Некоторое время спустя опыт на себе с препаратом мышьяка невольно произвел один зубной врач, который пытался сам запломбировать себе гнилой зуб мышьяковой пастой. Видимо, он неумело внес пасту в зуб, потому что она отвалилась, и зубной врач непроизвольно проглотил ее. Ночью ему стало плохо: начались рвота и понос — типичные признаки отравления мышьяком. Обезвредить отравление не удалось, и на четвертый день после неудачной попытки самолечения зубной врач скончался.

К этой же категории опытов на себе относятся эксперименты с препаратом мышьяка сальварсаном. Когда в Германии усиленно пытались найти средство против сонной болезни, с помощью которого надеялись одержать победу над этой болезнью, опустошающей африканские селения, напали, как известно, на соединение мышьяка — атоксил. Действительно, атоксил стал не без успеха применяться в качестве лечебного средства против сонной болезни. Однако вскоре обнаружилось, что применение этого препарата влечет за собой катастрофические побочные последствия: исцеленные от сонной болезни негры слепли. Таким образом, выяснилось, что этот препарат мышьяка обладает роковой способностью соединяться с клетками зрительного нерва и умертвлять их.

Однако Пауль Эрлих решился вести исследования по пути, который привел к открытию атоксила, и найти препарат, который, не нанося ущерба жизненно важным клеткам организма, мог бы эффективно излечивать от болезней определенной категории, к которой наряду с сонной болезнью относится и сифилис. Как известно, после долгих поисков Эрлих нашел препарат мышьяка, который вначале был известен лишь как препарат номер 606, а затем получил название «сальварсан» и стал самым действенным средством борьбы с сифилисом.

Однако пока этот препарат не был настолько изучен, чтобы его использовать в клинике, необходимо было провести опыты не только на животных, но и на людях. Не удивительно, что в этой связи врачам пришлось думать прежде всего об экспериментах на себе.

Победный марш сальварсана начался в 1910 году. В монографии Пауля Эрлиха о сальварсане, изданной в следующем году, содержится также доклад, который прочитал психиатр и невропатолог Конрад Альт — директор больницы Ухтшпринге в Саксонии. В этом докладе, прочитанном в Магдебургском обществе, говорится:

«Мы перешли к опытам на больных лишь после того, как два врача проделали опыты на себе. За свой героизм они поплатились лишь многодневными сильными болевыми ощущениями в области несколько припухшей зоны инъекции. Других явлений отравления не наблюдалось».

Поначалу метод инъекции сальварсана был сопряжен с большими трудностями, поскольку требовал сложной техники растворения, и лишь открытие неосальварсана, вводимого в вену, устранило эти затруднения.

Сывороточная болезнь

Ряд опытов на себе самом произвел венский детский врач Клеменс Пирке, врач с огромными заслугами перед наукой. Он предложил туберкулиновую пробу, с помощью которой можно установить, болен ребенок туберкулезом или нет [19]. Пирке ввел понятие аллергии, чем положил начало большой новой главе в медицине. Ему принадлежат и другие работы по серологии. Изучая сущность сывороточной болезни, что привело его к установлению понятия аллергии, Пирке счел нужным произвести опыты на самом себе.

Сывороточная болезнь представлялась действительно чем-то загадочным. Ребенку, страдающему подозрительным воспалением в зеве, делают предохранительную инъекцию противодифтерийной сыворотки. Ребенок остается здоровым: впрыскивание не принесло ему вреда. Но через некоторое время он снова заболевает вызывающим опасения воспалением зева, и ему снова с предохранительной целью впрыскивают противодифтерийную сыворотку. И вот у ребенка возникает не дифтерия, но другие явления: сыпь по всему телу, одышка, ослабление пульса, симптомы шока — весьма грозная картина. Это и была сывороточная болезнь, как тогда говорили. Как себя вести в таком случае, не знали. Пирке выяснил, что это аллергическая реакция, вызванная изменением составных частей сыворотки крови. Пирке тщательно изучал эту проблему и провел, главным образом в 1902 году, опыты на себе самом.

