Илья с сомнением хмыкнул, однако уже через неделю был вынужден признать, что его скепсис не имел под собой оснований. Как оказалось, в замке есть возможность развлечься даже в том случае, если не предполагается ни балов, ни каких-то других полномасштабных мероприятий. В Даро, что естественно, праздновали местный аналог Нового года — ночь Перелома зимы, но лорд нисколько не возражал против традиционного аурисовского праздника. Маша сумела растолковать местным поварам, как готовят салат Оливье, а Илья объяснил, что такое «обращение президента» и какой в нём смысл. Правда, больше в виде шутки. Российского телевидения в Даро не было.

Он нисколько не страдал по поводу того, что этот Новый год, как и предшествующий, справит без своих родителей. Юноша привык обходиться без них и, веселясь за богато накрытым столом, почти не вспоминал о том, чего лишён. А когда соответствующая мысль вдруг посетила его, он отбросил её как лишнюю. Не до того было. В конце концов, Аглае ведь заверил, что с его родителями всё в порядке. Значит, всё в порядке, и они справляют Новый год где-нибудь далеко от Питера, может быть, в Австралии, на свой лад, но уже в духе местных нравов и в рамках того, что могли предложить местные продуктовые магазины.

Стол, предложенный в замке отца Санджифа, поражал разнообразием. Слабо себе представляя, как принято справлять этот праздник у аурисов, они помимо оливье наготовили целую кучу самых изысканных яств, которыми одноклассники Санджифа теперь лакомились, совсем не задумываясь о том, насколько трудно и долго их готовить. Впрочем, гостей лорда и не должно было это волновать, как и беспокойство о том, как долго надо взнуздывать волшебных змей, запрягаемых в сани (обычно они катали по земле, но и по льду, как оказалось, тоже могли), или, например, сколько времени надо готовить фейерверк, расходуемый за пару минут.

Хотя балов и других светских развлечений не запланировали, другого такого весёлого Нового года в жизни Ильи не было. Каждый день выяснялось, что именно сегодня можно заняться чем-нибудь новеньким — то отправлялись на прогулку по замерзшей кромке моря на санях, то в полёт на вивернах (в первом же таком полёте выяснилось, что перчатки, купленные за дикие деньги, стоят затраченных средств — в них руки нежились, как в облаках тёплого воздуха), то смотрели гладиаторский бой — лорд Даро, как все знатные лорды, имел в своём штате собственных гладиаторов, — то ехали в вечерний клуб. Последнее, кстати, на фоне других развлечений выглядело блёкло из-за большого количества сопровождающей охраны. Что это за веселье под прицелом десятка бдительных глаз?

Впервые за всё время жизни в Оборотном мире Илья без особого желания собирал вещи, чтобы ехать обратно в Уинхалл, в школу. Ему, как и Мирним, которая, думая о будущем, вполне всерьёз беспокоилась, что на дальнейшее обучение в школе у её матери не хватит денег, как и Маше, торопившейся добиться хоть какой-нибудь независимости, предстояло выпускное полугодие. Учиться предстояло на износ да ещё вдобавок готовить работы для состязания за стипендию — после окончания зимних экзаменов мастер огласил списки тех, кто по результатам мог пытаться закончить школу в этом учебном году. В списки попали все четверо друзей, даже Санджиф, который на это рассчитывал мало.

В первый же день после каникул учителя нагрузили их заданиями. Фредел поручил ученикам разобрать новую схему построения магической системы, госпожа Оринет раздала новые альбомы, по которым предстояло заниматься, и даже по онтологии было предложено на выбор несколько тем для сочинения, которое предстояло написать к следующей неделе. По алгебре, физике и другим общеобразовательным предметам заданий тоже досталось немало.

— Ужас какой, — проворчал юноша, убирая книги в сумку. — Интересно, когда мы спать-то будем?

— Ну вообще-то на уроки каждый вечер отводится по три-четыре часа. Если не слишком отвлекаться, то…

— Интересно, а Тёмкой я когда заниматься должен? А отдыхать?

— Ну тут уж извините… Или на год раньше закончить школу — или отдыхать.

