— Это какой-то кошмар! — услышал Алексей, еще не открывая глаз. Голос принадлежал “Марьюшке”. — Это просто отвратительно!
— Ну, зачем вы так категорично, Мария Антоновна? — Чувствовалось, что в глубине души “Светлана Евгеньевна” согласна с коллегой. — Мир ведь все-таки существует, население приспосабливается...
— Приспосабливается?! Эту мерзкую резню, эту бойню вы характеризуете именно так?! — “Марьюшка” возмущалась, похоже, искренне. — Я уж не говорю о полнейшей несовместимости всего в данном, с позволения сказать, мире! Что это за море, погубившее целую расу?! Кстати, вы заметили хитрость ученика: море ведь взято с той же планеты, что и село, разрушенное в итоге “приспособившимся населением”? Это уже грубейшая ошибка! Не ошибка даже, а сознательное нарушение! Атмосфера еще одной грани непригодна для дыхания жителям всех остальных. А пустыня эта? Разве она с населенной планеты?
— Видимо, вы пропустили, Мария Антоновна, — очень мягко возразила “географичка”. Сама исходная планета разумна...
— Ну и что из этого следует? А разве маленькая ее часть разумна?
— Здесь нельзя ответить однозначно... Вы же видели, как она помогала жителям...
— Копной сена? Ну, знаете!
— И все же, данный октаэдр не так прост, как вам кажется...
— Он не прост — он нелогичен! Он отвратителен! Нежизнеспособен! Да это же просто пародия какая-то! Давайте переходить к следующей работе!
— А с этой что же? — удивленно округлила свои красивые глаза “Светлана Евгеньевна”.
— Вы еще спрашиваете? В утиль!!! Явная “двойка”!
— Так нельзя! — Тон “географички” неожиданно приобрел жесткость. — Да, ошибок здесь хватает, нестыковок тоже, но посмотрите, как объединилась часть населения, состоящая из трех разных рас против общих врагов! И победили, заметьте!
— Какой ценой! Потеряв почти всех боеспособных членов! А город? Его жители вообще — аморфная масса. Куда ветер дунет — туда их и понесет! Не понимаю, что вы предлагаете? Поставить “отлично”? Или “пять с плюсом”? — “Мария Антоновна” даже фыркнула презрительно.
— Дело еще в том, — словно оправдываясь, заговорила “Светлана Евгеньевна”, — что это работа самой младшей ученицы класса... Все же я прошу вас согласиться на удовлетворительную оценку, пусть на “троечку”, но все же...
— Да делайте, что хотите! — махнула рукой “Марьюшка”. — Я уже говорила: вам решать! Только балуете вы все же их, Светлана Евгеньевна!
— Ну... — развела руками “географичка”, которая действительно очень любила своих учеников.
— Да! — подняла указательный палец “историчка”. — Только после оглашения оценок не забудьте утилизировать этот мерзкий мирок!
— Безусловно! — кивнула “Светлана Евгеньевна”. — Этот октаэдр непременно будет уничтожен, я вам обещаю!
...Алексей, в котором постепенно, во время всей беседы “учителей” закипала злость, при последних словах “любимой учительницы” буквально взорвался. Забыв обо всем, он выскочил из шкафа и закричал:
— А что вы пообещаете погубленным людям?!
Странно, но его крик остался совсем без внимания. “Учителя” даже не повернули в сторону Алексея голову. Зато Илма выскочила следом и потянула Алексея за рукав обратно в шкаф. Но он выдернул руку и уверенно направился к учительскому столу. И, удивительно, непостижимо, но чем ближе подходил он, тем стол становился все дальше и одновременно все огромней, пока, наконец, не стал примерно таким, каким бы видела этот стол, например, муха.
Но Алексей все же продолжал бежать, а за ним, не отставая, Илма. Вдруг Алексей увидел, что он уже не бежит, а летит и впрямь как муха! Он тут же воспользовался этим и круто спикировал на учительский стол. Рядом грациозно спланировала Илма.
— Что вы себе позволяете?! — заорал, задрав голову, Алексей. Он увидел при этом далеко в вышине только лишь два круглых светлых пятна, ничуть не похожие на лица. — Какое право вы имеете решать судьбы людей?! Вы кто, Боги?! Но даже если и так, почему вы так поступаете?! Чем же тогда вы, Боги, лучше нас?..
