обыкновенным солдатом или обозным, причем все члены войска одинаково важны, но центурионы являются в этом новом строении чем-то специфически римским. И полководцы, и старшие командиры Рима походили на полководцев и старших командиров других народов, их солдаты существенно не отличались от других наемников; центурионы же представляют собой особое явление.
До сих пор не удалось составить точную картину социальной структуры римского народа в последнем столетии существования республики. Мы ясно различаем аристократию, усвоившую греческую образованность, владевшую громадными богатствами и имевшую всю власть в государстве благодаря занимаемым в сенате постам. Она не имела характера замкнутой касты; крупному таланту, вышедшему из народа, нетрудно было проникнуть в правящие сферы, быть там принятым и занять большое положение. Но приток таких людей был невелик; дух правящего сословия оптиматов был духом наследственной аристократии. Так же отчетливо знаем мы о существовании богатого торгового сословия, не допускаемого к высоким сенатским должностям и питающего политическую ревность к оптиматам (аристократическая партия). Со времени деления на имущественные классы эти торговые люди называются всадниками, - наименование, относящееся к сословию и переводимое обыкновенно словом "рыцарь". Употребляя этот термин, необходимо всегда иметь в виду и указывать, что он не должен никого вводить в заблуждение.