— Перспективка… — Илья потянулся. — Ну хоть не одному мне мучиться.

— А ты думаешь, я тебе буду позволять списывать?!

— А разве нет?

Мирним фыркнула и покосилась на учителя, о чём-то заговорившего с лаборантом — слышали они или нет.

— Разумеется, нет. Ты же должен сам чему-то научиться, а не просто сдать положенные работы.

— Ты становишься такой занудой, как Искра, — рассмеялся юноша.

— А вот не надо опять катить все бочки на Искру! — возмутилась уроженка Болгарии. — Я уже полгода как ни у одного из вас не спрашивала, как вы учитесь! Мне вообще плевать, будете вы учиться или нет, поняли? Да хоть все повылетайте из Уинхалла — мне плевать. Поняли? Пусть о наших соотечественниках говорят, что они тупицы и дебилы, — мне и на это наплевать!

— А ты погромче отзывайся таким образом о своих соотечественниках, и чужие, конечно, твои речи с удовольствием подхватят.

— А вам главное обвинить во всём меня, я знаю. — Девушка топнула ногой. Она была разъярена. — Вы сами во всём виноваты, но ведь не признаете никогда и ни за что, вам главное козла отпущения найти…

— Козу.

— Что ты сказал?

— Извини, вырвалось. Слушай, ты бы успокоилась на этот счёт, и всё бы пошло совершенно по-другому. Ей-богу, никогда ты не добьёшься, чтоб тебя уважали только за твои способности, если кому-то при этом не нравится твоё происхождение.

Несколько минут девушка, видимо, пыталась осознать, где подвох в сказанном, потом, должно быть, решила, что не стоит ломать себе этим голову, отмахнулась и выскочила из класса, уверенная, что её смертельно оскорбили. Лишь тогда учитель счёл нужным отвлечься от разговора и с недовольным видом попросил вести себя потише.

Добравшись до столовой, юноша с жадностью набросился на еду. Ему предстояли полчаса в бассейне — это, конечно, не считалось уроком, но тех, кто прогуливал бассейн и тренировки, брали на заметку и через годик такого поведения даже могли исключить как нарушающих режим общежития. А после этого, как ни хотелось Илье отправиться в башню к своему виверну, предстояло засесть за уроки. Откладывать на потом было чревато — ведь на следующий день добавятся следующие задания, потом ещё и ещё.

— И так до самой весны. До поздней весны, — вздохнул он, разворачивая тетради. — И даже на свой день рождения наверняка будет не расслабиться.

— Ты думаешь, тебя не отпустят в Уинхалл посидеть в кафе?

— Может, и отпустят. Но всё равно будет не расслабиться.

— Зато, если весной получишь диплом, сможешь расслабиться по полной.

— Ага, если бы! Придётся поступать в университет… В смысле, в Магическую академию. Какой мне там вуз сватают, не помню…

— Студенческая жизнь — это тебе не школьная!

— Ну да, здесь ты права.

Илья задумался, глядя в окно, за которым всё густилась темнота, и даже дворовые фонари едва разрывали её. Наступало время самых страшных морозов, которым к тому же сопутствовали туманы. По утрам звенящая льдом завеса солёного воздуха окутывала пространство за пределами защитного купола, и школьникам начинало казаться, что там — вода, а школа на самом деле расположена не на берегу моря, а на его дне.

В такую погоду ни о каких прогулках на виверне и речи быть не могло.

По вечерам, поздно-поздно, дворник разводил большой костёр у самого края защитной сферы, потому что там было удобнее, и жаркое пламя играло в мириадах ледяных граней, наполняющих морозный воздух за её пределами. В своём отражении костёр увеличивался в высоту в несколько раз, и это было очень красиво.

— Ну ладно, — приговаривал Илья, глядя на это серо-оранжевое отражение. — Уж зато двадцать девятого февраля повеселимся так, чтоб до самого лета хватило.

— Аглае точно обещал тебе? — озабоченно спросила Мирним.

— Точно.

— И ты уверен, что он сдержит обещание?

— Конечно.

— Смотри. Как я поняла, двадцать девятого тебе останется до дня рождения всего несколько дней.