“Мария Антоновна” взяла в руки очередной октаэдр и, заметив на поверхности стола две маленькие соринки, смахнула их на пол.
Глава 25
Сознание вернулось к Алексею стремительно, не так, как бывает после долгого сна, когда сон отступает нехотя, цепляясь своей теплой ватной мягкостью за более-менее “острые”, “выступающие” мысли... И в то же время — все, что происходило в классной комнате, вспоминалось именно как сон, только подробно, без провалов, как, опять же, бывает при попытках восстановить только что увиденное сновидение.
Илма сидела рядом все в той же тесной кабине регинянского космического корабля, пристегнутая ремнями все к тому же креслу-ложементу. Да и сам Алексей находился в таком же положении. Оба — в “скафандрах”, как и в начале полета... Брови Илмы хмурились, но не сердито, а задумчиво. И девушка первой задала терзавший обоих вопрос:
— Это был сон? Или ты тоже что-то сейчас видел?
Алексей потер подбородок.
— А что именно я должен был сейчас видеть? — подошел он к вопросу осторожно.
— Не надо так! — нахмурилась Илма. — Давай по-честному!
— Ну, хорошо, я видел, как мы с тобой сидели в шкафу...
— Это я тоже видела, а еще?
— Я видел классную комнату моей бывшей школы, видел двух учителей, которые...
— ...Рассматривали октаэдры и ставили за них оценки? — подалась вперед Илма.
— Ты тоже видела это?
— Да... только все происходило в помещении для занятий моего села... Там были два наставника из моего детства.
— И мы с тобой еще спорили, как выглядит класс?
— Да, спорили... Мы видели с тобой разные картины, но одну суть.
— Значит, это не было реальностью... — Алексей снова потер подбородок, заросший двухдневной щетиной. Бриться в последние дни было просто недосуг. — Какая-то наведенная информация в форме галлюцинаций...
— А если все-таки правда? — Илма продолжала хмуриться.
— Тогда произошло нечто такое, что мы с тобой не понимаем в принципе. Наше сознание просто не сумело отобразить это и подсунуло наиболее подходящие образы. Но это уж слишком заумно выглядит!
— После всего, что случилось, ты еще говоришь о каких-то заумностях? — невесело хмыкнула Илма.
— Илма, если честно, то я устал уже от всех этих чудес! Хорошо бы сейчас проснуться в домике тети Веры и понять, что все это мне просто-напросто приснилось...
— Значит, я тебе уже надоела? — быстро спросила Илма мрачным голосом.
— Не понял! — Алексей недоуменно уставился на свою спутницу. — Чего это ты еще выдумала?!
— Ты сам сказал: проснуться, чтобы ничего не было...
— Я же имел в виду все эти чудеса!
— Я тоже — одно из них...
— Ты — самое прекрасное чудо на свете! — рассмеялся Алексей, поняв наконец, в чем дело. — Нет уж, тогда я лучше не буду просыпаться!
— Алексей, мы снова летим туда, — насторожилась Илма.
Действительно, корабль успел уже обогнуть маленькую восьмигранную планетку и снова приближался к жутковатой Пустоте.
— Не... Хватит, насмотрелись уже кино! — проворчал Алексей и взялся за ручку управления. “Рулить” кораблем оказалось на самом деле не на много труднее, чем катером, и Алексею удалось скорректировать орбиту так, чтобы траектория движения не пересекала “пустую” грань Октаэдра.
— И все же, нам не показывали кино, — продолжила прерванный разговор Илма.
— Почему ты так думаешь? Наоборот, очень похоже...
— Не похоже! “Наставники” нас даже не замечали! Чем закончился твой “сон”?
— Нас смахнули со стола, как пыль! — вспомнил Алексей последний “кадр”.
— Я видела то же самое! Все делалось не для нас, мы стали свидетелями совершенно случайно!
— Они могли и специально сыграть, раз это кино!
— И все ради нас с тобой? Не велика ли честь? Да и смысл какой? Мне показалось, что мы для них действительно только лишь пыль. И не только мы с тобой — Алексей и Иилмаа, а вообще все... Не знаю как сказать... — Илма даже раскраснелась от волнения.