— Я об этом не подумала.

— Зато я подумал, — улыбнулся Сайрус. — Поэтому мне и платят за работу большие деньги. Я все же предприму кое-какие меры на тот случай, если парочка захочет пробраться на паром.

— Какие меры?

— У меня есть план.

— Почему-то от твоего плана мне не становится спокойнее на душе.

— Надо же. А я обычно чувствую себя гораздо лучше, когда у меня возникает план. Я ужасно методичный парень.

— Ну ладно, расскажи мне про свой план.

— Я сообщу тебе все детали, как только спустится Рик.

— Я уже здесь, — сказал тот, зевая и застегивая рубашку. — О каком плане идет речь?

Сайрус бросил на племянника задумчивый взгляд.

— Не желаешь ли познакомиться еще с некоторыми скучными аспектами работы детектива?

Рик прервал зевок, глаза у него мгновенно вспыхнули.

— С удовольствием. А что надо делать?

— Ты займешься наблюдением. Мы с тобой увезем Джейкоба Хаустона с острова на десятичасовом пароме.

Один из моих людей, парень по имени Стрэдли, будет ждать нас на материке.

— А дальше? — нетерпеливо спросил Рик.

— Дальше мы передадим ему Хаустона, после чего Стрэдли отправится за Рондой Прайс, которая сейчас находится в Сиэтле, и проследит за безопасностью обоих, пока дело не закончится.

— И все? — В голосе Рика прозвучало разочарование. — Прокатиться на пароме с вами и с Джейкобом?

— Нет, не все, — улыбнулся Сайрус. — Я со следующим паромом вернусь на остров, а ты останешься на материке, чтобы до вечера вести наблюдение в порту, фиксируя каждый паром с Фрог-Коув. Перепишешь номера всех машин, в которых будут находиться двое мужчин — или один. В особенности следи за тем, не окажутся ли среди пассажиров двое типов без автомобиля. Я тебе их сейчас опишу.

— А я думала, у тебя нет примет, — вставила Юджиния.

— Подробных нет, но кое-что все же имеется. Мужчины среднего телосложения, один может носить ботинки из змеиной кожи, фланелевую рубашку и джинсы. — Сайрус изучающе посмотрел на Рика. — Ну, все понял?

— Конечно. — просиял тот.

— На паромном терминале старайся не привлекать к себе внимания Можешь посидеть в кофейне или сделать вид, будто удишь рыбу с пирса.

— У меня есть идея, — вмешалась в разговор Юджиния. — Рик мог бы взять с собой принадлежности из студии наверху и притвориться художником-акварелистом. Художники часто делают наброски на пристани.

— Неплохая идея, — одобрил Сайрус.

— Вы думаете, те двое такие уж дураки и воспользуются паромом? — с некоторым удивлением спросил Рик.

— Кто знает!

— А как с промерами дома? Мы ведь не закончили подвал, — напомнил юноша.

— Придется отложить, закончу потом.

— Я тебе помогу, — предложила Юджиния.

— Спасибо.

— А вы что будете делать в наше отсутствие? — взглянул на нее Рик.

— Я буду заниматься тем, чем и планировала, — решительно сказала та. — Отправлюсь на фестиваль изобразительного искусства. Это даст мне прекрасную возможность поговорить кое с кем из местных художников и ненавязчиво расспросить их о Нелли.

Колфакс сразу понял, что ему не удастся отговорить Юджинию. К тому же среди посетителей и участников фестиваля она будет в относительной безопасности. Он сам отлучится всего на несколько часов. За столь короткое время она успеет вляпаться в серьезные неприятности. И все же на душе у Сайруса было неспокойно.

— Говоря с людьми, действуй потактичнее, не задавай вопросов в лоб, — сказал он. — Когда проявляешь осторожность, результат всегда лучше.

— Я-то всегда тактична.

Глава 19

— Мои образы выражают грубую силу и секс, — говорил молодой человек в потертых джинсах и фланелевой рубашке, нависая над Юджинией, которая изучала скульптуру, установленную на подставке.

— Понимаю, — кивнула она. — Силу и секс.

— В самой примитивной форме.

— Ясно.