В то время уже существовало несколько лечебных сывороток, и Пирке мог для своих опытов пользоваться как противодифтерийной сывороткой, открытой Берингом, так и сывороткой против скарлатины, о которой очень хорошо отзывался венский детский врач профессор Мозер. Пирке впрыскивал себе эти сыворотки, чтобы выяснить сущность сывороточной болезни. Через несколько лет Пирке произвел подобные опыты с сывороткой против столбняка, которую тогда постепенно вводили в практику. Он сделал себе такое впрыскивание в левое предплечье. Вскоре появилась припухлость, постепенно увеличивавшаяся. Через тридцать часов рука распухла от запястья и до середины предплечья, покраснела и стала весьма болезненна. По просьбе Пирке руку измерили: объем ее увеличился на семь сантиметров. Наблюдалась и лихорадка, но через восемь дней все явления прошли, и об опыте напоминало только небольшое изменение цвета кожи.

Врачи проводили опыты на себе со всевозможными лекарствами по поводу самых разнообразных нормальных физиологических состояний организма и самых различных заболеваний.

Врачи второй половины прошлого столетия ставили перед собой вопрос, переносится ли чесотка уже открытым чесоточным клещом или же клещи могут возникать в коже сами собой. Этот вопрос ныне кажется нам смешным, но он был поставлен как раз в то время, когда многие еще верили в самозарождение и не представляли себе пути инфекции при чесотке. Профессор Фердинанд Гебра, знаменитый венский специалист по кожным болезням, основатель современной дерматологии, ответил на этот вопрос после опытов на себе самом. Он перенес себе на кожу чесоточных клещей и доказал, что заболевание, представлявшееся тогда весьма страшным (чесотку считали столь же опасной, как и сифилис), вызывается проникновением клещей под кожу, а их самозарождения, в которое Гебра раньше и сам верил, не существует, и достаточно местного лечения, чтобы избавить человека от этого заболевания и тем самым предотвратить все последствия, внушавшие такой страх.

Застой по Биру

Когда гениальный хирург Август Бир на рубеже XIX и XX века предложил применять с лечебными целями искусственную гиперемию [20], то провел несколько тщательных и болезненных предварительных опытов на себе, прежде чем считать свой лечебный метод разработанным настолько, что его можно передавать для широкого применения. Сначала он испытал действие горячего воздуха. Он писал: «Я кладу руку в ящик для лечения горячим воздухом и медленно нагреваю воздух в нем. Когда термометр показывает 114°, жар еще можно терпеть. При 115° появляется чувство неприятного жжения под ногтями. Затем я кладу эту же руку с наложенным на нее резиновым бинтом, вызывающим незначительный застой крови, в таком же положении в тот же ящик. Воздух в нем снова медленно нагревают. При 98° появляется сильное чувство жжения под ногтями.

И третий опыт: если я вызываю в той же руке сильный застой (причем пульс в области запястья еще хорошо прощупывается) и кладу при тех же условиях в ящик для лечения горячим воздухом, то уже при 78° я дохожу до пределов терпимого. Для полноты исследования я проделал и противоположный опыт; в течение 16 минут я держал свою руку в обескровленном состоянии. Когда снимешь стягивающий бинт, наступает сильное реактивное переполнение кровью, которое мы, хирурги, хорошо знаем. Оно зависит от очень сильного ускорения тока крови. При обычных условиях я кладу руку в тот же ящик для лечения горячим воздухом, до того уже нагретым до равномерной температуры 145°. Рука очень хорошо выдерживает эту жару и сильно потеет. Я вынимаю руку и жду, пока она не побледнеет, а затем снова кладу в ящик, в котором поддерживается та же температура в 145°. Теперь я переношу эту жару лишь в течение нескольких секунд и должен убрать руку, так как чувствую нестерпимое жжение.