Судя по табличке рядом с экспонатом, скульптора звали Кевин Лэнтон. Он был строен и весьма привлекателен. Действительно, в художниках и скульпторах есть нечто особенное, подумала Юджиния. Хотя она общалась с ними уже много лет, ей все же не удавалось удержаться от некоторой романтизации представителей этой профессии, точнее, представителей этого рода занятий. Они нравились ей даже тогда, когда она не одобряла их произведения. У них, вне зависимости от особенностей характера и темперамента, была общая черта: они считали работу главным делом своей жизни. Это их страсть, их убежище, а в некоторых случаях последний барьер, отделявший их от безумия.

Самые талантливые из тех, с кем Юджинии доводилось встречаться, творили потому, что не могли этого не делать, оказывались заложниками сил, которые заставляли их браться за кисть и становиться к мольберту. Они жили словно на краю пропасти. Однако творчество иногда дарило им радость, неведомую остальным людям, далеким от искусства. Юджиния прекрасно знала, что они дорого платили за моменты вдохновения, но зато им удавалось создать нечто такое, что позволяло другим людям хотя бы на несколько секунд ощутить его жар.

В ее отношениях с Сайрусом все по-другому, подумала Юджиния, и душу ее наполнила грусть. Она знала, что ей будет тяжело и больно, когда они расстанутся, однако то недолгое время, отпущенное им судьбой, она жила полной жизнью.

Было десять тридцать утра. Юджиния не без труда пробиралась в толпе по узким проходам между павильонами, выстроившимися вдоль Харбор-стрит.

Сайрус и Рик вместе с Джейкобом Хаустоном, спрятавшимся под одеялом на заднем сиденье джипа, два часа назад отбыли на пароме в Сиэтл, с обратным рейсом прибыла новая группа журналистов.

Художники, скульпторы и ремесленники, участвующие в ежегодном фестивале Дэвентри, заранее подготовились к наплыву потенциальных покупателей. В воздухе реяли флаги и вымпелы, на территории, отведенной под фестиваль, расположилось по меньшей мере три дюжины красочных павильонов, в которых были выставлены картины, изделия из стекла и керамики, скульптуры из камня и дерева, гравюры, эстампы. Между павильонами были разбросаны лавочки, торгующие жареной кукурузой, пирожками с клубникой, сандвичами, кофе и безалкогольными напитками. Погода тоже способствовала успеху мероприятия, дождь окончательно прекратился.

Однако ее расследование пока не очень продвигается, недовольно думала Юджиния, ей удалось поговорить лишь с немногими из местных художников, и ничего нового она не узнала. Большинство знало Нелли Грант, но довольно поверхностно, а об обстоятельствах ее гибели никто из опрошенных ничего сказать не мог.

Юджиния заставила себя переключить внимание на необычную металлическую скульптуру, представив, что сказал бы о ней Сайрус: «Выглядит как груда соединенных с помощью сварки ржавых автомобильных номеров».

— Интересно. — Она провела рукой по одной из покрытых ржавчиной пластин. — Вы нашли способ использовать некие символы нашей цивилизации, чтобы показать таящиеся в ней потенциальные возможности, созидание и разрушение, ее силу и слабость.

— И еще силу, заключенную в сексе, — напомнил Кевин.

— Да, если считать, что есть разница между силой секса и просто силой. — Юджиния мысленно напомнила себе, что пришла на фестиваль не ради общетеоретических разговоров об искусстве, но удержаться было нелегко, ей нравились подобные споры. — Мне кажется, что и то и другое питает одна энергия.

— Возможно, хотя конечный результат получается разный.

— Правда, не тогда, когда вы пытаетесь отразить естество, первооснову силы, — возразила Юджиния, радуясь, что сейчас нет рядом Сайруса: он бы наверняка покатывался со смеху. — Вы же стараетесь подходить к этой теме с минималистских позиций. Зачем создавать две динамики там, где можно обойтись одной?

— Я не уверен, что в данном случае можно обойтись одной.

— А мне это кажется очевидным. Взгляните на некоторые экспонаты из стекла.

— Я не работаю со стеклом, — резко бросил Кевин. — Слишком хрупкий материал, чтобы передавать силу и сексуальность.